Финал. Часть 1 (1/2)

Венера была просто в бешенстве. Её буквально распирало от ярости, но она чудом держала весь напор в себе, сохраняя его для будущей битвы, которая вот-вот должна была начаться. Она посмотрела вниз, оглядывая боевыми стальными глазами сотни людей, которые всё прибывали и прибывали, с интересом смотря на чёрный, как сама тьма, купол Аида. Конечно, все они уже поняли, что именно там Антидраконовцы держат детей Винкс и герцога, но дотрагиваться до гладкой агатовой поверхности никто не осмеливался. Люди просто облипили купол со всех сторон, но оставили достаточно места вокруг него, чтобы через несколько минут в игру вступили покровители. Разумеется, они не знали, что сейчас произойдёт финальная битва между Антидраконовцами и Клыками, но им это вовсе не обязательно знать, верно? Будут ещё мешать потом! Уж лучше, если их заранее разгонит страх, а не привлекло предстоящее сражение.

Венера сейчас вела наблюдение с верхушки колокольни, уперевшись спиной в шпиль. Она не боялась упасть, ведь знала, что легко взлетит, только стоит ей захотеть. Высота никогда её не пугала, да и вообще, что может напугать бессмертную богиню? Ну, мало что.

Разве что Водные Звёзды. Но об этом Венера предпочла не задумываться.

Из головы уже несколько дней не вылезал харизматичный длинноволосый мужчина, который спас её неделю назад из плена Антидраконовцев. Попалась она, конечно, глупо: просто недоглядела, недооценила врага, а они и попробовали на ней новую разработку — поймали её в сеть с волокнами из Водных Звёзд. Но что ни говори, а Валтор спас её довольно по-геройски, как истинный принц спасает свою принцессу. После того случая Венера разглядела в нём мужчину, хотя раньше она ни о ком не думала в таком серьёзном ключе. Первые два года до того, как она заявила о себе, Венера наблюдала за Ввлтором через свою силу, но для неё он был очередным человечишкой. А потом… А потом она просто увидела его вживую. И надо сказать, его тело было на высшем уровне. И волосы, и глаза…

Венера была богиней. Сильной Покровительницей. Бессмертным Ангелом. Прожила так долго, что Валтор годился ей даже не в правнуки! С самого своего рождения Венера знала, что такое любовь и красота, и её задача заключалась в том, чтобы просвещать в этом направлении народы всех планет Волшебного Измерения, ну, а в перерывах присматривать за основополагающими силами Вселенной. Но кто мог знать, что однажды собственные знания обернутся против неё?! Венера привыкла быть реалисткой, и не обманывала себя: она была влюблена в Валтора.

Она услышала, как одна из её сестёр приземлилась рядом, и негромко спросила:

— Замечена какая-то подозрительная активность, а я и не увидела?

— Зевс злится. Он уже шесть раз пытался связаться с тобой, но ты не отвечаешь. Мы волнуемся за тебя. Я волнуюсь за тебя в последнее время.

— Всё в порядке, Афина. — Венера улыбнулась только краешком губ, не высказывая своих истинных эмоций. Ей льстило, что сестра беспокоится о ней. А это случилось впервые за всё существование Вселенной.

Афина была богиней мудрости. Она единственная из всех покровителей помнила какое у неё истинное имя, данное Драконом, знала буквально всё обо всём, являлась превосходным стратегом и безусловно оправдывала свою силу мудрости. И внешне она походила на умную величественную женщину. У Афины была смуглая кожа, мудрые глаза успокаивающего синего цвета, тёмные волосы, всегда собранные в строгую причёску и, пожалуй, специфический макияж, особенно тени — блестящие золотисто-синие в тон к глазам. Вообще, Афина любила порядок и правильность, поэтому в её гардеробе была одежда только трёх цветов: серого, белого и синего. Это были её цвета «мудрости», как она любила говорить, и никогда не изменяла свой уклад, а хаос и беспорядок приводили её в ужас.

— Может, перестанешь называть меня именем, которое мне дали эти земляне? — беззлобно поинтересовалась Афина, чуть шевельнув бровями.

— Что поделать, твоё истинное имя слишком скучное. — Венера не стала признаваться, что опять забыла его, поэтому даже не обернулась в сторону сестры, чтобы та не раскусила её.

— Оно не скучное. Просто ты испытываешь чувство зависти, ведь тебе тоже хочется вспомнить своё имя.

«Кажется, она горда тем, что придумала такое, — Венера уже не удивлялась самодовольству Афины. За два года совместной работы она привыкла и не к таким заскокам своих родственников. — Что ж, не буду её разочаровывать!»

Её взгляд снова устремился на купол. В груди заворочалась уже разогретая для битвы злость. Последние несколько дней у Клыков всё выходило из подконтроля. И началось это после того, как целительница с дуру упала на Инея, этого герцога, который любит совать нос не в своё дело! Венеру он сейчас просто бесил. Она понимала, что Иней всего лишь искал свою девушку, но как только он попал к лекарке, коей была Лина для прикрытия, то все чувства и эмоции целительницы, которые она хранила и давила в себе целых два года, начали выплёскиваться. Разумеется, вслед за своим руководителем стали сдавать и Клыки! Формально, конечно, главой Клыков являлась Венера, но она считала, что у неё такое помутнение, как и у Лины, но имя у него другое — Валтор.

— Может, ты поговоришь со мной? — от зорких глаз Афины, кажется, ничего не могло ускользнуть. — В последнее время ты постоянно витаешь в облаках.

Венера нахмурилась, поджав губы.

— Нет, я не хочу говорить, Афина. Лучше вернись на свой пост, ладно? С минуты на минуту мы начинаем. — сказала она. Афина слегка обиделась, судя по последней брошенной ей фразе:

— Хорошо. И кстати, моё имя Шаяна.

И Венера осталась одна на верхушке колокольни. Она судорожно сжала ладони в кулаки. Нет, сколько бы тысячелетий не прошло, сколько бы обид не было забыто, но она не собирается быть как все остальные братья и сёстры! Она в отличии от них не собирается делать вид, будто ничего не было. Будто это не они виноваты в том, что происходит сейчас!

Никогда. Ни за что. Она не уподобится своим братьям и сёстрам. Однажды они разрушили доверие… Теперь его не так просто заслужить!

Венера тяжело вздохнула, поправляя волосы, которые растрепал ветер. «Может, это из-за того, что я состою в Клыках… Но… — она задумчиво посмотрела на людей, которых становилось всё больше и больше. — Сейчас я чувствую себя почти по-человечески.»

— Я никогда не забуду, почему всё это началось. — прошептала Венера, решив, что вспоминать о тех событиях лучше потом.

И вот теперь началось.

Нет, купол не потрескался, не исчез, перепугав всех жителей города. И не было видно за ним розовых вспышек от магии целительницы.

Просто Венера, как и остальные покровители, почувствовала, что атмосфера резко изменилась. Неуловимо запахло страхом и особенным ароматом — так пахла сама Жизнь Дракона.

Венера молча приготовилась к тяжёлому бою. Оставалось только ждать, когда купол падёт.

***</p>

Ганс почувствовал, как воздух над столицей Пилады изменился, загрустел и запах иначе — он в отличии от чистокровных покровителей не так тонко различал ароматы центральных сил Вселенной. Однако нефилим был намного дальше от центральной площади, чтобы видеть купол, он находился сейчас во дворце, где атмосфера была ещё тяжелее и темнее.

Наследный принц был болен уже около двух лет.

Все слуги были грустные и хмурые, и они считали в уме дни, что были сочтены для Карллоя. Все обитатели дворца давно смирились, что юный господин вскоре покинет этот мир, оставив будущее Пилады на свою младшую сестру. Никто не знал, какой королевой станет Элинор, да и что можно ожидать от бедной сломленной горем девочки? Вот и слуги дворца не ждали ничего хорошего от правления принцессы, ведь знали, что она никогда не хотела править. Она хотела учиться и узнавать новое, и поэтому собиралась путешествовать по разным мирам Волшебного Измерения. Пилада была слишком тесной для любознательной принцессы.

Но ещё у Эли был долг. И не просто долг, а долг крови. Неписанный закон, который соблюдался из покон веков, гласил: династия никогда не должна прерваться. Вот и даже принцесса должна была наследовать трон. Должна была носить корону, соблюдать этикет, принимать законы, нести ответственность за своё королевство. И всё потому что она рождена принцессой крови.

И правление новой королевы должно было так или иначе начаться трагически: старый король Дариус после смерти своей жены сильно захворал, и когда начал умирать его сын, здоровье опять подвело. А вскоре Эли должна была осиротеть бесповоротно и окончательно, при этом приняв корону и ответственность за Пиладу.

С неизбежностью ситуации смирились все, кроме неё самой.

Дворец был погружён во мрак, факелы горели не везде, а в редких местах, поэтому Ганс передвигался, полагалаясь на свои рефлексы. Слуг почти не было, кроме нескольких горничных и женщины-дворецкого — Дармы. Она была уже немолодая, седая и бледная, но при этом всегда держалась гордо и прямо. Она только что спустилась по крутой винтовой лестнице, которая вела в самую потайную комнату во всём дворце на вершине Южной башни — когда-то там чахла и увядала покойная королева Пилады, а теперь умирал её сын.

В руке Дарма держала подсвечник, который освещал ей дорогу.

— Ганс? — она подслеповато прищурилась, когда заметила худощавого парня перед собой. — Что ты здесь делаешь, мой мальчик?

— Последний бой уже близок. Он произойдёт сегодня. Сейчас, возможно, идёт. Я хочу увидеть принцессу. — Ганс печально посмотрел на Дарму. — Она ведь там?

— Третий час сидит и смотрит в пустоту. Даже не ест и не пьёт. — Дарма тяжело вздохнула. — И король не лучше. Только он сейчас спит в своих покоях, принцесса одна.

Ганс молча кивнул и начал подниматься по лестнице. Дарма не предложила ему свечу в качестве хоть какого-то освещения, но она уже привыкла, что парень каким-то образом видит в темноте. Дворец не освещался уже несколько месяцев, и все слуги вынужденно передвигались по нему наощупь.

С каждым пройденным шагом Ганс чувствовал, что проклятье, которым поразило принца Карллоя, распространилось далеко за пределы небольшой комнаты, где он лежал. Пусть маги, колдуны, ведьмы и феи не чувствовали в полной мере тёмную силу проклятья, но Ганс очень хотел, чтобы никто кроме него такое не ощущал.

Всё, что он знал о своей покойной бабушке, сводилось к тем сведениям, которыми располагал отец. Ганс знал, что её звали Деметра, что она была непревзойденной волшебницей (среди смертных, конечно!) и общалась с людьми. Именно от неё мир узнал об Ангелах, но большего Ганс не знал, ровно и того, почему она умерла, ведь по определению покровители бессмертны. А спросить у других богов и богинь — это задачка смущающая.

Ганс поморщился, когда его нефилимские глаза увидели, как по стенам башни спускаются дымчатые тени, он в отличии от других видел их чётко и явно. Проклятье принца перешло на дворец.

Ганс не постучал, а просто толкнул дверь, и его ослепил резкий свет от фонаря, который одиноко пристроился на столе. Комната была не такой уж и большой. Посередине, прислонившись к стене, стояла высокая кровать из красного дерева с лучшим пастельным бельём на всей Пиладе. Кровать была без балдахина в отличии от других кроватей во дворце, и больного принца было видно полностью. В свете фонаря было заметно, что Карллой сильно похудел, сквозь тонкую белую кожу просвечивались желтоватые кости и тонкие ниточки вен. Особенно неприятно было смотреть на голову — сильно поступили очертания черепа, глаза впали, а губы сделались прозрачными. Из-под тяжёлого бархатного одеяла виднелись тонкие ладони.

Одну из ладоней сжимала рука принцессы Элинор. Она сидела на краю кровати и бездумно смотрела куда-то сквозь брата.

— Эли, — позвал Ганс, морщась от стойкого запаха проклятья и тлена. — Эй, Элинор!

Девушка моргнула и подняла безжизненный взгляд на Ганса.

— Сколько ты тут сидишь? Помнишь хоть, как город выглядит? — нефилим медленно подошёл к ней, встав боком к кровати.

Надо сказать, что этот его визит к Эли был намного лучше, чем прошлые. Иногда принцесса даже не реагировала на его слова, застыв словно статуя. Сейчас же она хотя бы смотрит на него.

— Может, погуляем? — с надеждой спросил Ганс, но уже знал, что услышит в ответ.

— Убирайся! — он не удивился. Она всегда прогоняла его этим словом.

— Не уберусь. — Ганс изо всех сил старался не смотреть на болезненного Карллоя, и пока что ему это удавалось. — Послушай, Эли, ты не поможешь брату, если будешь тут сидеть…

— Отстань! — она сжала руку Карллоя сильнее. — Я нужна ему! Я должна быть с ним, тогда он не умрёт!

Ганс с трудом подавил желание треснуть Эли по голове, чтобы донести до неё простую истину: это не то, что нужно Карллою. Но он сдержался и только медленно процедил, выдыхая сквозь зубы:

— Эли, пожалуйста, иди ко мне.

— Нет! Я никуда не пойду! Я нужна ему! Он не умрёт, пока я здесь!

— Это не так, и ты всё прекрасно знаешь. Дыши, помнишь советы Марли? Вдох-выдох!

— Нет! Уходи! Я… Я и одна справлюсь! — Эли часто заморгала, прогоняя слёзы. Ганс знал, что она ненавидит плакать. Особенно после того, как умерла королева. — Сделай милость: исчезни!

Ганс отлично знал упрямый характер принцессы, которая иногда шла напролом, игнорируя всевозможные законы и правила. Сейчас она тоже могла не сдержать напряжение в себе и выплеснуть всё на лучшего друга. Эли обладала магией, но хоть ей и исполнилось уже шестнадцать, до сих пор не определилась с собственным видом магии: фея, ведьма или магесса. Ганс тяжело вздохнул, порой он совершенно терялся в компании Элинор. Познакомились они самым странным образом, два года назад — он таскал мешки с мукой с мельницы Миллеров в пекарню отца. А мешки были огромные, и он ничего не видел за ними. Марли таскала тяжёлые корзины с травами с Урширского луга. А Эли впервые сбежала из дворца и, боясь, что кто-то её узнает, надвинула капюшон аж до самого подбородка, и так они, ничего не видя перед собой, втроём и столкнулись. А дальше всё развивалось закономерно: Ганс взбесился и начал орать, сетуя на десять килограммов испорченной муки, Марли фырчала и рычала, оплакивая чистые травы и испорченную корзину, а Эли не сдержала своего характера и тоже закричала. Потом Гансу пришлось успокаивать обеих девушек, пообещав лекарке помочь, а Эли купить леденец. Элинор, конечно, разозлилась, что он принимает её за ребёнка и затеяла драку с Гансом. Потом Марли их разняла, и Элинор подралась и с ней, только теперь утихомиривал их Ганс. В конце концов ссадины они обрабатывали у Дорис, и именно тогда началась их дружба.

В иссуплении подняв глаза кверху, Ганс клятвенно пообещал себе, что никогда больше не будет заниматься Эли, но как вы, наверное, поняли, давал он такое обещание не раз и не два.

— Элинор… — парень поборол отвращение и взглянул на лицо её брата. Как Эли не тошнило от одного только вида, он не понимал. — Пойдём отсюда.

Дико взвизгнув, Эли вцепилась в руку Карллоя, которая безжизненно дергалась от её хватки, и прошипела:

— Ни за что! Я не покину брата!

— Эли… Не заставляй меня.

— Пошёл прочь!

— Итак, один…

— Убирайся, гадёныш! Почему и ты, и слуги так поступаете?! Неужели сложно понять меня?! Я не должна отходить от него! Понимаешь, Ганс?! Не должна! Или он тоже… Как мама…

Ганс вздрогнул. Так, это что-то новое.

Успокаивающе выставил вперёд руки:

— Эли…

— Нет! Не подходи! Я знаю, все говорят, что я сошла с ума! Тебе лучше будет не связываться с такой чокнутой! — глаза девушки засияли неоновым светом. — Не подходи, кому я сказала!

Ганс только усмехнулся. Кого она надеется победить с помощью магии? Это его, что ли? Нефилима?

— Элинор, послушай, твоя мама умерла не из-за тебя. — мягко сказал он, надеясь наконец вернуть подругу в адекватное состояние. — Ты же не знала.

— Я виновата… Ещё как… — она смотрела на него испуганно и затравленно. — Если бы я тогда прислушалась, то поняла бы, что маме опять плохо! Я бы помогла, и она бы не умерла в одиночестве, когда её дочь развлекается в соседней комнате…

Ганс снова вздохнул и подошёл к Эли вплотную. Он был выше неё, что крайне бесило девушку, и наклонился так, чтобы смотреть ей в глаза.

— Элинор, прекрати нести чушь! — сказал он и перехватил ту её руку, которая сжимала ладонь Карллоя. — Ты меня реально сейчас бесишь.

Что-то в глубине её глаз вспыхнуло: гнев. А потом и боль.

— Раз я тебя бешу… — Эли наконец дала волю чувствам и всхлипнула. Оттолкнув от себя Ганса, она выбежала из комнаты.