Мошенница из КГБ (1/2)
Домой Кира вернулся только к вечеру, обойдя все наиболее памятные места. Да, Кириллушка всегда подозревал, что в истории Ларисы Константиновны он всего лишь второстепенный герой, но это не мешало ему иметь чувства и переживания. Много лет назад он вбил себе в голову, что обязан беречь чувства молодой Лары, что целью жизни своей он изберет заботу о ней, но едва ли теперь в нем хватало сил следовать этому своему слову.
За время мрачной прогулки Кирилл размышлял лишь об одном: он знает Лару и после СССР, но дальше она никогда козней не строила. В ее будущем, скорее уж Киру есть в чем упрекнуть. И вот бродил по знакомым улицам и, стоя у ограды Аничкова дворца, задумался о том, что именно его разозлило в поступке Лары. Глупая детская реакция какая-то вышла. И правильно она сказала, что все его крики несправедливы... Нет, нужно вернуться и извиниться. Глупая ссора вышла.
Кирилл вошел в подозрительно тихую квартиру. На мгновение он затревожился, а вдруг Лариса Константиновна решила от него сбежать? Да, сбегать она умела мастерски! Молодой человек заглянул в гостиную и увидел, как Лара спокойно спит на коленях Муслима, именитый исполнитель, в свою очередь, погрузился в чтение.
— Давно сидишь? — уточнил Кирилл, приваливаясь к дверному косяку.
На мгновение именитому исполнителю показалось, что с ним заговорила Лара: насмешливая интонация, непринужденность движений, одинаковая привычка запрокидывать голову. В легких движениях плеч, Муслим видел двух людей, давно знавших друг друга, создавших друг друга, отразившихся друг в друге.
— Не хочу ее будить, — шепотом пояснил Муслим.
И, несмотря на схожесть повадок Воронов, едва ли они выглядели родственниками. Оба высокие, но на этом сходства оканчивались. Светлый ангел Лара, и Демон с полотен Врубеля — Кирилл.
— Думаю, у тебя не выйдет. Если Лара столько глупостей натворить успела, скорее всего плохо спала все это время. Давай я тебя спасу.
С этими словами Кира быстро достал подушку откуда-то с верхней полки старомодного шкафа и ловким движением фокусника подменил ей колени Муслима. Именитый исполнитель предложил перенести ее в спальню, Кирилл лишь отмахнулся:
— Уволь уж! — воскликнул он, накрывая сестру одеялом, — Лариса Константиновна слишком высока, оттого и неудобна для транспортировок... — и добавил, выходя из комнаты, — Возможно, это сыграет ей на руку, если кто-то вздумает спланировать похищение.
— Мне нужно снять номер в гостинице, — заметил Муслим.
— Я, конечно понимаю, у тебя в номере пять комнат, а у нас в квартире — жалких три, — прищурился Кирилл, — но знаешь, по меркам местного ЖКХ, это весьма себе роскошное предложение!
— Если я вас не стесню...
Кира лишь недовольно фыркнул и пошел в дальнюю часть квартиры. Это минутное смятение и правда казалось неуместным. Он был близок обоим из них. Именитый исполнитель поспешил за другом.
Эта советская квартира совсем не напоминала советскую. Просторная, хранящая множество старинных вещей, куда больше похожая на музей. Муслим вспомнил, как однажды Кира назвала Лару графиней. Быть может, Вороны из какой-нибудь дворянской семьи? Странно, если они сохранили даже крупицу своего богатства после революции. А может, они лишь хотели казаться потомками древнего рода?
Они вошли в самую дальнюю из спален. Светлую, с голубыми обоями и огромными окнами. В просторной комнате сразу бросалась в глаза большая резная кровать. Не заправленная, с горой подушек и минимум тремя одеялами она напоминала...
— Кубло! — воскликнул Кирилл.
— Что?
— Кубло! Лара опять скрутила здесь самое настоящее кубло и сбежала в Москву... Я тебе говорю, хозяйка из нее никакая!
Он подошел к шкафу, из которого тут же выпали две скомканные кофточки. Довольно быстро, с видом бывалой хозяюшки, Кира оставил на кровати ровно одну подушку и одеяло, сменил постельное белье и вздохнул с облегчением. Выросший в бедности, Кириллушка научился ценить то, что даровала ему Лариса Константиновна. Впрочем предложить другу свою чистенькую комнату, Кириллу в голову не пришло.
— Точно ничего страшного, если я буду спать в комнате Лары? — забеспокоился Муслим.
— Брось, — отмахнулся Кира, — главное шкаф не открывай, одному богу известно, что на тебя выпадет! — рассмеялся он.
— У тебя заметно улучшилось настроение, — обратил внимание именитый исполнитель.
Кира задумался, жестом показывая именитому исполнителю, что пока можно посидеть и на кухне.
— Я злюсь больше потому, что сильно ее идеализирую. Для меня Лариса Константиновна — недостижимый идеал. А это, знаешь ли, ранит, когда твой идеал творит такие глупости!
— Ты очень грубо с ней говорил, — покачал головой Муслим.
— Повезло же ей, что в гостиной нашелся утешитель, не так ли? — ухмыльнулся Кира, показывая, что предпочтет не развивать тему.
Именитый исполнитель предпочел проигнорировать сомнительный намек, он предпочел выпить виски на кухне и обсудить, как поедут в Москву так, чтобы никто не заметил отсутствие двух баритонов.
В ту ночь именитому исполнителю не спалось. В квартире Воронов все было слишком причудливым. Здесь откровенно старинные вещи сочетались с элементами современной роскоши. Муслим еще какое-то время пытался убедить себя уснуть, не смог и, поддавшись любопытству, решил осмотреть спальню Лары. Чувствуя неправильность происходящего, он приблизился к ее письменному столу и включил Лампу. Стена над рабочим местом была завешена вырезками из журналов и какими-то записями. На одном клочке бумаги красовалась надпись «Никому не нужен абсолютный эгоизм». Муслиму захотелось уточнить, какой эгоизм вообще нужен?
Скользя взглядом по стене, которая казалась картой Лариной души, именитый исполнитель не мог сдержать глупой улыбки, заметив наконец карточку со своим изображением. Этот факт неожиданно польстил ему настолько, что наличие соседствующего портрета Рождественского, знакомого кудрявого мужика в очках, а также вырезанной картинки с мутным изображением какого-то исторического деятеля, оказалось абсолютно проигнорировано.
Еще в гостиной Муслим заметил, как много книг в этом доме. Причем книг не художественных, а вполне себе научных. Сначала он решил, что труды эти принадлежат предыдущему владельцу квартиры, возможно родителям Воронов, но вот же у Лары на столе стопка книг по истории средневековья с большим количеством закладок. Вспомнилось, что Лара помогала историку в архивах, выходит прав был Роберт о высоком образовании девушки.
Взгляд зацепился за маленькую иконку и старенький молитвенник. Он осторожно взял образок с неизвестной ему женщиной. Странно было видеть такое в спальне молодой девушки. И снова Муслим подумал, что и о Кирилле знает не больше. Поразительно, что прежде он не ощущал этих белых пятен на биографии друга. И к Ларе он бросился так стремительно, что вовсе позабыл узнать ее поближе.
Именитый исполнитель открыл окно и закурил. Странный вечер. Странная ссора, случившаяся утром между братом и сестрой. Только теперь он задумался над недавними словами Кирилла о том, что Лара с КГБ сотрудничает. Какой-то слишком диковиной рисовалась ему эта девушка. Муслим выбросил окурок в окно, но ставни не закрыл. Он ни раз слышал, что Вороны Ленинград называли Петербургом и, оказавшись в ее комнате, понял почему. Эта необычная семья действительно точно жила в другом мире, в таинственном Санкт-Петербурге.
***</p>
Лара проснулась рано, хотя на улице уже точно день стоял. Девушка постаралась припомнить вчерашние события, отчего она спит на диване и все еще одетая. Наконец вспомнила, что повздорила с Кириллом. Тихо встала и побрела к нему. Плотно зашторенные окна делали его аскетичную комнату совсем уж неуютной. Казалось, что все его богатство — рубашки да костюмы, аккуратно развешенные в шкафах по всей квартире. Девушка залезла к нему на кровать и стала внимательно смотреть, как кошка, ждущая молока в миске.
Комната Киры была значительно меньше Лариной, но из-за полнейшего в ней порядка, казалась многим просторней. Интересно, что прежде, когда Лара считала дом на набережной своим, она куда охотнее следила за порядком. Теперь это была квартира Кириллушки, а потом и прабабки по папиной линии. Девушка подумала о том, что ее прабабка в молодости была женщиной расторопной, раз успела ухватить опустевшую квартиру в центре. Как-то Лара задумалась о том, что та ее странная родственница рассказала и о документах на дом в XIX веке и о том, что Лара гулящей будет... Может она будущее видела? А может также как Лара путешествовала по времени?
Как известно, спать под чьим-то внимательным взглядом — задача не из легких, оттого Кириллушка вздохнул, потянулся и, причмокивая, открыл глаза.
— Боже! — воскликнул он увидев Ларису Константиновну, смотрящую прямо на него, — Напугала!
— Ты еще дуешься? — она посмотрела на него слегка склонив голову, как смотрела на многих мужчин, пытаясь добиться своего.
— Ты же понимаешь, что на меня твои взгляды не действуют? — мужчина натянул на голову простынку, чтобы не видеть ее лица.
Лара прищурилась, чувствуя, что вчерашняя буря миновала. Она стащила с него простыню и уже не строя гримас уточнила:
— Бегать пойдем? Бьюсь об заклад, ты без меня этим не занимался!
— В твоей комнате спит Муслим, не разбуди его, если за одеждой пойдешь, он полночи бродил, а нам в Москву ехать. — Кира и правда значительно смягчился.
— В моей? — растерялась Лара, — А бродил он тоже по моей комнате?!
— Как будто тебе есть, что скрывать, — Кира встал и подошел к шкафу.
— Ну, знаешь ли, — возмутилась Лара, — а если он извращенец и трусы нюхает?
Кирилл развернулся к подруге, внимательно посмотрел на нее и наконец покачал головой:
— С тем сколько у тебя мыслей про всякое такое пошлое, я рад, что детство мое прошло не XXI веке. Ты из какого-то больного столетия.
Лара пожала плечами, столетие у нее и правда своеобразное вышло:
— Дай мне шорты какие-нибудь, не буду я Муслима трогать.
Они бегали весело, как делали это до Кириной командировки: смеялись, обгоняли друг друга, махали рыбакам. Лара уже давненько не бегала ради удовольствия, а не из страха, не из желания сбежать.
По знакомым набережным, они делали круг, через три моста: от дома на набережной направо до улицы труда, затем направо к мосту Лейтенанта Шмидта, затем снова направо по Университетской набережной, к Стрелке, через мост строителей и до Петропавловки, вдоль Кронверского пролива, по Петропавловской набережной к крейсеру «Авроре», через мост Свободы, по Пироговской набережной к Литейному мосту, на набережную Кутузова и дальше до Эрмитажа, около Медного всадника они наконец переходили на шаг и площадь Декабристов проходили молча. По Лариным подсчетам, весь этот маршрут занимал около полутора часов.