Часть 8 (1/2)

Утро встретило Трофимову полнейшей амнезией и не отпускающим чувством стыда, возможно из-за вчерашних забытых выходок, возможно из-за внезапного приступа тошноты. Женя подорвалась с кровати и, спотыкаясь о собственные ноги, побежала в поисках туалета

Давненько я не встречала утро в обнимку с белоснежным другом. Наверное… наверное не стоило мешать кокаин с алкоголем. Однозначно не стоило.

Пока она цеплялась пальцами за холодный керамический ободок, чья-то рука нежно подхватила её волосы и собрала на затылке. Сергей. Женя сразу поняла это, хотела поднять голову и улыбнуться со смесью вины и благодарности, но новый рвотный позыв не позволил. Рядом тёплый голос шептал: «всё хорошо, ничего, всё пройдёт».

Потом Серёжа дал ей полотенце и покинул ванную, позволив девушке остаться наедине с обжигающими струями воды и роем мыслей в голове. Стекло в душевой кабинке быстро запотело, Женя прижалась лбом к не успевшему ещё нагреться кафелю и принялась сверлить взглядом слив. Из предметов гигиены здесь стояли только один приличный гель для душа и шампунь.

С запахом хвои.

Она усмехнулась и, выдавила немного геля на ладонь. С похмелья её донимала не только головная боль, но я спазмы в каждой мышце. Дойдя до шеи, Женя принялась разминать её. Внезапно послышался звук отворяющейся двери. Слегка вздрогнув, обернулась через плечо.

Их взгляды встретились. Разумовский тут же опустил глаза, но пары секунд ему хватило, чтобы запомнить изгиб талии, объём бёдер, нежные линии спины, и шрам, наложенный практически незаметными нитями и вовсе не уродовавший тело. Идеал красоты, квинтэссенция здоровья и…

Сексуальности

Рыжие пряди, подчиняясь воли хозяина, спали на лицо. Нарочито громко произнёс.

— Извини, я подумал, что тебе, наверное, понадобиться ещё полотенце, ну одно для тела, другое для волос.

Ответа не послышалось, но Серёжа чувствовал на себе выжидающий взгляд. Он не мог ничего ему противопоставить. Сейчас не мог. Поэтому ещё раз продемонстрировав полотенце, положил его на тумбу и ретировался, хлопнув дверью. За ней он почувствовал себя в безопасности, но не менее возбуждённо. Разумовский закрыл глаза, надеясь, что дыхательные практики помогут уменьшить эрекцию. Спустя пару рваных вздохов он убедился, что физиология оказалась сильнее психологии. А спустя ещё пару минут, уже сидя в рабочем кресле на другом этаже, понял, что никого ещё так сильно не хотел, как эту девушку. Рука ритмично ходила по каменному члену, Сергей откинул голову назад и прикрыл глаза в сладкой пытке. Образ обнажённой Жени с каждым мигом становился всё чётче, а ощущения реальнее. Его стоны пронизывали пространство вокруг, оставалось лишь надеяться, что Женя ещё не вышла из душа и не додумалась сразу спуститься в офис. А пока что в его голове она уже была здесь, была на нём, выгибаясь как в тот вечер, когда у них практически всё получилось. Сергей наращивал темп, последние движения были самыми мощными и самыми сладкими. Последний глухой вздох оказался таким громким, что парень и сам обеспокоился, насколько хороша в башне шумоизоляция, но с приходом бурного оргазма все мысли исчезли. Его тело распалось на субатомы, материя и время перестали существовать.

Как же долго я…

***</p>

— Как же долго я искала у тебя расчёску!

— Расчёску?

Разумовский поднял голову от экрана планшета: Женя с аккуратно уложенными волосами и гребешком в руке двигалась в его сторону.

— Знаешь ли, мой кавардак на голове — это последнее, что ты захочешь увидеть в своей жизни.

— Правда? Видимо, тогда мне не долго осталось.

Девушка передразнила его, заставив Сергея ещё сильнее расплыться в улыбке.

— А что у нас насчёт завтрака? — Трофимова плюхнулась на диван и полезла в гугл-карты.

— Закажем что-нибудь?

— Погоди, погоди, — она безапелляционно подняла свободную руку. — Ты отсюда вообще когда-нибудь выходишь? Сейчас найдём рядышком кофейню, где есть сырники, туда и завалимся.

Рыжий замялся, он действительно не горел желанием лишний раз выходить из башни без веской причины.

— Может всё же доставку оформим? Хочешь из Старбакса что-нибудь? — Предпринял ещё одну попытку.

— Исключено, хочу горячие сырнички, политые сгущёнкой, а не твороженную кашу, что принесёт курьер. Всё, давай одевайся, тут в пяти минутах ходьбы неплохая по отзывам кафешка.

— Я вообще сырники очень люблю, — пряча лицо в ворот плаща, отозвалась Женя, шагая рядом с Сергеем по мостовой. — Это всё со студенчества пошло. Голодные годы.

— И привет язве желудка

— Именно. У нас в общаге на первом этаже столовая была, всё по скотским ценам, как мне тогда казалось со стипендией в две тысячи. Обычно всё сама готовила: гречку там… гречку, — она задумалась, но больше ничего не шло в голову. — Ну и перловку ещё. Однако, иногда в столовке готовили сырники! Тётя Света, как сейчас помню, жарила их по настроению, но если настроение у неё было, то сырники получались божественными, — Женя вырвалась вперёд и засеменила лицом к парню. — Вот получу степуху в конце месяца и бегу в столовую, мол, Тёть Света, есть сырнички? Нет. День нет, другой нет, а потом иду по коридору в свою комнату, а мне на встречу однокурсник с томиком Шиллера подмышкой: «Хэй, Трофимова! Там твои сырники нажарили, беги быстрее, пока все не разобрали!» И что, бегу, сначала в комнату за кошельком, потом по ступеням вниз.

Когда они вышли на улицу, Разумовский не переставал прятаться за тёмными стёклами очков и ёжиться, но не из-за холода, а из-за людей. Всё казалось, что они смотрят на него, осуждают, готовиться напасть. А по дороге сам не заметил, как перестал замечать всё кругом кроме лица с порозовевшими щеками. Он слушал внимательно, глотал каждое слово, но порой ловил себя на мысли:

Ты та.

— Ты не думай, — снова перебил звонкий голос, — я не брала много, штучки три, не больше, дорого всё-таки. Но ты не представляешь, какими они были вкусными. Некоторые зернышки творога выделяются из нежной массы, тают во рту, тоненькая зажаренная корочка, сливочный привкус, — торчащий из земли кирпичик попал под ногу и Женя лишь в последний момент ухватилась за крепкую руку. Не замешкалась. — Я как зарабатывать нормально начала, столько ресторанов обошла, и знаешь, что тебе скажу? Не нашла ни в Москве, ни в Питере приличных сырников.

Разумовский подтянул девушку к себе, беззвучно смеясь, поцеловал тёмную макушку.

— Я тоже сырники люблю. У нас в детдоме их со стаканом компота подавали, по одной штучке на каждого, — у груди послышался недовольный стон. — А я их попробовал, наверное, лет в одиннадцать. Я же говорил, что не был никогда силачом, вот меня и лишали такой привилегии, как полдник. А потом пришёл Олег. Я вроде ещё не говорил о нём… он мой лучший друг. Вот он то и был мускулами в нашем дуэте.

— И он отжимал сырники у хулиганов, отдавая их тебе?

— Неет, что ты. Олег никого не обижал, он лишь не давал обижать меня. Боже, как это по-детски звучит.

Женина рука взяла его, их пальцы переплелись.

— Нужно иметь невиданную силу, что заступиться за слабого. Знаешь, если бы я была с тобой в одном детдоме, я бы этим мальчишкам лицо набила, — её голос звучал так, будто в каждом слове она спрашивала: «ты веришь мне?»

— Насилие — это не выход, — улыбнулся Сергей, поправляя солнцезащитные очки.

— С какой стороны посмотреть, — Женя еле слышно закончила мысль и, повысив голос, продолжила, — А тебе сырники со сгущёнкой или с мёдом нравятся?

— Не знаю, может с шоколадной пастой.

— Ничего себе та мажор, — она засмеялась, — теперь вижу, человек действительно миллионы зарабатывает, как ни как свою сеть открыл.

— Сергей Разумовский?

Пара одновременно оглянулась: только что прошедшая мимо них женщина в спортивной куртке и вельветовых штанах остановилась посреди тротуара.