36. Paloma negra, ¿dónde andarás? (2/2)

”Извини, я завязала. Для здоровья плохо.”

Краска с груди и живота не смывалась, но сейчас она была к этому готова. Их адскую смолу можно было стереть только таким же адским маслом, которое нестерпимо жгло кожу. И это было логично. Чем глубже Сэм погружалась в преисподнюю, тем счастливее себя чувствовала. У нее было только бесконечное здесь-и-сейчас, блаженство, застилающее глаза.

Инструментрон снова пискнул.

”Ты где? Я не могу тебя найти.”

Только этого не хватало. Разговаривать Саманта не хотела ни с кем, какой-то светлой частью себя понимая, что ее вообще никто не услышит. В течение дня ей успешно удавалось отыгрывать роль специалиста Трейнор - талантливой умной девушки, исполнительной и старательной. А ночь принадлежала только ей.

”Снова у него?”

Саманте пришлось набрать ответ.

”Я устала. Принимаю душ и иду спать.”

В ход пошло полотенце, девушка нырнула в пижамные шорты, а потом нехотя посмотрела на пиджак, который на себя натягивать не хотелось. С другой стороны, майка кое-какие ее секреты не скрывала. Пришлось надеть форму и наглухо застегнуть.

Как знала. Когда дверь душа открылась, перед ней стоял Джеймс.

- Я просто хотел поговорить.

- Говори.

Ее ответ никак не вязался с тем, что Саманта проскользнула мимо, к кухне. Там должен был быть грейпфрутовый сок, это точно.

Вега налил себе молоко. Она села за стол, а он так и остался стоять возле холодильника, и ее это более чем устраивало.

- Просто хотел убедиться, что с тобой все хорошо, Сэм.

- Со мной все отлично.

Она избегала даже смотреть на Вегу. Он ее пугал.

- Знаешь, по кораблю слухи быстро расходятся. Мне эти смешки слушать не особо приятно.

- А тебе-то что?

Сок начал горчить и щипать раздраженные губы. Сейчас Вега озвучивал именно то, что она сама от себя скрывала, пугаясь...

Чего?

- Я все еще твой друг. Беспокоюсь о тебе. Хочется знать, что с тобой будет все в порядке в будущем. Ну, хорошо бы знать, что твой новый парень даст тебе все, что нужно. Ты говорила с ним о том, что дальше? Детишки, дом. Собака у вас уже есть, правда не такая, как ты мечтала, правда? Ты же хотела лабрадора.

Сейчас ей не хотелось об этом думать. Это были мечты другой ее - той, что так и осталась кричать под кипящими струями воды на Цецилии. У нынешней Саманты больше не было будущего. Она стала мотать головой, отгоняя от себя детские мечты, казавшиеся теперь такими наивными.

- Осядете в их колонии, да? Ты отказалась идти с нами сегодня, а надо было бы. Посмотрела бы, как там люди заживо гниют. Зараза, опухоли от радиации. Тут за три месяца чуть ли не половина людей погибла.

Она знала об этом, но ее блестящие аналитические способности не позволяли примерить ситуацию на себя. Она вообще мало думала о таких вещах. Саманта продолжала гипнотизировать красноватый напиток перед собой, не смея поднять глаз на Джеймса.

- Или махнете поближе к людям? Знаешь, что с твоим пареньком там сделают после всей той херни, что они устроили? Цитадели больше нет, оплот мира, дружбы и братства пал. Надо выбирать, Саманта, сейчас выбор простой, или мы, или они.

Вега поболтал в бутылке остатки молока, но допивать по своей привычке не стал. Вместо этого он налил напиток в чистый стакан и поставил его перед Самантой.

- Выпей, оно сладкое. Хорошо спаться будет. А наутро прими разумное решение, parrandera.

***

Гаррус воистину приложил все свои романтические навыки для того, чтобы Шепард отправилась в каюту после ночного подсчета печений, но ее приманил свет в медотсеке, где Миранда все еще продолжала работать. Голос совести заставил ее зайти - в конечном итоге, это же она озадачила ученую сразу двумя сложными задачами.

- Снова на стимуляторах, доктор Лоусон?

- Единственный мой драйвер - страсть к открытию нового. А ты чего не спишь?

- Чуствую себя виноватой, что повесила все это на тебя.

- Удивительным образом обе проблемы оказались взаимосвязаны. Из образцов твоей крови мне удалось получить мультивакцину. За это время ты, сама не зная, переболела всеми существующими на той планете болезнями*. Точнее, твоя кибернетика переболела. А нам осталось снять сливки.

- Ты сказала взаимосвязаны. Ты нашла что-то?

Шепард произнесла это с наигранной небрежностью, и Миранда не удержалась от торжествующей улыбки. Она хочет жить, значит - выживет.

- Пока нет. Все, что я могу сказать на данном этапе - это невозможно. Если факт появления твоего ребенка худо-бедно объяснить можно, то его развитие, прости за выражение, абсурд. И в то же время - подтвержденный факт, даже дважды, если верить рассказу Кастиса.

- Оживить человека тоже считалось невозможным. Но ты смогла.

- А откуда ты знаешь, что я смогла? Может, ты - клон с заданным набором воспоминаний.

- О нет, я знаю точно. Помнишь, куда мы отправились сразу, как только Призрак нам дал карт-бланш?

Конечно, как такое забудешь. Сразу после тяжелейшей, опасной силовой операции - еще одна, но медицинская, когда они на пару с доктор Чаквас собирали голову Архангела по кускам, а Шепард сидела на корточках под дверью медотсека, сколько ее не прогоняли.

- Мои воспоминания были, как дырявый сыр, но некоторые вещи не подделать, Миранда. Я любила его до своей смерти - издалека, не признаваясь даже себе, и продолжаю любить после нее. В воспоминаниях было пару ночей с Кайденом, вот и все, что Цербер сумел бы подделать.

- Надо было подделать. И приукрасить. Стольких бы проблем избежали.

- Эй, мне казалось, что вы с ним поладили.

- Шепард, все изначально началось неправильно. Я отключила мозги в самый неподходящий момент, когда ты спала. Мы прорывались к Харону, и Кайден открыл огонь по кораблям Альянса. Меня тогда впечатлила его решительность, а потом, уже на Нормандии, я узнала, что он все это повесил на тебя. Якобы это ты похитила Спектра Аленко, украла его корабль и атаковала оцепление ретранслятора.

Хохот Шепард был таким искренним, что у нее слезы показались в уголках глаз. Улыбнулась даже Миранда, представив на минутку, как та, дьявольски ухмыляясь, крутит руки заплаканному Кайдену и на плече несет его на корабль, как римлянин, утаскивающий сабинянку, хлопая при этом бедолагу по обалденной заднице. Смех Шепард стал еще сильнее, когда доктор Лоусон поделилась своей шальной фантазией - оказывается, такое бывало, и не раз.

- Ну что же, когда вернемся на Землю, окажется, что и нашествие Жнецов я организовала, попомни мое слово, Миранда. Оставь это, и волки сыты и овцы целы. Честно, мне уже плевать. Кайден не ангел, как и все мы, но лично я ему доверяю.

Шепард так легко отнеслась к ситуации, потому что не видела того, что видела Миранда. Кайден палил без необходимости. Обосновать это Миранда не могла - просто впечатление, поганый привкус, оставшийся после того прорыва. Особенно ракета напоследок, выпущенная по своему же военному кораблю. Будто надетая альянсовская форма и едва пережитый ракетный удар по Лериану заставил рассмотреть ситуацию под другим углом, приоткрыв во всей красе не лучшую сторону майора Аленко, либо какой-то далеко идущий план, в котором он пока не признался.

Они решили распрощаться на хорошей ноте и идти отдыхать, но Шепард не удержалась от вопроса:

- Ты так и не сказала, как удалось меня воскресить. И ты правда это сделала? Или я клон?

- Стала сомневаться в своей истинной любви? Теперь точно буду знать, какими воспоминаниями о Кайдене можно манипулировать. Теми, где ты его носишь на руках. Или хлопаешь по заднице.

- Ты уходишь от ответа. И еще, что за этим стояло? Неужели только страсть к познанию нового?

- И немного искренней любви, Шепард. Я же не саларианка.

***

У доктора Лоусон, как у истинной принцессы, была своя маленькая уютная спаленка, в которой та коротала время после отбоя. Никто никогда не мог застать ее спящей, но Кайдену это удалось. Ему надоела эта война.

Он стоял, опершись о стену плечом, и смотрел на очертания острого плеча под простыней, на изгиб бедра, на выглядывающие из-под белой ткани узкие ступни. Зрелище напоминало скульптуру, скрытую под покрывалом, но у него все еще была надежда превратить шедевр античного искусства в настоящую живую женщину - капризную, саркастичную и высокомерную, но все равно желанную. Такую, какой она ему открывалась время от времени, то принимая его горячие ласки, то обижаясь на него не без причин.

Его собственная страсть к Шепард начинала казаться ему болезненной зависимостью - ничем не лучше той дряни, которая по утрам разрывала легкие колючим кашлем. И удовольствия никакого, и бросить невозможно. Он смотрел на свою больную любовь без прикрас, и она начинала казаться смешной. Все, что у них было - несколько ночей вместе, да три года его переживаний по этому поводу.

Кайден пришел в ее каюту утром - объясниться и поговорить. Шепард там уже не было, как объяснил Вакариан, валявшийся на диване с неизменным датападом в руках, она отправилась ”на прогулку”. У них пахло счастьем. В первый раз чужое счастье не разрывало Кайдена изнутри.

На дне аквариума лежала бутылка виски, которую он так и не сумел достать. Явик посмеивался, объясняя, что для этого нужно внутреннее спокойствие и беспристрастность - различить стекло аквариума и стекло бутылки, жидкость в бутылке и жидкость вокруг нее.

И в это утро он смог - смог достать не только эту проклятую бутылку, но и ядовитый образ из своей души. Смог отделить себя от той, которую даже уже не любил - продолжал носить с собой по привычке. Виски он забрал с собой, победно помахав бутылкой турианцу: трофеи достаются победителю. Кайден уносил с собой свою свободу.

Зачем он взял с собой этот виски, Кайден и сам не мог объяснить. Слишком пошлый и банальный ход, хотя крепкие напитки Мири уважала. Сейчас он мог погрузиться в море беспристрастности и сказать, что пришел похвастаться трофеем. Он сумел, и эта женщина - единственная, кто его поймет. Притом поймет без слов.

”Миранда.”

Она просыпалась, и не надо было прибегать ни к каким уловкам, чтобы это заметить - ритм дыхания изменялся, а поза из расслабленной стала напряженной, хотя женщина даже не шевельнулась. Сейчас, на грани между сном и явью, у нее могло бы получиться, как когда-то получилось у Кайдена на рубеже между жизнью и смертью.

Он лег рядом, лег в одежде и обуви, а Миранда, наконец, обернулась и посмотрела на него. Два потока сознания объединились сами собой, но прервал контакт именно Кайден. Теперь она знала все то же, что и он.

Она села, свесив ноги с края кровати и закрыв лицо руками. Ее хрупкие плечи дрожали. Кайден попытался силой убрать ее ладони от лица - его вел настоящий страх. Он был в одежде, она обнаженной, но на самом деле он сейчас предстал на суд единственной, кого счел вправе оценивать.

И она его не оттолкнула. Гримаса, которую он сперва принял за отвращение, была чем то другим. Таких слов Кайден не знал - не сочувствие, не жалость. Просто глубокое осознание трагедии чужой жизни.

Они остались лежать вместе, а бутылка виски на столе уже не имела никакого значения ни для кого из них.

***