29. Седьмое ноября. (1/2)

— Прекрати его бить.

— Он кусает и царапает меня за ноги каждый раз, стоит повернуться к нему спиной. Смотри сам.

Прастин рассматривал икры Саманты, на которых и правда места живого не было. На ее нежной коже повреждения смотрелись жутковато, но его совершенно обезоружила открытость, с которой девушка говорила ему это и демонстрировала изящные ножки, приподняв край форменных брюк. Прастин поднял взгляд и внимательно посмотрел на забавное человеческое лицо — если насчет уголков глаз сомнения имелись, то губы были явно растянуты в улыбке. Саманта не выдержала долгого контакта и отвернулась в сторону, и он с трудом удержался от того, чтобы не схватить ее за щеки руками и задержать для дальнейшего изучения.

— Ты выглядишь довольной. Тебе лучше.

— Эта маленькая гадость не дает скучать.

А еще в ее списке пилюль для пожизненного употребления прибавилось очередное мудреное название, но какое это имело значение, если страшные видения и пугающие голоса в голове пропали и перестали ее мучить. Саманта никогда сама не догадалась бы просить помощи, зашла, чтобы Карин вылечила ее руки поскорее, и та только за голову схватилась.

— Ты не дала ему имя?

Прастин стянул перчатки, схватил противное существо и уселся на пол прямо напротив изукрашенного звездами обзорного окна, почесывая зверю пятнистые бока и живот. Всего за неделю уродец отожрался так, что белесая шкура начала лосниться. Удивительное дело — он вел себя в точности как собака, реагировал на все, как собака, но собакой не был, и Саманта чувствовала себя обманутой. Ей словно недодали милые бархатные ушки, мягкие лапки и умильную мордаху. По иронии судьбы девушке досталась страшная зубастая морда, колючки на затылке и жуткие когти на лапах, и все это ей предстояло скрепя сердце полюбить.

— Человеческие собачьи клички ему не подходят. Пушок? Он не пушистый. Дружок? Злобный, как черти что. Дай ты ему имя.

Прастин схватил пузатого щенка двумя руками и поднес к своему лицу, сурово глядя тому прямо в глаза.

— Тенакс. Ты выжил в космосе, значит, живучий.

— А для друзей Текс. Слишком много букв для такой малявки.

— Когда он вырастет, будет больше тебя раза в два.

Щенок лизнул своего крестного отца в нос. Тот медленно, с осознанием важности момента опустил питомца на пол, чем тот не замедлил воспользоваться, вцепившись в единственное место, не покрытое плотной тканью — в только что державшую его руку. Саманта хитро прищурилась, ожидая, что же сделает самоуверенный рядовой. Она не могла справиться с этим кусачим маленьким комком ярости, который замучил ее так, что сил реагировать нормально уже не было.

Титус свободной рукой нажал на точки справа и слева, где сходились челюсти варрена, заставляя того разжать зубы и открыть пасть, а после внимательно осмотрел развезшуюся клыкастую бездну.

— Зубы растут. Ему нужна игрушка. И его нужно гладить, Саманта Трейнор. Он еще слишком мал. Его рано отняли от матери.

Саманта нехотя посмотрела на кроху, уже покрытого рядом острых колючек вдоль всего позвоночника.

— Спина колется, а живот он мне не дает трогать.

— Ты сделала ему больно. Он тебе не доверяет.

Прастин заметил, что сейчас Саманта улыбнулась только одной половиной лица.

— Неудивительно, правда?

Он пытался понять, какой смысл девушка вложила в эти слова, а она тем временем уселась рядом и попыталась дотронуться до толстого бока разыгравшегося детеныша, охотящегося за пальцами Титуса.

Варрен клацнул зубами в сантиметре от ее руки.

— Подожди, давай я его приласкаю, чтобы он расслабился.

Титус по-свойски повалил варрена на бок и стал наглаживать ему бока и живот:

— Хороший, ты же хороший мальчик, да?

Саманта округлила глаза и чуть не расхохоталась.

— Надо попросить коммандера, чтобы отдал его тебе.

— Ты так легко сдаешься?

Она дотронулась до мягкого брюха, и питомец довольно заурчал. Саманта победно посмотрела на Прастина и осеклась, когда поняла, что тот смотрит на нее в упор, и смотрит уже довольно давно.

Ей было нечего сказать, она продолжала поглаживать чешуйчатого монстра, но и взгляд опускать не собиралась. Так легко она не сдастся.

Вся ее решимость расстаяла, когда их руки соприкоснулись.

Прастин опустил глаза первым.

— Я бы никогда не сделал тебе больно.

***

Гаррус не ожидал, что в медотсеке Кайден будет совершенно один. Карин смеялась, что Миранда не оставляла его ни на минуту, не позволяла пожилому врачу не то, что до него дотронуться — не давала даже взглянуть на цифры, как та не спорила: что ни говори, за состояние здоровья всех на этом корабле отвечала именно она. Позже доктор Чаквас сдалась, признавая, что как бы ни была хороша в том, чтобы собрать по кускам изрешеченное пулями тело, в тонких материях разбиралась хуже.

Кайден застегивал форменную рубашку, на глазах преображаясь уже в майора Аленко — собранного, упрямого и до тошноты принципиального.

— Спасибо за спасение.

— Ты поступил бы так же.

Повисла тяжелая, неприятная пауза. Гаррус не знал, как начать диалог правильно, поэтому запнулся. Но сейчас он как никогда чувствовал цену каждой минуты — именно минуты решили ситуацию настолько не в его пользу, что произошедшее не обернулось полной катастрофой только случайно.

— Кайден, что там произошло? Мы неделю ждали, когда ты очнешься.

— Мое судно атаковал турианский корабль «Цецилия». Я не открывал огонь первым, чтобы не спровоцировать взрывы возле станции, которая и так на ладан дышала. После они отправили шаттл к «Лериану», вернулись и отчалили, пальнув по нему напоследок ракетами.

— В каком направлении?

Кайден указал рукой на дверь — разумеется, на карте показать было бы проще. По дороге в БИЦ он не произнес ни слова, но Гаррус был так взвинчен, что не обратил на это никакого внимания.

Майор развернул карту, увеличил масштаб и проложил приблизителное направление — разумеется, на глаз, ведь он мог только наблюдать за отлетом патрульного корабля из спасательной капсулы.

Гаррус подошел и стал раздраженно приближать и удалять лежащие на указанной Кайденом траектории звездные системы. Его одолевали сомнения, ни в одном из вариантов он не был уверен до конца.

— Слишком много позиций. Может, попробуешь все же вспомнить и указать точнее?

Кайден покачал головой.

— СУЗИ, проанализируй наиболее вероятные точки назначения.

ИИ потребовалось всего пару минут, чтобы выдать ответ доброжелательным, обнадеживающим тоном, но содержание его заставило сразу два сердца разочарованно ухнуть вниз:

— На данной траектории лежат восемь звездных систем, подходящих по имеющимся в моем распоряжении критериям, до пяти из которых мы не сможем добраться при имеющихся запасах топлива.

Гаррус опустил голову, вцепившись в холодный поручень перед картой.

***

По нервам бил страх того, что их прямо сейчас могут застать, но это был страх другого рода — возбуждающий, заставляющий самые невинные прикосновения ощущать настолько полно, что они начинали приобретать дополнительные измерения. Он лишь провел пальцем по запястью — а щекотка охватила все тело, сжал кисть — а замерло сердце, которое отказывалось работать правильно, то разгоняясь, то замедляясь. Полностью оно остановилось, когда Саманта сделала первый шаг сама.

Он не понял ее жеста, лишь осознал его интимность — мягкие губы уткнулись в жесткую верхнюю пластину. Титус услышал короткий смешок:

— Как же тебя целовать-то?

Ему было страшно, что он снова сделает что-то не так, что она опять убежит, закроется в своей скорлупе от всего мира. Когда Саманта чуть шевельнулась в попытке отстраниться, он испугался еще больше — она сейчас уйдет. И это чувство победило, заставив действовать — обнять ее шею, провести языком по блестящим вишневым губам, вырвав одно лишь:

— Ах…

Ее губы распахнулись, приглашая проникнуть глубже, к короткому плоскому язычку, который оказался таким сладким, что руки рефлекторно сжались в желании получить еще больше.

Ей стало некомфортно, и девушка раздраженно оттолкнула его, заставив отпустить и простонать в разочаровании — но она не собиралась останавливаться. Саманта казалась чистым любопытством, когда проводила руками по шее, покрытой наростами, по затылку, скрытому за твердыми щитками. Сейчас это были другие касания — быстрые и легкие, и каждое взрывалось радостью, стоило ему прикрыть веки и отвлечься от созерцания ее огромных смеющихся глаз.

Прастину хватило решимости мягко остановить ее только когда девушка вцепилась в средний отросток гребня — больше из опасений, что она может сделать больно, нежели от боли настоящей.

— Полегче. Просто поцелуй меня еще.

Когда она стала подниматься на ноги, первым порывом было вернуть, притянуть ее к себе, дернуть за руку, чтобы она не ушла. Голова стала работать, только когда пальцы сомкнулись на хрупкой кисти. Саманта поняла его по-своему, попытавшись в шутку помочь Титусу встать на ноги:

— Вставай, здоровяк. Ты должен сдалать это сам. У меня сил не хватит тебя поднять.

Она тянула его изо всех сил — легкая пушинка пыталась сдвинуть гору. Он поднялся, размышляя, что она задумала.

— Чего ты хочешь, Саманта Трейнор?

Саманта смотрела на разомлевшего дремлющего щенка, которому вполне комфортно было даже на холодной решетке пола.

— Я хотела поговорить насчет произошедшего. Когда я пришла к тебе в прошлый раз. Ты остановился.

— Ты была не в себе. Я не сразу понял.

Она отвернулась к окну, в которое заглядывали только звезды, повидавшие, наверное, истории куда как более странные, чем эта. Прастин подошел ней настолько близко, что девушка могла ощущать тепло его тела, но не дотронулся — она чувствовала лишь горячее дыхание на своем плече. Его вопрос — неуклюжий, неуместный, но странно искренний — заставил ее вздрогнуть.

— Мы будем вместе?

***

Решение не приходило ему в голову. Сейчас Гаррус понимал слова пожилой Карин о том, что врачи не берутся лечить родных, настолько полно, что сам диву давался. Один импульс велел прыгнуть в ближайшую звездную систему, искать там топливо, искать Шепард, сделать хоть что-то, но он и сам понимал, насколько эта мысль абсурдна. Оставаться на месте казалось затеей еще глупее предыдущей — так у них скоро кончатся припасы, и придется все же куда-то выдвигаться.

Впервые Гаррус не мог довериться самому себе, а интуиция, редко его подводившая, дала сбой из-за состояния крайнего отчаяния.

Прыжок патрульного корабля в указанном Аленко направлении был нелогичен, в этом и была основная проблема. Там были всего лишь небольшие колонии да торговый фортпост волусов, и ловить в этом секторе было нечего.

Они забрали Шепард, при этом почему-то оставили Миранду на станции. Зачем им Шепард? Продать подороже Альянсу? Они бы не посмели сунуться к Земле в текущих условиях. Заманить Нормандию в очередную ловушку? Больше похоже на правду, но тогда Гаррус пропустил наводку на эту ловушку.

Перед глазами начинали маячить коридоры Цецилии, тонкая фигурка Саманты и ее мокрые волосы, и эти навязчивые воспоминания приходилось останавливать силой, чтобы не терять последние крохи рациональности. А потом на ум пришли ощущения еще теплого женского тела, чье сердце уже не билось, и вернулась тошнота и звон в голове. Земля стала уходить из-под ног, и металлический поручень, в который он вцепился, угрожающе заскрипел.

Гаррус попытался снова сконцентрироваться. Казалось, что он упустил какую-то мелкую деталь, что-то, что могло помочь, направить его на след. Первоначальным планом Растиса было вывести Нормандию из строя возле Лериана. Он прилетел и Нормандии не нашел, обстрелял Шершень и забрал Шепард. Зачем?

Растис подонок. Чем он мог руководствоваться? Желанием выслужиться? В том направлении только несколько занюханных колоний с населением в пару сотен душ, к тому же Растис сам сказал, что Шепард теперь вне Альянса, ее ценность как пленницы для Иерархии нулевая. Кому он ее отвез?

Внезапно Гаррус оторопел — ведь Растис, скорее всего, погиб в перестрелке. Почему он был так уверен, что это его рук дело? Стало действительно дурно, потому что он сам себя подловил на критической ошибке, на неспособности трезво оценивать ситуацию.

Робкий голос Саманты справа вытащил его из замкнутого цикла, в котором не было особого смысла крутиться.

— Коммандер? Я могу чем-то помочь?