Часть 39 (1/2)

Ни в через день, ни через два Лекс так и не вернулась домой. Её маячок был словно не активен, что заставлял волноваться сначала Ванду и Стивена, а после и всех остальных. На такое долгое время она еще не пропадала, и даже Уэйд не мог с уверенностью сказать, где его подруга — ведь она ушла с той неизвестной, четвёртой, которую альбиноска звала просто ”Кей” из-за соблюдения конспирации. Он так и сказал позвонившей Максимофф — ушла с подругой. Только приврал, что к нему она заходила ненадолго и почти сразу убежала. И что якобы не знал, что она нашла способ деактивировать маячок на четыре часа. Последний раз, по показаниям Джарвиса, след Лекс был где-то в лесах Канады, но появилась там только на секунду секунду сразу исчезла.

Только на третий день наконец-то появилось хоть что-то. Телефон Стивена издал звук пришедшего уведомления, и мужчина почти сразу выдохнул с облегчением. В том, что это написала немка он даже не сомневался — если бы её похитили, то сообщение появилось бы раньше. Кажется, зря они почти что землю носом рыли. Ну, все, кроме Старка — Он спокойно заявил, что девочка погуляет и вернётся, дело молодое.

Буду через два часа.

И всё же, эти два часа прошли для мужчины в напряжении. Он наворачивал круги по кухне под удивлённый взгляд Зевса — ретривер наконец-то выздоровел после небольшой простуды и вернулся из вет-клиники домой, к хозяину. Кэп искал за что-то зацепиться взглядом. За белый ровный потолок, слегка блестящий глянцем, за текстуру стоящей здесь декоративной пальмы, за маленький глиняный горшочек с кустиком жёлтой розы. Этот кустик, почти завявший, откуда-то притащила Александра, а после посадила и поставила сюда — на настенные полочки с безделушками. Мол, на кухне почти всегда хорошее настроение, а цветочки хорошо растут только под воздействием тёплой энергии. И уже буквально через месяц это растение было не узнать.

Объявилась пропажа не через два часа, а чуть раньше — минут на двадцать. Молча заварила себе чай, и ничего не объясняя села за стол по левую руку, хотя обычно садилась справа. И даже радостное повизгивание и скулёж Зевса были проигнорированы.

Её лицо будто изменилось. Черты заострились, волосы, обычно распущенные или в небрежной косе, собраны в строгий пучок, непривычно яркая футболка ядовито-зеленого цвета и чёрные штаны. А ведь Лекс точно не держала такого в гардеробе. Она ненавидела всё кислотное и настолько яркое впринципе. Было ощущение, что она неожиданно резко постарела, но нет — напротив, кожа стала будто отфотошопленной.

— Я волновался. — Это было всё, что он мог сказать. А что ещё? Предъявлять за то, что не предупредила? Так ведь уже не маленький ребёнок. Скандалить? Бессмысленно. Да и кто он ей, чтобы ругать? Отец? Брат? Никто. — Пожалуйста, не пропадай так больше. Ванда очень испугалась.

— Я постараюсь. — Только и сказала девушка. Она выглядела спокойной, но не умиротворенной. — Сколько дней меня не было?

— Почти три. — Он придвинул к ней вазочку с её любимым бисквитный печеньем, но вкусности остались проигнорированы. — Где ты была? Всё хорошо?

— Просто голова болит. — Она устало помассировала виски. — Меня неплохо приложило головой. Я была в аномалии, той самой, куда регулярно наведываюсь. Там время... я не чувствую его хода.

— В той аномалии кто-то живёт, ведь так? — Кивок. — И ты помогаешь этим людям.

— Там не только люди. — Уклончиво ответила девушка. — Животных тоже хватает, да и нечисть есть. И это они мне помогают. В частности, учат. Всего понемногу.

— Спрашивать, кто они, лучше не стоит, да? — И снова только молчаливое согласие. — Хочешь чего-нибудь?

— Не особо. У меня всё ещё болит макушка, даже соображаю с трудом.

Энн сказала, что я получила довольно сильное сотрясение, но благодаря регенерации оно быстро проходит. Ещё день-два и буду как огурчик. — Она допила чай, даже не обращая внимания на то, что проглотила чистый кипяток без сахара. — Удивительно, но я не хочу ни есть ни спать. Хотя в последнее время очень часто чувствовала себя уставшей без причин. Наверное, Док прав и мне стоит взять паузу и не пользоваться хотя бы дней пять своими силами.

— Тогда о новостях, пожалуй, расскажу позже. — Мужчина чуть отодвинул от себя недопитый чай, задумчиво глядя на беловолосую. Он пришёл к выводу, что она не врёт — все признаки сотрясения были на лицо. Да и зачем ей врать?

— Если что-то важное, то лучше сейчас. — Она всё же взяла одну печеньку, но поняла, что не чувствует вкуса. Ну и пускай.

— Кто-то вырезал целую базу Гидры. Фьюри сообщил вчера. — Ни один мускул на её лице не дрогнул. Кажется, девушке было абсолютно всё равно, но внезапно на её лице появилось подобие улыбки. — Скорее всего, действовал целый отряд. Камер не нашли, всё было выдрано. Ни техники, ни носителей информации, ни тел, ни крови. Кто-то тщательно всё за собой подчистил. Мы бы даже не узнали ничего, если бы не засланная крыса.

— Хоть что-то хорошее за эти дни. — Она слабо улыбнулась. Значит, люди приехавшие на сигнал бедствия все зачистили, чтобы ничего не досталось врагам на экспертизу. — Жаль, что я не смогла приложить к этому руку. Мне было бы приятно отправить на тот свет хотя бы несколько человек.

— Ты не такая. — Он поставил свою кружку в раковину и подошёл сзади к Лекс. Его руки легли на её голову, и о чудо — неприятно свирбевшая боль стала чуть слабее. — Внутри тебя горит злоба, но ты не убийца. Сколько бы жизней не унесла по приказу, сама бы не стала убивать. Ты слишком добрая для этого.

Ты слишком добрая для этого.

Бедный Стив, знал бы, что что монстр перед тобой. Сколько крови пролили эти руки за последние месяцы?

К горлу подступила тошнота. От стыда, от ненависти к себе. Неужели внутри действительно находится мстительное, жаждущее крови животное? Да, ночью она резала людей без удовольствия, но она желала им смерти. Искренне.

— Я далеко не хороший человек, Стивен. И не добрый. — Она покачала головой и встала из-за стола, сбросив его руки с головы. — Однажды, когда я стану сильнее, то лично сверну шею не одной сотне тех, кто записан во враги. И никто меня не остановит, даже ты. Мне нужно только время, чтобы в совершенстве владеть своими силами.

— Это пройдёт. — Он вернул руки обратно и мягко массировал виски, зарываясь в мягкие белые волосы пальцами. Остановился. Стянул с волос сначала резинку, которой был зафиксирован пучок, потом вторую, которая держала высокий хвост, распустил волосы и разметал по плечам, прикрытым яркой тканью. Снова вернулся к вискам, слыша вздох облегчения. — Когда-то, может через годы, эта боль внутри тебя утихнет. У тебя будут новые цели, мечты, идеи. И всё это будет казаться только сном. Неприятным, болезненным сном.

— Знаешь, в твоём присутствии всегда становится спокойнее. — Она накрыла своими холодными ладонями его руки, и внутри блондина что-то неожиданно сладко вздрогнуло. Какая-то особая, почти забытая нежность. — Посидишь со мной в комнате? Можем как в долине, почитать вслух, только теперь поочерёдно и вдвоём. Или просто поговорить о чем-то, посмотреть фильм.

Выбор пал всё же на книгу. Стив растянулся на кровати, глядя в потолок, а поперёк, положив голову ему на солнечное сплетение, лежала Лекса, и негромко, но эмоционально читала ”Джейн Эйр”. Сбоку пристроился и порядком выросший щенок, радующийся вниманию. Наконец-то оба члены его стаи, коими он принимал Стива и Лекс, были рядом. На другом конце кровати гордо восседал Фафнир. Обиженный дракончик ласкался к хозяйке, недоумевая, почему должен делить внимание с этим маленьким золотистый недоразумением. Нет, он уже привык к этому безобразию, снисходил до игр с ним, но всё равно. Разве может это нелепое и смешное создание сравнивниться с ним — красивым и несомненно более полезным?

Роджерс сам выбрал книгу для немки, и не прогадал — история слабой и несчастной девочки сразу захватила альбиноску. Он в полудреме слушал её успокаивающий, мягкий голос и перебирал копну светлых, немного вьющихся волос. Если это не счастье, то что тогда? Казалось, будто после долгой холодной зимы наступила весна. Где-то внутри невесомо порхали бабочки, оседая в груди — там, где лежала её голова. Он ещё не мог дать себе отчёта в том, что именно ощущает, но уже понимал — дороги назад нет. Не теперь, когда эта маленькая, с глазами ребёнка и руками убийцы, нежная и в то же время сильная девочка так прочно заняла место в его сердце.

Он даже не заметил, когда она перестала читать и переплела их пальцы, как медленно стала засыпать, умиротворенная и наконец-то чувствующая себя окончательно в безопасности. Он точно не даст её в обиду. Никому не позволит сделать больно ей, Ванде и остальным своим друзьям.