Часть 58 (1/2)

— Ты спалила телефон моей девушки, чуть не уронила ее в тень и довела до слез, выпустив оттуда погулять дикую зверушку и покормив ту с руки колбасой, при этом хищно поглядывая на Крис. — Тихо возмущался Пьетро.

Вечер в батутном центре ещё не закончился — было только что-то около двух или трех часов ночи. Ему пришлось увести подругу в помещение для переодевания, чтобы поговорить. Из-за действий девушки Кристина ушла домой, чтобы подлатать расшатанные нервы и теперь мужчина бесился. Мягкий свет с ламп не мог смягчить ставших неожиданно резкими черт лица.

— Поинтерисовался бы причинами, твоя пассия строила глазки и пыталась флиртовать со Стивом, пока ты вышел поговорить по телефону. — Пошла в наступление альбиноска. — А после стала аккуратно подбиваться к Беннеру. Лучше пусть она останется напугана мной, а не то, что сделала бы Наташа.

— Она могла просто беседовать, ты слышала их разговор? — Спидстер пытался оправдать свою блондинку, не желая слышать правды. Он и сам догадывался, и более того — ему было немного все равно, но по самолюбию било сильно. — Почему нельзя было просто сказать мне?

— Она пыталась гладить его по руке, хотя бы Ванда это остановила.

Беловолосая, облокотившаяся о шкафчики и скрестившая руки, попыталась встать на носочки. Ей надо было поддерживать зрительный контакт на равном росте, чтобы не выглядеть такой беззащитной. На маленьких бочку катить проще.

— А не сказала я тебе потому, что это было немного весело.

В следующую секунду в стену возле ее головы несильно врезался кулак. Хорошо ещё, что не в шкафчик, иначе бы была вмятина...

А между тем беловолосый оказался слишком близко. Холодные и горящие от злости голубые глаза давали понять, что мужчину на этот раз оказалось легко вывести из себя. Дышал он очень медленно и девушка лицом ощущала, насколько тёплое у него дыхание — почему-то это заставило её покрыться мурашками.

— Мог бы ударить меня, я уже привыкла. Ты ведь и сам знаешь, что я регулярно получаю от своего родственника. — Хмыкнула Лекс. — Ну же, ударь. Выпусти пар. Или слабо?

— Не слабо. Но бить тебя я не хочу, и никогда в жизни не стану. — Он опустил руку, но не отходил. — Просто больше не надо самоуправства. Если произойдёт что-то подобное, то лучше скажи мне, хорошо?

Такое неожиданное переключение с гнева на немного грустное спокойствие обескуражило, из-за чего Лекс перестала ухмыляться. Серебряные, или как любил их называть Старк — кристальные радужки заблестели от приступа стыда. Девушка опустила взгляд и руки, сцепив ладони в замок перед собой.

— Да, Пьетро, — Тихонько согласилась она. — Извини за это. Просто...

”... Просто я ревновала, и кажется не только Стива, но и тебя, хотя на последнее не имею права. Так выходит, что-ли?

— Замяли. — Принял извинения мужчина, чуть разводя руки. — Мир?

Девушка буквально кинулась к нему, хотя расстояние было не больше шага. Она практически врезалась головой в его плечо, крепко обхватывая шею руками и зажмурившись, чтобы он не увидел случайно её эмоций. Этот дурак ведь ей как брат, а она так поступила... как же стыдно...

Пару минут они просто обнимались, не думая о том, что со стороны это может показаться не тем, чем является. Каждый думал о своём, но оба ощущали себя необыкновенно спокойно в руках друг друга и... правильно, что-ли? По крайней мере, так они могли охарактеризовать это слово. Но послышался стук в дверь и оба беловолосых буквально отпрянули друг от друга, словно нашкодившие подростки, которых застали на горячем.

— Открыто. — Немка правой ладонью сжала левое предпречье — так появлялась в последнее время ее неловкость.

— Лекс, тебе звонят, — Стивен подошёл к девушке и протянул телефон. — Контакт подписан как ”Фредди Крюгер”.

— Это Уэйд. — На автомате ответила девушка. — Сбрось, если бы было что-то важное, то он бы звонил со второго номера.

Она хотела выйти из переодевалки, но ощутила странную нарастающую боль над ключицами. Словно что-то нагревалось. Это было не совсем нормально. Взгляд забегал по помещению, но наткнулся на дверь уборной. Подойдёт.

— Ладно, давайте вернёмся назад, у нас ещё часа три веселья. — Пьетро первый пошёл к двери.

— Вы идите, а я чуть проветрюсь. Думаю, скоро вернусь. — Немка двинулась к туалету, игнорируя напряжённый взгляд Капитана, который увидел как на её горле приступает что-то чёрное.

В туалете она умылась ледяной водой и посмотрела в зеркало. На белой коже медленно, словно обретая цвет, вырисовался крест и уже появлялся круг. Но метка не должна быть видимой, разве это нормально?

Приняв единственное правильное решение и уже шипя от боли, беловолосая провалилась в тень от умывальника. Небольшая, неудобная, но тень.

***</p>

— Ну наконец-то, — почти прошипел безликий. — Я ожидал, что ты придёшь быстрее.

— Так это был призыв? — Догадалась Александра, подходя к столу, за которым сидел ее родственник.

Слендермен поднял голову, нечитаемым взглядом оглядывая пришедшую. Судя по всему, он был в ужасном расположении духа и сегодня альбиноске могло неплохо достаться, но пока что никакой агрессии он не проявлял.

— Нравится? Моё изобретение, придумал для прокси. Игнорировать зов долго невозможно, но у тебя более ослабленная версия. — Он щупальцами взялся за сервиз на подносе и налил чай в две чашки, а в одну ещё докинул сахара. — Помнится, ты кладёшь две ложки.

— Я ни разу не пила чай при тебе. — Заметила Лекс, принимая чашку. — Зачем я здесь сегодня? Тренировка, кажется, завтра ночью.

— Мне просто нужна компания.

На белом лице без глаз появилась чёрная щель от уха до уха. Девушка знала что за ней скрывается ряд опасных, острых зубов. Кто знает, может её способность открывать челюсть шире нормального по человеческим нормам, которую она когда-то продемонстрировала Неду и Питеру, берет свои корни не от связи с фамильяром? Зубы ведь тоже заострялись, разве что язык не такой длинный и гибкий.

— Тебе это не свойственно, но я не против остаться ненадолго, мне главное вернуться хотя бы через час, чтобы не хватились. Но я все еще чую подвох.

— Не зря я развивал в тебе чутье, хоть что-то получилось вбить в голову. — Он почти залпом проглотил свою чашку. — Я хочу показать тебе одно место.

— Тогда прогуляемся. — Лекс допила, встала и протянула мужчине руку. Он обхватил её ладонь своей, ещё более ледяной и через секунду она словно провалилась в дыру. Стоило моргнуть, как они оказались в каком-то старинном доме. Нельзя было назвать его маленьким — почти что особняк, но он показался смутно знакомым. Она видела похожие в местах, которые когда-то опустошил безликий.

— Мы в Норвегии. — Пояснила мужчина и повёл её на второй этаж. — Знаешь ли ты, что безликие помнят себя буквально с рождения? Наше мышление отличается от человеческого. Мы думаем быстрее, наша память лучше. Она не идеальна и образы размываются, но какие-то моменты остаются навсегда.

— К чему ты ведёшь?

Лекс провела рукой по перилам. Потемневшие, отсыревшие, из еловой древесины. Дом был заброшен уж точно не меньше сотни лет. На столах в столовой скатерти кружевные, ручной работы, шторы поеденные насекомыми — печальная картина. Такая милая, нежная опустошенность, которую все испытывают в подобных местах. Это место спало немало десятилетий, пока его не потревожили и будет спать ещё не меньше. За окном с силой валил снег, но внутри было не так чтобы холодно — окна чудом остались целы, ставни в основном закрыты.

— Мне пришлось долго копаться в памяти своей и своих братьев, чтобы найти твои истоки. Твоя кровь оказалась слабее, чем обычно ожидается от выживших детей, но мы не такие уж и дальние родственники, как выяснилось. — Мужчина остановился перед дверью в какое-то помещение на втором этаже. — Ты родилась в этой комнате в тысяча восемьсот девяносто пятом году. Тебя назвали Элиза.

Дверь медленно открылась, являя взгляду что-то, что совсем не вязалось с общей картиной дома. Внутри не было ни пыли, ни снега. Мебель словно новая и нетронутая, стояла парочка черно-белых фотографий на комоде напротив большой кровати, прикрытой балдахином из плотной, но тонкой ткани, слегка просвечивающейся под лунным светом.

Лекс показалось что она слышит детский плач, который быстро сменился смехом. Женский голос, лепечущий что-то нежное. Она нерешительно подошла к кровати и отодвинула ткань, уже зная, что увидит там.

На кровати лежало тело темноволосой красивой женщины. Кожа была обескровленной, болезненной, но следов разложения не наблюдалось. Глаза закрыты, из-за чего определить цвет было невозможно, но руки сложены на груди, а само тело чуть больше чем на половину накрыто одеялом. Щупальце чуть отодвинуло край ночного платья, показывая уродливую рану. Пулевую.

— Это... — Девушка сглотнула, пытаясь осмыслить происходящее. Всю свою жизнь она считала родителями совершенно других людей. Как странно было находиться здесь сейчас и пытаться уверить себя в реальности происходящего. — Это моя мама? Хотя о чем это я, конечно же это она. Не в твоих привычка шутить.

— Это единственный вопрос, который ты хочешь задать? — В своей привычной манере спросил мужчина, но тут же сбавил обороты. Не та ситуация. — Я могу рассказать все, что знаю, но это совсем мало. Ты могла бы получить больше ответов от своего деда. Я ещё не говорил ему, кто вы друг другу.

Девушка некоторое время молчала, подбирая вопросы. У неё было чуть меньше часа, чтобы узнать правду о своём рождении, но она словно внезапно разучилась думать. Что самое важное из того, что крутится в голове?

— Кто её убил? Почему?

Пожалуй, сейчас это интересовало её больше остального. Месть. Она всегда первым делом рвалась мстить, как это было с приемными родителями, но отказываться от своей цели по вырезанию одной нехорошей организации точно не собиралась. Просто у неё появится ещё одна цель.

— Их уже нет вживых. Он убил всех причастных, не тронул только их детей. — Ужас леса снова пробежался по верхнему слою мыслей альбиноски. — А убили её по той же причине, по которой пытаются убить меня и моих подопечных. Нас считают монстрами. Её обвинили в том, что она дочь нечистой силы и устроили самосуд. Один точный выстрел из револьвера. Тебя сочли мёртвой и не стали трогать, вероятно ты уже тогда впала в стазис...

— ...Из которого меня каким-то образом вывели семнадцать лет назад. — Поняла девушка. — Что со мной было? Почему я проспала больше сотни лет?

— Такое было и с Оффом, когда он только стал одним из нас. Единственный выживший безликий, который не родился таким и был создан искусственно из человека. Тело и энергетика конфликтуют между собой, перестраиваются друг под друга. Иногда эти процессы занимают десятилетия, как у вас. Правда, ему понадобилось больше времени.

— А мои отец и дед? — Задала второй волнующий вопрос девушка.

— Отец человек, умер в один день с Анной. — Безликий что-то задумчиво крутил между пальцами, судя по всему монетку. Интересно, зачем он их носит? Как антистресс? — А дедушка — мой старший брат.

— Ты хочешь сказать...? — задала вопрос Лекс.

— Да.

Молчание. Гнетущее, тяжёлое. В жизни бы девушка не поверила, что безликий с весёлой улыбкой, костюмом в ярких пятнах и с колокольчиками на щупальцах — её ближайший живой родственник, она впринципе не думала, что тот может чувствовать влечение к женщине. Как же он был зол, раз всех убил... и как раскаивался наверное после. А может быть и нет, все же Анна была его дочерью. Анна...

”Мою мать звали Анна! Не Амелия!” — от этой мысли голова шла кругом. Вот она, её мама. Мёртвая, но все ещё прекрасная, такая похожая лицом и телосложением. Почти живая.