31. Там, где ночь темнее всего, звезды сияют ярче. (2/2)

— Ты не выслушала меня до конца, девочка.

Она уже показывала пальцем на кофры с оружием:

— Можно? Валькирию не трону, обещаю.

— Можешь потрогать, и только. Повторяю, защиты для тебя нет. Ты прикроешь меня сзади.

— И речи не может быть. Я не снайпер.

— Никогда не поздно начать, Шепард.

Шепард уже приноравливалась к третьей по счету винтовке — чертовски тяжелой и чертовски неудобной. Все не то.

— Какая прелесть, «Лавина». Год этот дробовик в руках не держала. Или все три, смотря как считать. Сойдет.

Она положила ствол себе на плечо и криво усмехнулась, подбоченясь.

— Да, Шепард. Тебе идет. Но на этой вечеринке, напоминаю, твой дресс-код другой.

Кастис протянул ей легкую полуавтоматическую винтовку — самое оно.

— Я могу оставить дробовик?

— Любишь держать в руках калибр покрупнее? Можешь на меня положиться. Думаешь, я дам хоть кому-то подойти к тебе поближе? И не надейся, Шепард.

Шепард рассмеялась — натянуто, будто давно этого не делала. Впрочем, так оно и было.

— Вы мне напомнили Вегу. Мой лейтенант на Нормандии, командовал десантом. Отличный офицер был. Но он сказал бы в конце «Лола».

— Твой лейтенант. Лола. Любопытно.

— Мимо, Кастис. Цельтесь лучше, и вам обязательно повезет. Если поможет, обещаю не сильно дергаться, чтобы вам было легче попасть.

Атмосфера начала напоминать ей таковую на Кадьяке перед вылазкой — шутки ниже пояса, бравада, словом, все то, чем прорывался безумный стресс. Привычная ситуация растопила сердце, и она будто снова почувствовала, что жива.

Вошедшая Солана на мгновение опешила, увидев Шепард, каким-то чудом натянувшую на голову шлем Кастиса, и его хозяина, покатывающегося со смеху. Придя в себя, изящная и гибкая, как верба, девушка лишь простонала:

— Духи. Будто страшный фильм про ужасных пришельцев, прикидывающихся турианцами. Шепард, сними.

Голос Шепард из-под шлема прозвучал глухо:

— Мне не нравится система наведения. Но, похоже, я недооценила психологическое воздействие на врага. Кастис, что насчет термозарядов?

— Девочка, тут может не хватать медигеля, но термозарядов хватит, чтобы взять штурмом сами небеса. Снимай мой шлем.

— Я застряла, кажется.

***

Шепард молча наблюдала, как Солана надевает наплечники и перчатки — элегантный, сделанный на заказ бронекостюм непрактичного белого-с-голубым цвета, явный каприз папиной любимицы.

— Что, Шепард? Думала, я буду отсиживаться дома? Не надейся.

По дрожанию ее жвал было видно, что девушка боится, до смерти боится предстоящей схватки.

— Что сказал тебе отец, Сол?

— Приказал собираться.

Солана проверила работоспособность инструментрона и взяла два небольших пистолета. Шепард вышла на улицу, даже не закончив разговор с Соланой, сама удивившись своему возмущению. Кастис уже подгонял вездеход, и его появившаяся было улыбка при виде вооруженной до зубов Шепард пропала, стоило той открыть рот:

— Это не обязательно. Сол лучше остаться дома.

— Это должно было произойти годы назад. Мать все баловала ее, потакал и я. Солане давно пора взять свою первую цель, ты понимаешь, о чем я говорю?

— Она боится.

— Ты тоже боялась. Боялся и Гаррус, и я в свое время. Подрастающее поколение избаловано донельзя — у нас давно не было хорошей войны, до Жнецов, разумеется. Все уже забыли, что это такое, и перестали готовиться.

— Когда я шла на войну, то искренне надеялась, что она будет последней. Я не хотела бы, чтобы подростки шли нюхать порох.

Кастис лишь покачал головой.

— Ты не хочешь войны, потому что знаешь, что это такое. Те, кто придут вслед за нами, обязательно по незнанию устроят какую-нибудь заварушку, и лучшее, что можно сделать — постараться, чтобы они стреляли лучше врагов, и ничего не боялись. Ты не сможешь оградить детей от невзгод, Шепард. Но подготовить их к жизни в твоих силах.

Он с насмешкой смотрел, как Шепард пыталась подобрать аргументы против, и понимал, что ничего путного придумать она не может.

Оставить войну с кроганами тем, кто родится позже — сама сказала, ведь так?

Сейчас Шепард было уютно молчать с ним рядом. Кастис похлопал себя по карманам и, к ее удивлению, достал пачку вполне земных сигарет, прикурил и с наслаждением затянулся, продолжая смотреть ей в лицо.

— Не говори Сол. Врачи запретили — так, одну на удачу.

На удачу обычно она целовала Гарруса — всегда украдкой, и эти поцелуи были стократ слаще тех, что она дарила ему наедине, в ее каюте или дома, на Цитадели. Шепард зажмурилась и представила себе этот томный, долгий поцелуй, его шаловливый язык, ее прикушенные губы, и нервозность перед боем стала упорядоченным намерением выжить любой ценой. Она готова была пролить реки крови, выпутаться из самой страшной переделки, чтобы вернуться к нему. Сейчас Шепард начинало казаться, что Гаррус рядом, вот-вот — и он ее обнимет.

Она не хотела отгонять от себя этого сладкого призрака. Он провел языком по кромке уха, задержал носовые пластины у ее виска, вбирая в себя запах любимой женщины, и сказал ей совсем тихо:

— Вернись живой.

Обещания важны — даже после смерти. Шепард сказала сама себе, и лишь потом осознала, что произнесла это вслух:

— Я вернусь живой, обещаю.

Она открыла глаза и увидела, что Кастис кивнул ей.

— Я позабочусь об этом.

***

Солану трясло. Шепард могла лишь с сожалением смотреть, как девушку выворачивает наизнанку. Для нее этот этап в жизни произошел в том же возрасте, но куда как тяжелее, ведь оружия в руке и отцовского плеча рядом у нее не было. Пистолет пришлось добывать самой, а отец так и остался лежать на земле, и его кровь впитывала в себя черная плодородная земля Мендуара.

Она лишь вздохнула и подошла к Кастису:

— Неплохо справились. Но что теперь?

— А я все думал, когда ты спросишь. Сначала бросаешься в драку, потом думаешь? Теперь понимаю, почему вы с Гаррусом так хорошо поладили.

Шепард опешила.

— Я просил не высовываться. Риск и так был велик, но ты решила все сделать по-своему, не правда ли? Шепард, так дело не пойдет. Либо подчиняешься — либо вместе мы больше не работаем.

— Импровизация, Кастис.

— План, Шепард.

Они было уперлись взглядами друг в друга, но все же сдались и произнесли одновременно:

— Главное — результат.

— Результат отличный.

Две пары глаз, буравящих собеседника напротив, потеплели.

— Ищи труп Растиса. Это важно.

Кастис прислонился к камню и закинул ногу на ногу. Шепард замялась. Она окинула взглядом поле боя, на котором лежали турианские солдаты в одинаковой броне, с одинаковыми колониальными метками на одинаковых темных пластинах.

— Как бы вам это сказать. Я не смогу его узнать.

— Он тебя допрашивал.

— Я плохо его запомнила.

— Понятно. Лычки. Две полоски.

— Да, точно. Лычки. Я думала, вы поможете.

— Ты не можешь нас отличить иначе как по меткам и цвету пластин, признайся.

— Не раньше, чем вы признаетесь, что выдохлись.

Кастис замолчал, и Шепард было подумала, что перегнула палку.

— Больше изнервничался, глядя, как одна хаотично носится с воплями, как бешеный пыжак, и палит во все, что подает признаки жизни, не соблюдая ни план операции, ни законы логики и здравого смысла, а вторая пытается подражать, при этом не обладая ни должной сноровкой, ни выдержкой.

— Сколько вам лет, Кастис?

— Достаточно, чтобы считать себя вправе дать тебе пару дельных советов, но недостаточно, чтобы ты надеялась от меня скоро избавиться, загнав в гроб своими выходками.

— В цифрах это сколько?

— Сорок девять.

— Ну, ну, не так плохо. В Альянсе в отставку уходят в пятьдесят.

— Жду не дождусь возможности свозить тебя в Сипритин, — Кастис провел большим пальцем по меткам на лице. — Уже представляю твой растерянный вид в оживленном месте.

Шепард нехорошо зыркнула и ушла искать лычки. Злиться на него было невозможно.

— Кастис, две полоски.

— Ты уверена?

— Да. Определенно. Так что дальше?