Точное совпадение (1/2)

Лара любила Московский вокзал. Всегда любила, любила за близость к Галерее и Старбаксу на первом этаже, за суету, за Сапсаны, на которых просто так можно рвануть в другой город… В свое время Лара любила Московский вокзал. Сейчас, обхватив себя руками, она смотрела, как Кирилл относит вещи в вагон.

Он уезжает, такое чувство, что навсегда уезжает. Молодой человек подмигнул проводнице и вышел на перрон.

— Вы, Лариса Константиновна, совсем с лица схлынули. — покачал он головой. — Я бы мог остаться, мы ведь обсуждали…

— С такими приглашениями, как с балами: откажешься и больше никуда уже не поедешь… — печально посмотрела она на верного друга. — А от этого твой Париж зависит, карьера, тебе же это важно…

— Лар, я действительно за тебя тревожусь! У тебя в Ленинграде друзей совсем нет… Раньше хоть Каташа и Кондраша… а теперь?

— Теперь у меня есть ты… — она постаралась улыбнуться. — а еще у нас, хвала пролетариату, есть телефон!

Он обнял Лару и положил голову ей на макушку, как делал всякий раз, когда девушка не могла справиться с тревогой и болью.

— Кто же будет защищать меня от Касторского, когда тот вновь начнет отчитывать за вызывающий внешний вид? — Лара крепко прижалась к Кире.

— Ну, вспомни, кто стрелялся за свою честь, близкую дружбу с королевой водил и в карты выиграл поместье! А потом уж переживай об этом старом зануде! — усмехнулся он.

— Ты смеешься… А мне кажется, когда я остаюсь одна, я страшные глупости делаю, я это и Марку объяснить пыталась… А что если я опять? — она уткнулась носом ему в грудь.

— Что опять? Затеешь государственный переворот? Лар, не драматизируй, ты, конечно всесильна, но не настолько. Я тебя уверяю, ты весьма обычная и, не обижайся, здесь вообще ничего не решаешь…

— Товарищ! Товарищ в пальто, сейчас отправляемся! — окликнула его молоденькая проводница.

Кирилл отпустил Лару, чмокнул в лоб и, с видом истинного старшего брата, напутствовал:

— Делай как я, прикинься веточкой и плыви по течению! Однажды и тебя в Париж занесет!

Когда поезд тронулся, Лара сделала пару шагов за ним, Кирилл послал воздушный поцелуй. Она не хотела быть токсичной или эгоистичной, но так страшно снова остаться одной. Ей нравилось не думать. Показалось, что замужество не такой уж и страшный вариант — все проблемы не только твои.

Она снова осталась в доме на набережной одна. Даже кота у нее не было. Лара включила проигрыватель — любимая игрушка. Она видела в нем ретро-аксессуар, скрежет иглы добавлял некоего шарма звучанию. Она во всем видела прелестный винтаж, но сейчас с ужасом осознавала, что это прогресс, не будущее, но настоящее. Хотелось выпить, но нельзя: завтра ехать в пригород, в музей.

Любимая пластинка, на которой чередовались веселые мотивы, озвученные приятным баритоном. Если бы Кириллушка не уехал, он бы сам пел местные хиты, а так — новая пластинка, с веселой мелодией, с холодной отдачей.

Она скинула привлекательное платье, надела Кирину футболку, подобрала волосы. Все еще ярко накрашенная, она вышла на улицу. Хорошо, что ночи в Ленинграде светлые и безлюдные. Она бежала, как бегала в Рождествено, стараясь сбежать от мыслей об инженере и неизбежном конце всего. Лара бежала одна, жалея, что Джобсу еще нет двадцати, как жаль, что мир еще не знает про айподы.

На чувстве отчаяния девушка могла бежать бесконечно долго, но в какой-то момент, добежав до площади Островского, остановилась. Нужно остановиться. Нужно вернуться домой. Она рухнула на скамейку и запрокинула голову. Лара не любила останавливаться во время пробежек, потому что боялась не вернуться в ритм и остаться непонятно где. А что? Гостиница буквально в двух улицах отсюда. Можно и не заходить завтра домой. Нет, Лара всегда должна оставаться прекрасной.

А может не зря товарищ Касторский так к ним относится? Нужно сфотографировать бумаги любой ценой. Чтобы сфотографировать что-то нужно попасть в номер, а как порядочной девочке попасть в номер? Она просто должна всем нравиться. Она всегда должна всем нравиться. А если не нравиться, то возникают лишние вопросы…

Лара вернулась домой в три, приняла ванну и не легла спать. В шесть, подведя губы красной помадой, она убрала волосы немного в старомодную прическу и вышла на еще прохладную улицу. Пасмурное утро.

— Лара! Лариса! Лариса Константиновна! — к ней подбежали две симпатичные девочки.

— Доброе утро. — холодно кивнула Лара, надевая солнцезащитные очки.

— А нам в театре вчера сказали, что Кирилл Константинович играть до следующего сезона не будет…

— Это правда?

Лара смерила их взглядом. В дни плохого настроения она с презрением относилась к назойливым фанаткам Киры. Ей не нравилось, что любой может пробраться в ее парадную и поджидать ее.

— Любезные, Кирилл уехал в Москву, а караулить около моего дома считаю неприличным.

Девушки растерялись. Ларису Константиновну здесь знали хорошо: всегда приветливая и веселая, она часто лично отдавала им контрамарки перед спектаклями и не стеснялась стоять вместе с ними на служебках. Сейчас же, злая и недовольная, к такой Ларисе Константиновне по собственному желанию не подойдешь. Она испытующе посмотрела на этих несчастных, прибежавших к ее дому явно до школы, вздохнула и мягко добавила:

— Простите мою грубость, я, как и вы, огорчена отъездом брата. Если честно, не знаю, чем вам помочь. У меня нет его расписания и будет ли он выступать в Большом до конца сезона не знаю… Прошу простить, но я спешу…

Она поправила платок и быстрым шагом направилась к Невскому. Девушки переглянулись: небось с женихом поссорилась. Ларе не нравилась жизнь без Кириллушки.

***</p>

Кира вышел из такси перед гигантским зданием «России». Есть такие молодые люди, которые просто всем нравятся. Кирилл не очень нравился Касторскому, но зато приглянулся местному министру культуры. Кире не в первой было водить дружбу с министрами. Появление Ворона в Москве стало вопросом времени, как бы ему ни хотелось поддерживать Лару, душа его рвалась на сцену, к славе. Да, он покорил сердца ленинградцев, но Москва, Париж… С Парижем просто много всего связано и, оглядываясь назад, возникает большой вопрос, какого рода воспоминания связаны с эти городом… Вообще, он всегда хотел выступать в Лондоне. Из всех городов, в которых ему посчастливилось жить, именно Лондон, Белгравия оставили неизгладимый след в его сердечке.

Кириллу нравилась жизнь в Москве. По сути, ему просто нравилось жить. Около гостиницы толпились молоденькие девушки, сам факт такой концентрации прекрасного пола вселял какую-то надежду. Он остановился, прикидывая вероятность того, что барышни собрались ради него:

— Кого ждете? — наконец спросил он у невысокой и рыженькой.

— Как кого? — изумилась невысокая и рыженькая. — здесь же Магомаев живет.

— Да? — Кира как-то неоднозначно поджал губы. — обожаю его исполнение.

— А кто же не обожает? Он к нам иногда выходит, общается, автографы дает. — закивала рыженькая. — если хотите, можете со мной постоять. — радушно предложила она и доверительным шепотом добавила: — могу поделиться с вами его портретом…

— Благодарю за оказанную честь, но сегодня не располагаю временем, — он покосился на свой чемодан.

— Я здесь часто бываю, может еще увидимся! Я, кстати, Ксюша. — кинула она вдогонку высокому незнакомцу.

Тот лишь лукаво подмигнул и, к ее удивлению, скрылся в гостинице. Еще никогда с ней так по-свойски не общался житель «России». Кира не любил одиночество, но всегда умел завести себе компанию.

Придя с репетиции, он позвонил Ларе, та была слишком взволнована и никак не могла толком объяснить, что такого случилось во время поездки за город, но что-то ее беспокоило. И снова, как в плохом кино, она твердила что-то про прощение. Кира, конечно, слушал ее, но невнимательно, не вслушиваясь. Он не любил этот период в жизни подруги, когда уже вроде все проговорили, а она по-новой… Кирилл с трудом осознавал, что он здесь старший.

Кира не любил одиночество, поэтому, вернувшись в гостиницу, взял книжку с записями репетиций одного режиссера и спустился в общий холл. Он бы выпил, но после Англии бросил. Ни к чему хорошему одинокие попойки не приводят. Он устроился в углу и сосредоточился на чтении. Хотя едва ли мог сконцентрироваться на буквах. Он думал о том, как было бы славно, если бы и по его душу собирались такие толпы у гостиницы. Еще ему показалось, что было бы здорово спеть что-то с Магомаевым. И много всего.

Кто-то бросил пиджак на кресло рядом. Кира удивленно поднял взгляд на вторженца. Не то чтобы он не хотел делить кресло с кем-то, но едва ли его можно назвать невидимкой. Незнакомец все еще стоял спиной к Кире, прощаясь с невысоким мужчиной. Наконец приятного вида вторженец уселся напротив и, точно лишь теперь заметил, что помешал кому-то.

— Думаю, мне стоило спросить, свободно ли у вас… — заключил наконец тот и смущенно улыбнулся.

— Да бросьте, — отмахнулся Кира, — я бы не обиделся, даже если бы вы пиджак мне на голову кинули. Кстати, Кирилл Ворон, в какой-то степени ваш последователь.

Кира положил книжку на стол, всем своим видом демонстрируя желание продолжить знакомство. Есть такие знакомства, которые просто невозможно игнорировать. Подумалось, что мысли материальны, а вселенная слышит каждое его слово.

— Очевидно, мне представляться не нужно? — он приподнял взгляд, улыбаясь как ребенок. — Если хотите, подпишу вашу книгу.

Муслим пребывал в добром расположении духа, потому общение с поклонником сегодня не вызывало в нем негативных чувств. Он бегло взглянул на название:

— Мейерхольд? — удивился он. — Выходит, вы актер?

— Так, — отмахнулся Кира, — балуюсь понемногу… А впрочем, недурные у вас дедуктивные способности!

— И в каком театре вас можно увидеть?

— Знаете, Муслим, есть беспартийные, а я нынче без театральный. — он развел руками.

— Мы коллеги, можно и на ты… Приехал покорять Москву?

Было что-то в этом молодом мужчине располагающее, неуловимое, но приятное. С ним хотелось быть лучшими друзьями с того мига, когда Кирилл начинал улыбаться.

— В Москве я на репетициях, может, к Большому прибьюсь и с ними в Париж поеду в конце августа…

— Будешь? — Муслим чиркнул спичкой, Кира отрицательно мотнул кудрявой головой. — Ты, выходит, оперный?

— Предпочитаю модное слово «синтетический», что значит и швец, и жнец, и на дуде… — усмехнулся он.