Глава 10: Невольный сообщник (1/2)
I once had a dream,
So I packed up and split for the city;
I soon found out that my lonely life wasn’t so pretty,
I’m glad I went now I’m that much more sure that we’re ready…
Однажды у меня была мечта,
поэтому я собрал вещи и уехал в город;
Вскоре я обнаружил, что моя одинокая жизнь была не такой уж красивой,
я рад, что поехал, теперь я гораздо больше уверен, что мы готовы.…
— “That’s Not Me” The Beach Boys, 1966</p>
Сириус Блэк, возможно, и утверждал, что он уравновешенный, любезный молодой человек с приличной головой на плечах, но он затаил обиду, как гончие Лайалла Люпина охотились на енотов: яростно и безжалостно.
Прошло несколько дней после инцидента с Причастным концертом, а Сириус все еще не мог избавиться от своего унижения. Он, конечно, обвинил директрису Макгонагалл, после того как она забыла поблагодарить его за то, что он вернул “веселье” в “фундаментализм”, а также миссис Бьюкенен — за ее жестокие и необычные наказания, которым она предпочитала обычные отработки. Это было очевидно по тому факту, что Римусу пришлось наблюдать, как Сириус получил от нее выговор еще дважды с воскресенья, один раз в форме за то, что запер Барти Крауча в чулане для метел, и снова на музыке за то, что он приклеил руки Александра Флатвартса к его аккордеону после того, как он не прекращал пытаться использовать инструмент для имитации звука умирающей кошки. Наблюдая за тем, как Сириус чистит запорные клапаны всех духовых инструментов в музыкальной комнате, а затем снова поет перед всем классом — с посредственным аккордеоном Алекса, — Римус собрался с духом, чтобы оставаться на хорошей стороне Шейлы Бьюкенен. У него явно не было голоса для ее особого способа наказания.
Возможно, самым поразительным откровением во всем этом Святом деле — помимо удручающе хорошего голоса Сириуса — было то, что Римуса тоже обвиняли.
— Знаешь, это почти твоя вина, — с горечью сказал Сириус, когда четверо мальчиков возвращались в общежитие после Причастия.
— Что?
— Так и было. Ты тот, кто пел не ту песню.
— Я вообще не пел, — отрезал Римус. — Это ты начал мычать, как чертовы Осмонды в церкви! А потом ты встал на скамью — ты действительно думал, что тебя не поймают?
Сириус передразнил Римуса, покачав головой. — Это все равно что слушать свою мать. Клянусь, лондонцы такие же волнующие как и опилки
— О, потому что большая сельская местность Бата известна своей дерзкой антирелигиозностью, — сказал Джеймс, вставая между ними двумя и обнимая их за плечи и крепко прижимая к себе. — Почему бы нам просто не подумать о чем-нибудь другом, а? Например, как мы собираемся проучить их?
Хотя Римус был уверен, что Джеймс пошутил, Сириус, казалось, принял предложение близко к сердцу. Его озорной мозг мгновенно переключился с мучений своего брата на то, как они вчетвером собирались разделаться с этими пыльными священниками и строго верующими учителями— Сириус действительно использовал это слово, — что заставило их делиться идеями друг с другом о том, как лучше всего помешать следующей Евхаристией. Было решено, что слабительное в общем вине было слишком опасным и, ну, слишком грубым; и все равно не все пили вино, что полностью отвратило Сириуса от этой идеи. У Джеймса было предложение наполнить библии священников изображениями из непристойных журналов, но и это предложение было отклонено.
— Мы недостаточно масштабно мыслим! — Сириус пожаловался.
Римус изо всех сил старался молчать в присутствии остальных, заполняя свое время книгами, которые ему одолжили Лили и Марлин, или иным образом ускользал, чтобы немного успокоиться. Общая комната была неплохим местом, когда он хотел немного покоя, но комната, как правило, быстро заполнялась, что приводило к плохому чтению и еще большему игнорированию; поэтому он продолжил свой путь по территории, используя свою карту, чтобы отметить самые тихие и уединенные места в кампусе. Сириус, похоже, не нравилось. С воскресенья стало труднее избавиться от другого мальчика, несмотря на его продолжающееся отвращение к присутствию Римуса. Было больше похоже, что Сириус хотел, чтобы он попал в такое же количество неприятностей, а не был его другом, и был полон решимости, чтобы Римус был сообщником, хотел он присоединиться к выходкам или нет.
— Куда это ты все время уходишь? – Потребовал Сириус однажды в обед после того как Римус ускользнул на пятнадцатиминутную затяжку. Римус скользнул на скамью рядом с Питером и сумел поймать взгляд Джеймса через стол.
— В туалет, — сказал Римус, откусывая кусочек своего обеда. Он ухмыльнулся Джеймсу, и Сириус резко перевел взгляд с одного на другого.
— В туалет?
— Да, проблемы с животиком. Лучше держаться подальше.
Джеймс фыркнул в свой пирог.
Несмотря на все его попытки, Сириус не сдавался. Он стал более любопытным, более настойчивым, чтобы Римус сопровождал их на каждом деле и прогулке. К концу недели он участвовал в двух порчах туалетной бумаги, наблюдал, как Сириус и Джеймс сажали резиновых змей в садах 12-го года (Римус понятия не имел, откуда в северной Шотландии взялись резиновые змеи) и даже был вынужден нарушить комендантский час, чтобы подтолкнуть лодки Хокингской гребной команды в центр озера Дабх. (Когда он спросил, почему, ему был дан ответ: почему бы и нет?)
Им пришлось кое-что объяснять смотрителю общежития Годрика, Бенджи Фенвику, когда они вернулись с озера; но, к счастью, Джеймс смог отвлечь 13-летнего мальчика разговорами о последней победе ”Арсенала”, фанатом которого также был Бенджи. В конце концов, именно Питер и Римус затащили Сириуса обратно в постель после того, как он услышал, как Бенджи поносил ”Челси”, его любимую футбольную команду. Привыкший бегать с ребятами из Ист-Энда, которые вырывали карманы и поджигали мусорные баки, чтобы немного поразвлечься, Римус не стал притворяться, что его так впечатлили трюки. Но, как назло, именно он должен был поджечь фитиль для следующего большого вмешательства Святого Духа.
Пока Питер, прихрамывая, делал домашнее задание по математике с карандашом в одной руке и ложкой для каши в другой (странный выбор послеобеденного перекуса, который Римус сначала поставил под сомнение, но ничего не сказал после того, как Питер вернулся с чаем для всех и добавил в него побольше сахара, как он знал, нравится Римусу), Римус и Джеймс сравнили заметки по биологии для предстоящего теста. Джеймс, как и Питер, сел на кровать Римуса с достаточной фамильярностью, хотя Сириус все еще держался на расстоянии, расхаживая по всей длине их комнаты с зубной щеткой, свисающей из уголка рта.
— Мы должны что-то сделать в это воскресенье, — пробормотал он с полным ртом зубной пасты.
— К чему такая спешка? — Спросил Джеймс, наклоняясь, чтобы поправить схему дыхательной системы Римуса. Римус позволил ему, пока рассеянно просматривал главу в своем текущем романе. — Мы собираемся на Причастии до конца учебного года, — продолжил Джеймс, сосредоточенно высунув язык из уголка рта.
— Потому что оно должно быть свежим!
— Сейчас об этом даже никто не помнит, — сказал Питер. — Не то чтобы ты был плохим, Сириус. Я скучал по тому, как ты поешь.
— Твой нос выглядит немного коричневым, Пит, — добавил Римус, заставив Сириуса ухмыльнуться и скрестить руки на груди.
— Да, ну, сегодня утром Мойра спросила, когда будет мое следующее выступление, — самодовольно сказал он, и Питер сделал кислое лицо, как мог бы сделать любой, если бы его почти-девушка строила глазки его лучшему другу. Римус был тихо впечатлен, хотя из них троих он не ожидал, что у Питера ”Я снова потерял штаны” Петтигрю есть потенциал для противоположного пола. Не то чтобы Римус не замечал, как девушки строили глазки Сириусу и Джеймсу. Ну, каждая девушка, кроме Лили.
— Люди будут чего-то ожидать, — продолжил Сириус, прежде чем выплюнуть зубную пасту в миску Питера с недоеденной кашей.
— Фу, гадость! — Завопил Питер, замахиваясь кулаком на Сириуса, который только танцевал вне пределов досягаемости, маниакально ухмыляясь.
Римус постучал карандашом по колену. — Я все еще не понимаю, в чем смысл всего этого. Почему ты не можешь просто тихо посидеть в церкви, пока все не закончится, как все остальные?
— Я еще никогда такого не делал, — процитировал Сириус, размахивая зубной щеткой. — Это Диккенс, мой дорогой Ватсон.
— Я не уверен, что ты правильно используешь любую из этих цитат, — парировал Римус. — И если люди будут ожидать, что вы что-то предпримете, то не разумнее ли ничего не делать? Или ты хочешь спеть еще одну 'Hail Mary' перед всей школой?”
— Это было бы скучно, — сказал Сириус, прислоняясь к одному из столбиков кровати Джеймса. — Но нет. Я скорее отрежу себе язык, чем позволю этой старой карге Бьюкенен заставить меня спеть еще один из ее гимнов. И отложи хоть раз эту чертову книгу, Люпин. Ты все еще соучастник всего этого.
Римус усмехнулся и захлопнул книгу. Он чувствовал, что ”карга” было довольно натянуто для их учительницы музыки, которой было не больше тридцати пяти и которая обладала терпением святого. В любой другой школе, которую он посещал, Сириус наверняка получал бы нагоняй так часто, что мог бы включить это в свое школьное расписание.
— По крайней мере, ты хорошо звучал, — проворчал Римус, прежде чем до него дошло, что он только что сделал Сириусу Блэку комплимент, и он поспешил исправить свою ошибку. — Я имею в виду, ты знал слова.
— Конечно, я знал слова — пел их с тех пор, как описался в штаны.
— Когда это было, на прошлой неделе? — Съязвил Джеймс.
— О, ты хочешь попробовать, Поттер? Тогда ладно!
Сириус рванулся вперед и повалил Джеймса на кровать, кувыркаясь взад и вперед, когда они начали хватать друг друга, хрюкая и смеясь. Римус тут же вскочил и прижал руку ко лбу, подавляя стон. Не то чтобы он раньше не сталкивался с хулиганством — просто они были так близки. Почему они не могли бороться на своих собственных кроватях?
Пока Сириус и Джеймс ходили вокруг, пытаясь схватить друг друга за голову, разбрасывая конспекты и учебники по полу, Римус подошел к прикроватной тумбочке Сириуса. Он проигрывал Diamond Dogs, альбом, которым он неохотно начал наслаждаться больше всего из всей дискографии Боуи, даже если обложка заставляла его морщиться и закрывать глаза. “Sweet Thing” напомнила Римусу о том времени летом, когда он принимал те таблетки с Томни и мог поклясться, что слышал в цвете, но именно “Rebel Rebel” заставила его захотеть послушать.
Rebel rebel, you’ve torn your dress,
Rebel rebel, your face is a mess;
Rebel rebel, how could they know?
Hot tramp, I love you so!
Мятежный мятежник, ты порвал свое платье,
Мятежный мятежник, твое лицо в беспорядке;
Мятежный мятежник, как они могли знать?
Горячая шлюшка, я так тебя люблю!
Подняв стрелку проигрывателя, Римус перевернул пластинку и опустил кнопку обратно, когда из динамиков донесся знакомый треск. Бьюсь об заклад, Боуи звучал бы лучше в соборе, чем в комнате общежития, подумал он про себя. И тогда он сказал это.
— Может быть, тебе лучше просто спеть вместо этого какую-нибудь приличную песню.
Раздался громкий удар, за которым последовал грохот сзади. Римус обернулся и увидел Сириуса, лежащего на полу рядом со своей кроватью, в окружении разбросанных учебников, заметок и его собственной брошенной зубной щетки. Он смотрел на Римуса такими же большими глазами, какими смотрели на него домашние собаки, когда думали, что вот-вот получат угощение, в то время как Джеймс склонился над ним, сдвинув очки набок. Прежде чем он успел принести какие-либо извинения, Сириус вскочил на ноги.
— Что ты сказал, Люпин? — Потребовал он.
Римус заупрямился. — Э—э... ничего.
— Нет, ты что-то сказал. Что это было?
— Это была просто шутка. По крайней мере, играть хотя бы наполовину приличную песню было бы не так больно. Знаешь, это лучше, чем очередной чертов гимн.
Глаза Сириуса загорелись. Он перевел взгляд с Римуса на проигрыватель, и на его лице медленно появилась улыбка. — О боже, ботаник сделал это!
— Эй—
— Мы просто сделаем это громко, не нужно петь! Мы могли бы воспользоваться школьным — он должен быть в аудиокассете. Мы можем просто взять это и подключить ... но, о, есть еще ... и тогда...
— Не хочешь поделиться некоторыми из этих знаний со своими лучшими друзьями? — Сказал Джеймс таким же растерянным голосом, каким выглядел Питер. — Ты говоришь как бессвязный идиот.
— Мы сыграем им песню! — Сказал Сириус, разводя руками. Он часто так делал — подчеркивал каждое слово жестом руки.
— А, конечно. Ничего не понятно.
— О, отвали, Поттер. Я имею в виду, что мы можем использовать стереосистему. Им не нужно наше пение, но кто сказал, что им не понравится чье-то другое?
Римус вопросительно покосился на Сириуса, но первым заговорил Питер.