Глава 5: Тёплый приём (1/2)
Maybe I’ll be there to shake your hand,
Maybe I’ll be there to share the land;
That they’ll be givin’ away,
When we all live together, we’re talkin’ ‘bout together, now…
Может быть, я буду там, чтобы пожать тебе руку,
Может быть, я буду там, чтобы разделить землю;
Которую они отдадут,
Когда мы все будем жить вместе, мы говорим о том, чтобы быть вместе, сейчас…
— “Share the Land” The Guess Who, 1970</p>
Сириус Блэк, на самом деле, знал, кто он такой. Или, скорее, у Римуса возникло ощущение, что он знал о нем гораздо больше, чем просто то, что можно было узнать из таблички ”Р Люпин” за дверью. Джеймс, казалось бы, вечный джентльмен, легко подскочил, чтобы представить их обоих, но Сириус просто оглядел Римуса с ног до головы напряженными глазами и кивнул головой. Это был тот же самый взгляд, который был на тебе, когда ты гулял по Ист-Энду в одиночку; там было написано: ”Я вижу тебя, и если ты попытаешься что-нибудь сделать, я тебя выпотрошу”, только в Сириусе, с его пышными черными волосами, расстегнутой рубашкой и начищенными ботинками, Римус видел скорее самодовольного принца, чем неряшливого уличного мальчишку.
— Обычно в одиннадцатый класс не берут новых детей, — сказал Сириус, как факт. Казалось, он заканчивал каждое предложение приподнятыми бровями. Это заставило Римуса подумать о чопорных министрах, которые постоянно посещали Поместье по делам с его отцом.
— Так я слышал, — ответил Римус. Он отступил назад и принял открытую позу для мальчиков, расправив плечи — так, как делал Томни, когда он и его группа смотрели на неприятности. Это была демонстрация доминирования, но у Томни это всегда срабатывало. К удивлению Римуса, уголок рта Сириуса приподнялся, хотя он все еще не прошёл дальше в комнату. Джеймс продолжал хмурить брови в центре лба, пока Питер засовывал ложку обратно в рот.
— Откуда ты родом? — Спросил Сириус.
— Он из Лондона, — подсказал за него Джеймс.
— Лондон, — сказал Сириус без особого энтузиазма. — Прекрасно. Теперь уже трое из четырех. Должно быть, чувствуете себя счастливчиками.
— Значит, не он, — подумал Римус. В любом случае, у него не было ощущения этого. Римус знал Сириуса Блэка меньше двух минут, а уже был почти уверен, что узнал его. Скорее всего, старые деньги с фамильной гордостью, может быть, даже дальний родственник короны. Это то, чем были заполнены такие школы, как Хокингс, верно?
— Ты видишь людей, - эхом отозвался в его голове голос Томни. Это заставило его захотеть позвонить старшему мальчику по телефону или свернуть ему шею; оба варианта были одинаково нереалистичны, если учесть тот факт, что он был в нескольких часах езды от Лондона, а у Томни не было телефона.
— А ты? — Спросил он, барабаня пальцами по верхней части своего сундука. — Откуда твоя семья?
Сириус перестал ухмыляться, и Римус увидел, как напряглось сухожилие на его шее. Джеймс, почувствовав внезапную перемену настроения своего друга, схватил Сириуса за плечо и легонько подтолкнул его. — Давай, Сириус, расскажи мне, что случилось с Реджем и его компанией.
— Ага... — Сириус вздрогнул, все еще глядя на Римуса.
— Мы оставим тебя устраиваться, Римус, - услужливо сказал Джеймс. — Ты идешь, Пит?
Питер вскочил с кровати, отставив пустую миску из-под карри в сторону. — Иду!
Джеймс развернул своего друга к двери, а Сириус засунул руки в карманы брюк, откидывая темные пряди с глаз движением головы. — Рад познакомиться с тобой, Римус, — сказал Джеймс, открывая дверь и выходя с Сириусом впереди него.
Питер потянулся к дверной ручке вслед за двумя мальчиками и улыбнулся. — Не стесняйся, просто отложи мои вещи в сторону, Римус. Я поменяю тебе покрывала позже. Увидимся!
Римус помахал на прощание из вежливости, прежде чем дверь с тяжелым щелчком закрылась, и он, наконец, остался один. Сама комната была достаточно просторной и представляла собой большую прямоугольную форму с четырьмя темными стенами и деревянным полом. Кровати были расставлены друг напротив друга квадратом, проходы между ними были устланы красными ковриками. Ванная тоже была приличной, с белой отделкой и чистым кафелем, хотя единственные два окна во всем помещении находились на дальней стене, подальше от его и Питера кроватей.
Сама комната уже была завалена различными вещами, принадлежащими мальчикам: халат на полу, новые учебники, разбросанные стопками, кроссовки, беспорядочно брошенные под кровати, ручки и бумага, разбросанные по тумбочкам. Это был не полный хаос, просто такой организованный беспорядок, который возникает при переезде; небольшое расстройство, которое произошло до того, как все встало на свои места. Один из мальчиков уже повесил несколько футбольных плакатов между столбиками своей кровати. Римус лишь смутно узнал название ‘Арсенал Клуб’, но подтянутый мужчина, изображенный на плакате, пойманный в середине удара футбольным мячом, был ему совершенно незнаком. Он предположил, что кровать принадлежала Джеймсу, что означало, что другая должна была принадлежать Сириусу.
Решив, что лучше всего заявить о своих правах, пока он полностью не проиграл своим новым соседям по комнате, Римус перетащил свои сундуки (оба с щедрой надписью ”Р. Дж. Люпин” с золотым тиснением) к своей кровати в углу и начал заменять их вещами Питера. К счастью, казалось, что у другого мальчика не было особого интереса к распаковке, поскольку единственными вещами, вытащенными из его сундуков, были пара (надеюсь, чистых) носков, школьное расписание, старая куртка-бомбер, которая, должен был признать даже Римус, выглядела довольно отвратительно, и наполовину съеденный пакет чипсов.
Побросав все это в открытый чемодан Питера, Римус потащил его и остальные вещи обратно через комнату. Третий был особенно тяжёлым, и он на мгновение задумался, есть ли у Питера коллекция камней, которую ему еще предстоит распаковать и выставить на всеобщее обозрение.
Когда сундуки были расставлены по местам, Римус пересек комнату, подошел к ближайшему открытому окну и щелкнул защелкой, поднимая ее вверх. Окно не выперало, как в последнем общежитии, в котором он был, но та комната не была и вполовину меньше этой, и ее окна выперали только потому, что они не должны были открываться. Не то чтобы это мешало мальчикам приподнимать склеенные края, чтобы по-быстрому перекурить или легко сбежать.
Римус зажал сигарету в зубах и закурил, чувствуя, как дым заполняет его легкие, когда он, наконец, получил свой первый момент покоя с тех пор, как покинул Лондон. Комната выходила окнами на лужайку перед общежитием и подъездную аллею, и пока он курил, ему удалось разглядеть парочку, которая сидела на траве рядом с одним из каменных грифонов. Он наблюдал достаточно невинно, пока их нежные объятия не стали более серьезными, и ему пришлось отвернуться другим плечом, чтобы не смотреть прямо на них, решив приклеить глаза к деревьям через дорогу. Когда он выкурил сигарету до пепла, он протянул руку к краю окна и слегка постучал ею по кирпичу здания, прежде чем пойти в ванную, чтобы смыть улики. Быстрый взгляд в зеркало в ванной после этого сказал ему, что он весь день ходил с половиной волос, полностью прилипших к черепу. Вероятно, это был побочный эффект тех нескольких часов, которые ему удалось поспать в поезде.
Слегка намочив волосы, Римус провел пальцами по своим рыжевато-коричневым кудрям, прежде чем вздохнуть. Все, о чем он мог думать, это учебники, которые были у него все лето, но к которым он так и не притронулся, или совершенно новая пара Оксфордов, которые наверняка было бы непросто порвать, или тот факт, что ему придется стоять рядом с кроватью Джеймса или Сириуса каждый раз, когда у него будет сигарета или передышка. Единственной настоящей одеждой, которая у него была, была спортивная серая и кардинально красная униформа (”Цвет Годрик-Хауса”, предназначенный для ”поощрения гордости школы и Хауса, объединяя учеников разных лет и уровней в вдохновляющем шоу товарищества’). Согласно школьным правилам, он должен был держать брюки в выглаженном состоянии и получать хорошие оценки, а если нет, то об этом узнает его отец. Новая реальность заключалась в том, что он променял грязные лондонские закоулки и стариков, которые вели себя скорее как матери, чем как шоферы, на арифметику и комендантский час, и если он не найдет способ выпутаться из этого, ему придется провести следующие десять месяцев, искренне сожалея. Но, по крайней мере, сейчас, жалеть себя было все, что Римус мог сделать.
Снова склонившись над раковиной, он плеснул водой на лицо, морщась от холода, прежде чем снова закинуть руки за голову и крепко сжать шею. — Может быть, — саркастически подумал он, — если он ущипнет себя достаточно сильно, то проснется в квартире Томни и обнаружит, что все это был дурной сон.
В конце концов, все, что получил Римус, — это синяк.
***</p>
Остальные мальчики вернулись тем же путем, каким появился Сириус: быстро и с большим энтузиазмом. Было почти половина седьмого, когда они вернулись, каждый в рубашках, закатанных до локтей, и с пятнами травы на брюках, как будто они побегали по полю. Римус быстро сел на кровати, когда дверь распахнулась, пытаясь казаться занятым, возясь с бумагами, которые он оставил на прикроватном столике.
— Пит, приятель, ты должен убрать свою посуду, — сказал Джеймс. — Здесь пахнет, как ундхию<span class="footnote" id="fn_32474263_0"></span> моей мамы.
— Я сделаю это, — пообещал Питер, входя с подносом в обеих руках. Он улыбнулся, когда увидел Римуса, и повернулся к нему. — Привет, Римус, принесли тебе ужин.
— Мы подумали, что ты, возможно, проголодался,— добродушно сказал Джеймс, пятясь к своей кровати. Это действительно была та самая, которая была увешана футбольными плакатами. Сириус вошел последним, его волосы были взъерошены, как и у всех остальных, с чопорной и довольной улыбкой на лице.
— Спасибо, — сказал Римус, свесив ноги с кровати, и Питер поставил поднос на приставной столик.
— Без проблем, — кивнул Питер, возвращаясь к своей кровати и только взглянув на свою грязную миску с карри, прежде чем взять маленький пакет с туалетными принадлежностями и исчезнуть в ванной.
На ужин были сосиски и пюре, а на десерт тирамису и кока-кола. Римус осторожно поднял поднос с приставного столика и поставил себе на колени, копаясь в нем, пока мальчики занимались остальной частью распаковки. Казалось бы, уже приведя себя в порядок, Сириус решил подойти к кровати Джеймса и открыть один из его чемоданов. Римус молча наблюдал, открывая крышку на своем напитке и наполовину задаваясь вопросом, собирается ли Сириус начать складывать нижнее белье своего друга для него. Внутренняя часть багажника была до краев набита школьной одеждой и обувью, все это Сириус отодвинул в сторону, чтобы открыть большую черную коробку. Он нетерпеливо хлопнул по ее верхушке, заработав металлический звон, как будто она была полой.
— Эй, Пит, они у тебя? — Позвал Сириус, его голос звучал почти легкомысленно.
Питер ответил из ванной: — Да, я их достал, просто подожди.
— Ты не повредил ни одну из них, не так ли?