Два (1/2)

***</p>

— Странный он, этот заказчик… — барабанит по рулю младший. — Я б сказал даже — больной какой-то…

— Да они почти все такие. Ты недавно в нашем бизнесе, но поверь мне, опытному дяде: деньги пахнут абсолютно одинаково. Вообще не зависит от того, кто их нам даёт: больной он, здоровый, даже пусть он маньяк. Что воны, что йены, что баксы — а-ди-на-ка-ва, — назидательно объясняет старший. Он с удовольствием отдирает с пальцев тончайшие латексные накладки, которые делают все отпечатки смазанными.

— Не знаю, хён, но мне вот эти дела, когда мы подставляем и фабрикуем, прям как собака в яйца впиваются, — с неприязнью смотрит он на соседа. — Это что получается, на папке будут только пальчики нашего красавца? А твои нет?

— А давай ты перестанешь целку изображать, а? Ты, конечно, артистичный — очень ценю, но на девочку с чистыми ручками не тянешь, - зло плюёт он за окно.

— Не заводись, я понимаю всё. Но как-то это… Блять, не нравится мне так работать!

Старший таки заводится:

— Нахуй ты это говоришь мне?! Не я решаю, браться за дело или нет! Не стои́т у тебя — иди и скажи боссу! Он своими руками из тебя вышибет это чистоплюйство! А я посмотрю на твою разбитую рожу после вашего разговора, — и выходит из машины, с размаху закрывая дверь. Сигнализация сработала — чувствительная машинка… Младший отключает сигнал и зло буравит спину напарника, который направляется к урне, сминая стаканчики из-под кофе.

Да, ему объяснили: «Наша работа приносит деньги — вот и все плюсы. Остальное — сплошные минусы: риск, опять риск и ещё много рисков, запрещённые методы, слежка и прослушка, насквозь лживые отношения, фальшивые фотографии и статьи… Но когда идеально подтасованные факты, — говорили ему, — и улики попадают на стол «чистых» полицейских, дела принимают именно тот оборот и направление, которые спланировали наши аналитики. А не дебилы из уголовной полиции».

Но видит Бог, как же претит ему эта работа! Почти год, а он уже вымотался, как за десять лет разгрузки трюмов…

Наверное, надо готовить каналы для ухода. Или он станет таким, который будет мерзок самому себе, или рехнётся. Ни одно, ни другое его не устраивает.

— Остыл? — как можно нейтральнее спрашивает он напарника, вернувшегося в машину.

— В порядке… Сколько он может сидеть в этой забегаловке?

— Нормальный ресторанчик. Я, пока тебя ждал, отметил: уютно, тихо, кофе вкусный. Обзор хороший. Я, кстати, не очень сильно тебя шлёпнул, хён? Я специально левой рукой бил, чтобы чуть неловко и точно небольно, — извиняется напарник.

Старший хмыкает:

— Мужчина, дающий пощечину другому мужчине… Это так романтично выглядит! Я тоже очень артистично посидел и даже потрогал щеку. Не, ты не волнуйся, мы сцену хорошо отыграли! Я только думаю вот что: он ждёт, когда я вернусь.

— Ну ты ж не собираешься туда идти? — младший смотрит на свои таки дорогие часы.

— Конечно нет. Всё по плану. Ждём и убеждаемся, что папка у него. Ты того, второго, хорошо нащёлкал?

— Да, неплохие кадры… о! Есть. Вот он, красавчик Тэхён-и.

Оба парня внимательно вглядываются сквозь тонированные стёкла на вышедшего, наконец, из ресторана изящного молодого мужчину с оранжевой папкой в руках. Он останавливается на несколько мгновений и бегло осматривается. Но не увидев никого, кого бы он хотел увидеть, проходит между немногочисленными машинами к своему фиолетовому «феррари».

— Хороший цвет, — с одобрением замечает младший.

— Его пальто или его машины? — щурится, чтоб не упустить ни единой детали, напарник.

— И то, и другое, — нацеливает шпик объектив фотоаппарата. Затвор щёлкает много раз подряд до того момента, пока дверца итальянской красавицы мягко закрывается за хозяином.

— Почему мне кажется, что он эгоист? — откидывается на спинку и пристёгивается старший.

— Наверное потому, что в его машине два места? — плавно трогается и их неброский автомобиль.

— Да, скорее всего. Спортивное двухместное купе — воплощение понтов.

— Завидуешь? — усмехается младший.

— Точно нет. Если бы он знал, что у него на хвосте висим мы и что его заказал какой-то больной, то не стал бы спать спокойно.

— Так он пока не знает, — удерживая достаточное расстояние до фиолетового супер-кара, замечает мужчина. — А когда узнает, тогда ведь будет уже поздно.

— А тогда ведь будет уже поздно… тогда ведь будет уже поздно… — тихо ищет в памяти фразу старший. — Откуда это, умник?

— Это из Винни-Пуха<span class="footnote" id="fn_33154547_0"></span>. Наверняка, мама в детстве тебе читала.

— Наверняка… Налево сейчас.

— Да, вижу. Он явно к своему офису едет. Поехали в бассейн, а?

— Не ленись, нам за эту езду платят. Ты визитку в папку хорошо пристегнул, не вывалится? — на всякий случай спрашивает старший.

— Хоби, вот сейчас обидно было, — усмехается водитель, поворачивая вслед за машиной Ким Тэхёна.

— Тогда почему он мне не звонит?

— Я с ним не знаком — не знаю. Тебе же надо с ним пере… говорить и пере… сечься, так понимаю?

— Да и пере… спать тоже можно. Он красавчик, — плотоядно ухмыляется Хоби. — Тормози, место удобное. И кофе вон там, недалеко бегать.

Машина паркуется на небольшом пятачке среди полутора десятков машин, позволив фиолетовой спуститься в недра подземной парковки офисного здания.

— Дай мне толстовку с джинсами, а то я уже чешусь от этого костюма.

— Люблю, когда ты раздеваешься, Гук-и, — явно подобрел напарник, перегибаясь к заднему сиденью и захватывая одежду.

— И не мечтай. Ты вообще не в моём вкусе, бро. Но смотреть не запрещено, — улыбается и облизывает губы красивый парень, медленно расстёгивая пуговицы: сначала пиджака, затем рубашки и в последнюю очередь — брюк.

— А может подумаешь, — чуть осипшим голосом предлагает Хоби.

— Не-а, — приподнимает задницу Чонгук, стягивая надоевшую элегантность с мускулистых бёдер.

— Бля-а-ать, детка… Я больше с тобой не поеду, — не выдерживает стриптиза Хосок и выходит из машины, — всё, я за кофе.

— Куда же вы? Я так разгорячилась! — женственно восклицает Гук, застёгивая джинсы.

— У тебя нет совести, Чон Чонгук, — неожиданно серьёзным голосом докладывает водителю в открытое окно его напарник.

— Согласен, — улыбается в ответ.

*

Это чутьё.

Почему Тэ обратил внимание именно на того красавчика за соседним столиком? И его разговор с обрывками информации был слишком привлекающим. Ответ прост: парень хотел, чтобы Тэхён его заметил. И никто не заставит думать иначе. Но доказательств никаких. Пока что. Видимо, Тэ тоже привлёк парня. Внимание, вопрос: чем? Вариантов ответа — бесконечное множество.

… Когда Тэхён начинал работу в самом первом консалтинговом агентстве, то не ожидал, что нестандартность мышления в синтезе с холодным разумом приведут его в такие интересные сферы. Раз за разом он проявлял удивительное чутьё в сложно прогнозируемых точках, которые касались именно переговоров. Он неуловимо плавным движением мог разрулить и выпрямить, казалось бы, тупиковую ситуацию. Босс сначала воспринимал это случайным попаданием изящным тэхёновым пальцем прямо в сеульское небо. Но, допустим, первый раз — случайность, второй — везение. А на шестой уже пора хорошо так обрадоваться способностям прекрасного сотрудника. И вложить деньги в его дальнейшее мастерство.

— Ты заметил, Тэхён-и, — по-отечески положив руку на плечо парню, заметил как-то директор агентства, — что у профессиональных психологов крыша немного сдвинута? А у некоторых и сильно. То есть психолог идёт в психологию, чтобы помочь первым делом самому себе, — вздохнул он сочувственно и чуть сжал пальцы. — Я не хотел бы знать, с кем и о чём ты не смог договориться до такой степени, что сейчас стал прямо-таки гениальным переговорщиком. Надеюсь, ты больше с теми людьми не живёшь…

Потом был Гарвард и пристальное изучение их школы ведения переговоров. Но не всё устраивало любознательного корейца в позиционном методе. Негибко: каждый стоит на своих позициях и доказывает их состоятельность. Все компромиссы слепые. Тэхён углубился в тему и какое-то время был увлечён тезисами «расширения пирога выгод», прямо-таки стал адептом принципиальных переговоров. А что? Удобно: ты озвучиваешь свои принципы, выслушиваешь остальных и взвешиваешь. Только в этом методе тоже был важный — прямо-таки системный — минус. Предполагалось, что стороны доверяют друг другу, играют с открытыми картами. И где вы видели такие принципы в бизнесе? Да нигде. А там, где они есть, не нужны переговорщики уровня Ким Тэхёна.

В результате, как обычно в любом интересном искусстве, нужно было найти золотую середину, которая бы устраивала самого переговорщика и клиентов. Никто опять же не отменил старые дедовские методы: наблюдать, чувствовать, запоминать, читать язык тела. Словом — всё системно. Как он и любил всегда.

Сейчас, когда Тэхён в деле уже четыре года, может без ложной скромности сказать: он талантлив. Ведь консалтинг — это слишком индивидуальная услуга, уникальный набор техник, где в каждом конкретном случае создаётся почти новая вселенная. И конечно, самые интересные проекты — самые сложные. Игра в бисер!

Он любит заниматься именно практической полевой работой. Видеть лица людей, сканировать их состояния, ощущать в словах двойное или тройное дно, отыскивать невербальные проколы участников переговоров. И нередко его слово может сорвать сделку, если чутьё подсказывает, что клиента хотят опустить, надуть, натянуть или как-то иначе ущемить в интересах. Но самое тайное, тонкое и полное удовлетворение Ким Тэхён получает, когда понимает, что благодаря его усилиям установилось равновесие. Баланс. И совсем пафосно — но об этом он говорил только самому себе — гармония между сторонами переговоров. Да, именно так: равновесие, баланс и гармония.

Но правда в том, что большая часть переговоров — это пирровы победы<span class="footnote" id="fn_33154547_1"></span>, когда в процессе участвуют люди (в том числе и встречные переговорщики), настроенные на вечную войну и на победу любой ценой. Тогда дело почти безнадёжное. В этом случае Ким Тэхён отрабатывает повинность, забирает чек и чувствует себя опустошённым.

Вчерашняя встреча — не исключение. Крупные инвесторы, чьи акции в «Фонде Развития» составляют немалый процент, по-своему заинтересованы в работе с сетью закрывающихся компаний химической промышленности. Устаревающие прямо на глазах, не успевающие за требованиями века — они пытаются уйти с рынка с малыми потерями. Солидные мужчины в костюмах и галстуках с разной степенью уважительности излагают свои позиции по предстоящим сделкам. Тэхён работает напрямую с директором Фонда, значит интересы его клиента перевешивают все остальные.

Задача Тэхёна — выглядеть очень внимательным и доброжелательным. Он с первого взгляда вызывает доверие к своей компетенции. И это не пустой звук: он действительно с искренним вниманием смотрит в глаза всем участникам переговоров. И даже когда встречает холодный или пренебрежительный взгляд со стороны серьёзного бизнесмена с завышенным чувством собственной важности, то старается демонстрировать свою позицию. Позиция проста и действенна: лучше заводить союзников, чем врагов. Всё!

А вот черноволосый парень с голубыми глазами-линзами, что отвечает за оценку недвижимости химической конгломерации, странный. Мутный, нервный, но изо всех сил старавшийся изобразить профессиональное спокойствие. Ну что ж… Тэхён — специально обученный человек: ему не надо рассказывать, он сам всё увидит и сделает выводы. В какой-то момент могло показаться, что оценщик стреляет в него глазами в сугубо личных целях. Таких же, как линзы. Да, Тэхён знает о своей красоте, чего греха таить. Но нет: парень косился на Тэ с подозрением, даже злостью. Как только Ким в этом убедился, сразу снял всё свое внимание с голубоглазого и больше ни единого раза не посмотрел. Да тот не сильно расстроился: сидел чуть в стороне от представителей сторон, делал пометки в блокноте, но в переговорах фактически не участвовал — ни прямо, ни косвенно.

Конечно, его фамилия была названа. И Ким её, безусловно, запомнил. Слишком простая корейская фамилия у этого господина.

Господин…

*

А что с оранжевой папкой?

Сидя за своим рабочим столом, Тэхён раскрывает пластиковую створку в тайное место, где шестизначные цифры в долларах и где люди утверждают, что готовы закопать сами себя, если что. И что же? Вот она, в тех самых чужих руках. Закопались?

В прозрачном кармашке скрепка аккуратно держит визитку: «Ли Джунк Хи, утилизация» и номер телефона.

Шестизначные цифры на утилизации?! Хм-м… Утилизации чего? Тэхён снимает очки и трёт переносицу.

Переговорщик отталкивается и откатывается от стола, развернув кресло к окну. Офтальмолог советует почаще менять фокусное расстояние, это очень полезно для глаз. С тэхёновой дальнозоркостью смотреть на городские пейзажи — то, что нужно. Он скользит бездумно по стройным линиям бизнес-зданий, задерживаясь на пересечениях самолётных росчерков в розоватом небе, выхватывает фигуры и лица людей, выстраивающих свои вечерние траектории. Гаснут одно за другим окна в офисах. Скоро включат фонари… Итак, утилизация? Отходов. М-м-м… Мусор? Нет, шестизначные цифры не сложатся. Отходов химической промышленности? Как вариант. Опасных отходов? Так. Так-так-так… Отходов, в которых спрятано то, что должно исчезнуть, словно этого не бывало. Например, что-то разъедаемое кислотой.

Вырисовывается. И очень плохо пахнет от этой папки. Но оставить её на барной стойке ресторанчика не представлялось возможным.

Ну что, Ли Джунк Хи, переговорим?

Пролистав ещё несколько файлов, цепляя какие-то слова и цифры, понимает, что совершенно не хочет знать, что это за документы. Ведь люди, забывшие папку, могут быть ворами, которые завладели инсайдерской информацией и хотят её кому-то перепродать. Например, переговорщикам того самого химического холдинга, с которым сегодня Тэ провёл несколько утренних часов в <s>не</s>принуждённой обстановке. И тогда картинка получает некую зловещую окраску.

Он встаёт и опять задумывается, вспоминая: было ли на сегодняшней встрече какое-то напряжение из-за возможного инцидента — например, пропажи папки, воровства документов? Взгляд бесцельно плывёт между загоревшимися тёплым светом фонарями на дальней спортивной площадке, расходящимися конусами снопами белого света на автостоянке. Из машины со стоянки выходит широкоплечий парень в свободных джинсах и серой толстовке, направляясь энергичной подпрыгивающей походкой в сторону спортивных снарядов. Тэ рассматривает человека: тот скачет в одиночестве на мягком покрытии, как боксёр на ринге, бьёт воздух точными красивыми ударами…

*

— Я думаю, сегодня он уже не позвонит, Гук-и.

— Я б ещё добавил: если он не позвонит сегодня, то уже не позвонит совсем. Такие решения принимаются в первые несколько часов. А потом чужой человек выбрасывает нахрен ненужные ему бумажки. Или, что-то заподозрив, относит вещицу в полицию. И мы сосём.

— Гук, ты слишком много читаешь и думаешь. Ты аналитик? Нет. Вот и сиди, пей кофе и жди.

— Не нравится мне что-то…