Глава 6: Первый день (1/2)
Life’s the same and it always will be;
Hey! Hey! Hey!
Easy picking foxes from a tree;
Hey! Hey! Hey!
I can’t get no satisfaction,
All I want is easy action, baby!
Жизнь такая же, и так будет всегда;
Эй! Эй! Эй!
Легко собирать лисиц с дерева;
Эй! Эй! Эй!
Я не могу получить никакого удовлетворения,
Все, чего я хочу, — это легких действий, детка!
— “Solid Gold Easy Action” T. Rex, 1972</p>
Среда, 3 сентября 1975 года
Римус заснул под звуки the Doors и проснулся под звуки T.Rex. Проигрыватель едва перестал крутиться с тех пор, как его достали прошлой ночью, и казалось, что Сириус был полон решимости прокрутить каждый альбом, который он вытащил из сундука Питера, прежде чем будет удовлетворен. Возможно, это было бы неплохо, если бы Сириус знал, что существует другой уровень громкости, кроме ГРОМКОЙ.
Что еще более удивительно, Джеймс и Питер, казалось, не возражали. Римус понял это после третьего повтора In Rock один из парней раскололся бы, но ничего. Они все провели свой вечер так, словно в центре их спальни не было рок-концерта. Они приняли душ, вымыли посуду (точнее, это сделал Питер) и продолжили разбрасывать книги и одежду по комнате, прежде чем забраться в постель. Как будто непризнание музыки было ключевым моментом, но Римус был настолько сбит с толку всем этим, что в течение первых нескольких часов он фактически забыл злиться на это. У Сириуса действительно был хороший вкус, даже если его близость к Боуи заставила Ziggy Stardust и Aladdin Sane почувствовать себя пятым и шестым соседями по комнате.
Музыка звучала все громче и громче, даже когда летнее солнце опустилось за деревья за окном и исчезло. Римус в основном лежал в одиночестве на своей кровати, вертя в руках учебник по истории и покачивая головой в такт песням, которые он знал. Сириус даже не удостоил его взглядом, когда знал, что Римус наблюдает, но не раз он ловил другого мальчика, выглядывающего из-за его колен, когда он откидывался на спинку кровати. Каждый раз, когда их взгляды встречались, Сириус резко отворачивался, и обычно следующая песня, которая играла, была немного громче предыдущей.
К его чести, Сириус убавил звук на несколько уровней незадолго до десяти. К тому времени все мальчики переоделись и умылись, Римус позаботился о том, чтобы занять свою очередь во время особенно грубого акустического поп-рок-номера, просто чтобы он мог закрыть дверь между собой и музыкой. Когда он вышел из ванной, одетый в свои стандартные ночные брюки Хокингса и серую футболку, Джеймс вставлял затычки в уши. Он поймал пристальный взгляд Римуса и сверкнул извиняющейся улыбкой, прежде чем отвернуться, чтобы дотянуться до чего-то на своей тумбочке. Оглядываясь назад, Джеймс одними губами произнес ”лови” поверх музыки и бросил ему его собственную пару резиновых затычек для ушей, прежде чем показать большой палец вверх, снять очки и выключить прикроватную лампу.
Возвращаясь к своей кровати, Римус взглянул на Сириуса, который все еще был в своей повседневной одежде, лежал наполовину на кровати, наполовину с нее, подпевая альбому. Он ушел, погрузившись в песню так, как музыка может воздействовать на тебя. Питер прошел мимо в пижаме, чтобы включить свет, с песочного цвета волосами, все еще влажными после душа, в зимних наушниках, чтобы заглушить шум. — Спокойной ночи, Римус, — Римусу показалось, что он сказал, прежде чем свет исчез, и общежитие осталось в шумной темноте.
Затычки для ушей не заглушали весь шум, но это было лучше, чем ничего. Римус всегда считал себя немного совой, но после того, как он провел ночь с Томни и остальными, а затем в поезде по пересеченной местности, он был разрушен. Завтра он должен был проснуться и пойти на свой первый день занятий, что означало школьную форму, расписание и профессоров, которых он сжевал бы на полдник менее шести месяцев назад. Так же, как он смирился с тем, чтобы встать и выбросить чертову стереосистему в окно — он не мог слушать еще один раунд Slayed? и снова он не смог — запись выключилась, и в общежитии наконец воцарилась ошеломленная тишина. Римус покосился на потолок своей кровати, ожидая скрипа половиц, который сигнализировал бы о том, что Сириус меняет — или, что еще хуже, проигрывает — альбом, но ничего не последовало. Сириус заснул, все еще в одежде, сразу после 2 часов ночи.
После этого он был настолько глуп, что вынул беруши, в результате чего вскочил в постели в 7 утра под крики T.Rex — ЭЙ! ЭЙ! ЭЙ! — через всю их комнату в общежитии. На проигрывателе крутилась пластинка, но кровать Сириуса была пуста, а Джеймс уже был одет, разбирая сумку с футбольным снаряжением, в то время как Питер оставался чуть больше чем комочком под одеялом. Римус застонал и потер глаза, которые горели от знакомого недосыпа. Раздраженный, потому что — черт возьми, ему нравилась эта песня — он схватил свою подушку и бросил ее к ногам Джеймса, заставив мальчика подпрыгнуть и посмотреть вверх.
— ГДЕ ОН СЕЙЧАС? — Прокричал Римус, перекрывая шум.
— ВАННАЯ КОМНАТА!
Его даже не было в комнате, чтобы послушать, и он все равно пытал их?
Отбросив одеяло и пройдя через комнату, Римус снял иглу с крутящейся пластинки, и мгновенно грохочущая рок-музыка оборвалась.
Питер сел на кровати, протирая глаза, наушники съехали набок. — Это закончилось?
— Да, — сказал Римус, — все, черт возьми, кончено.
Джеймс бросил на Римуса беспокойный взгляд, который тот проигнорировал, но Питер только просиял. — Это новый рекорд.
Он мог бы спросить, что он имел в виду, если бы дверь ванной не открылась, показывая Сириуса, причесанного и одетого в полную форму Хокингса. Он вышел и остановился прямо перед Римусом, глядя на него своими серыми глазами. Сириус, очевидно, был ниже ростом, но у Римуса сложилось отчетливое впечатление, что его рост не был сдерживающим фактором. Сириус был похож на пантеру — или, может быть, на кобру: насмешливый и готовый нанести удар. Римус подумал, что он тоже мог бы это сделать, и приготовился ударить его в ответ, если другой мальчик решит, что это будет больше, чем просто пристальный взгляд. Но Сириус не ударил его. Вместо этого он только перевел взгляд с лица Римуса на проигрыватель и на свою кровать с балдахином.
— Это моя кровать, — сказал Сириус, его взгляд вернулся к Римусу.
Римус коротко оглянулся, не поворачивая головы. — Да.
— Ты стоишь на пути.
— Извини, — Римус пожал плечами, не двигаясь.
Длинный рот Сириуса приподнялся, но это была не улыбка. — Тогда двигайся.
Римус прижал язык к внутренней стороне щеки, прежде чем смягчиться. Он был слишком измотан, чтобы напасть на него, даже если Сириус этого заслуживал. Он отступил в сторону, и Сириус прошествовал мимо. Он подошел к проигрывателю, но, к счастью, выключил стерео вместо того, чтобы переключить иглу.
Напряженное настроение было нарушено Джеймсом, который хлопнул в ладоши, улыбаясь как маньяк, вероятно, просто испытывая облегчение от того, что никто из них не начал размахивать кулаками в их первое совместное утро.
— Итак, завтрак? — Спросил он, когда у него из уха выпала беруша.
***</p>
Римус прошел в столовую рядом с Питером, на приличном расстоянии от Джеймса и Сириуса, которые яростно перешептывались между собой. Существовал троллейбус, который возил учеников на завтрак и обратно перед уроками, но он ходил по установленному расписанию, и к тому времени, когда Питер нашел свои парадные брюки на дне одного из своих сундуков, они опаздывали. Прогулка была неплохой; они пошли по тропинке, которая прорезала небольшую рощицу деревьев, отделяющую улицу общежитий старших классов от остальной части кампуса, вероятно, созданную после бесчисленных лет прихода и ухода студентов задолго до их времени.
Питер болтал о своем лете — он и его семья гостили у двоюродных братьев и сестер в Америке, и, по—видимому, Нью-Йорк был намного интереснее, чем унылый старый Лондон, - разговор продолжался весь завтрак. Сириус не возражал, когда они вчетвером сели вместе — Сириус и Джеймс с одной стороны, Питер и Римус с другой, — хотя у Римуса все еще было чувство, что он еще не сказал всего, что хотел.
Что ж, грубо, подумал Римус. Я тоже не хотел быть здесь. Ему действительно просто повезло застрять в комнате с мерзавцем, более взвинченным, чем Томни, после неудачной поездки. Никто не беспокоил их из-за шума, как и сказал Питер, хотя Римус был уверен, что во всем общежитии не было уголка, где вы не могли бы услышать музыку.
За завтраком мальчики сравнивали расписание с глухим гулом бесконечной столовой позади них. Питер был разочарован, узнав, что у него нет форм и регистраций с Джеймсом, но в любом случае это был только первый день занятий, поэтому от форм отказались в пользу того, чтобы позволить ученикам привыкнуть к своему новому расписанию, дав им дополнительный час на завтрак. Хокингис придерживался своего рода расписания, понял Римус. Пять уроков в день вместо обычных шести, благодаря тому, что формы или Святое Причастие во вторник и четверг занимали первый час каждого утра.
Пока они ели, Питер наклонился, чтобы взглянуть на расписание Римуса. — Кто у тебя для формуляров, Римус?
— Бьюкенен, — сказал Римус с полным ртом овсянки.
— О, также как и у Сириуса.
Оба мальчика посмотрели друг другу в глаза с другого конца стола. Сириус выглядел так, словно мог переломить ложку пополам. Римус чувствовал то же самое. К счастью, прежде чем их второе за день состязание в гляделки подошло к концу, рядом с их столиком раздался голос.
— Все в порядке, мальчики?
Римус поднял глаза и увидел симпатичную девушку, стоящую рядом с ним. Она смотрела на Сириуса, но когда Римус откинулся назад, ее темные глаза переместились на него, и она слегка улыбнулась, дотронувшись до одного из своих жестких черных локонов.
— Порядок, Макдональд, — нагло сказал Сириус. Он ухмылялся, приложив большой палец ко рту, оглядывая ее с ног до головы. Все чувство враждебности к Римусу исчезло.
— Значит, лето выдалось хорошим?
— Пит ездил во Флориду, — предположил Джеймс, указывая на своего друга ложкой.
— В Нью-Йорк.
— Блестяще, — предположила она. — Блэк?
— Ограбил банк. На самом деле все как обычно.
Она довольно громко рассмеялась, но Римус на самом деле не думал, что шутка была настолько смешной.
— Итак... где Эванс, Макдональд? — Невинно спросил Джеймс, и она перестала смеяться достаточно долго, чтобы погрозить ему пальцем с ”тск”.
— Хорошая попытка, Поттер, но Лили это не интересует.
Джеймс вздохнул, не впечатленный. — Знаешь, Мэри, эта игра становится довольно старой. Что бы вы все ни думали, что я сделал, это действительно не могло быть так плохо.
— Лили не согласна.
— Ну, если бы она просто сказала мне—
— Не должна была. То, что ты парень, еще не значит, что у тебя есть право быть тупым.