Все не так (2/2)
- Да я не против свежего мяса-рыбы, но зачем так напрягаться. И, кроме того, это опасно для него. Если он решит, как в прошлом году, охотиться на личей, но уже взрослых, то это может печально закончиться. Эти твари, чем крупнее, тем умнее. Ладно, надо помочь Мальчику разобраться с добычей.
После этого Сканд развил бурную деятельность. Свистел и командовал, и, не слезая с вышки, создал вексилляцию для разделки туши и доставки мяса в лагерь, забрав всех самочек, которые должны были развозить лепешки, и сразу озадачив старшего офицера распределить куски мяса по близпроходящим войскам. Так сказать, никто не уйдет голодным, как бы быстро ни бежал. Сразу послышались свистки командиров и шустрые перебежки по лагерю. Лекс смотрел с высоты вышки на лагерь и в очередной раз удивлялся. Четкая дисциплина и беспрекословное подчинение. Цель поставлена, началось исполнение. Лекс почувствовал себя мало того, что лишним, так и откровенным балластом. Сканд посмотрел на суету и решил спускаться, но заметил кислого Лекса и обеспокоился.
- И что случилось? Чего куксишься, тоже сладкого молока хочешь?
- Ха-ха, смешно, - перекривился рыжик, - как мило с твоей стороны подчеркнуть, что пользы от меня примерно как от Ламиля. - Сканд хотел что-то сказать, Лекс от него отмахнулся, но от здоровяка так просто не отделаешься. Сканд прижал к себе слабо брыкающегося рыжика и попытался заглянуть в глаза.
- Ну, ты чего? Я сказал что-то не то? Прости… я же это…
- Все не то, - Лекс попытался вывернуться из захвата, но в итоге его еще сильнее прижали, - перестань, отпусти. Дело не в тебе. Просто все не так и не то. Я думал, будет весело, приключения там, ночи полные ласк и неги, а на самом деле – отбитая о седло задница и капризный Ламиль на руках. Эх…
- А я говорил, что дальняя дорога, она не для младших. Она тяжелая…
- Дело не в тяжести, - Лекс недовольно уставился в сосредоточенные глаза мужа, - просто я чувствую себя бесполезным. Ненужным грузом. Примерно, как парадное седло Ламиля.
- Ну, не скажи, - Сканд полез целоваться, но Лекс, поняв, что не вырваться, схватил мужа за волосы и оттянул подальше наглую морду. - Ничего ты не ненужный, очень даже нужный, - Сканд разжал наконец клешни и отступил на шаг, поправив килт и сделав вид, что так и надо. - Просто ты, как требушет, тебя надо доставить в нужное место, а там ты развернешься и покажешь всем! А пока дорога, лежи себе тихонечко и глазками клипай. Всему свое время.
- Ладно, - тяжко вздохнул рыжик, - хотелось бы знать, что будет дальше?
- С текущими делами здесь я разобрался, теперь осталось дождаться, когда вы с Ламилем наберетесь сил для дальнейшей дороги, и можно будет отправляться в путь. Хотелось бы быстрее добраться до авангарда войска.
- Сейчас поедим и можем двигаться, - Лекс пожал плечами, - все вещи упакованы. Ламиля под мышку – и поскакали! Пожалуй, отправлю часть монахов отдельно с сундуками, чтобы ехали осторожно, а мы помчимся, как в зад укушенные. Будем останавливаться, где тебе надо, поедим на ходу, да и когда караван меньше, оглядываться не придется. А то я чуть шею не свернул, пересчитывая сундуки и самочек. Мы все равно будем двигаться вдоль войска, поэтому не страшно, если охрана сократится.
- Хорошо, тогда давай завтра с утра, сегодня пока с Мальчиком разберусь, пока мясо несси распределим, глядишь, время уже за полдень перевалило. Не хотелось бы опять ночью ехать. Давай завтра сразу после побудки отправимся?
Лекс кивнул головой, соглашаясь, и первый спустился с вышки. Сканд рванул к оседланному Шу и помчался, будто опасаясь что ему мяса не достанется.
- Си? - Аши заинтересованно толкнул Лекса мордой и настороженно принюхался.
- Опять вылез из загона? - Лекс почесал лобастую голову, - и только не намекай, что ты голодный и тебя единственного, бедняжечку, не покормили.
Аши моргнул честными глазками, а потом настороженно принюхался к шатру. Из него выскочила взволнованная Зи.
- У Ламиля линька началась! - амазонка махнула рукой Лексу, зазывая в шатер, - нам с сестрой остаться возле ребенка? Ниюли одна с ребенком не справится. Надо усилить охрану у шатра, дети на первой линьке очень вкусно пахнут, как бы не спровоцировать самцов…
- Я им спровоцирую! Никого в шатер не пускать! - Лекс свистнул Аши и показал на вход, проведя черту, - Аши! Охраняй! Пока Сканд не приедет, никого не пускай! Понял?
Аши сразу развернулся хвостом к любимому хозяину и, пригнувшись, зашипел на солдат, стоявших на карауле у входа. Те покосились на ящера и благоразумно отступили на пару шагов в сторону. А вот адъютанту, который бежал со свитками в ставку, чуть не откусили голову. Молодой воин едва успел увернуться, когда рядом щелкнула зубастая пасть. Воины в охране сразу объяснили, что проход закрыт, потому что младший императорский отпрыск изволит линять. Адъютант попытался возмутиться, но Лекс уже никого не слушал. Он отправил монахов охранять периметр шатра. Все же, он был с матерчатыми стенками, и значит, не самый надежный. Белые монахи сразу рассредоточились, а красные зажгли благовония в светильниках и, достав из сумок маленькие бубны, начали подвывать что-то медитативное.
Ламиль так и лежал в спальне на большой кровати, свернувшись в позу эмбриона, и стонал от боли. Он был горячим, как печка, и красненьким, как во время болезни. Рядом сидела Ниюли и пыталась обтирать ребенка влажной тряпочкой. Лекс шугнул Ниюли и притянул ребенка к себе на руки, оглаживая по бокам. Он помнил, как его крючило и выгибало от боли, когда у него была линька. Тогда рядом был Сканд и отвлекал поцелуями и заигрываниями. Секс тогда был вроде таблетки обезболивающего, снимал ломку, но что делать с ребенком?
- А-а-а! - закричал Ламиль и его выгнуло от боли, когда в спине послышались поскрипывания и пощелкивания. - Больно! Мой, так больно-о-а-а!
Ламиля выгнуло почти на мостик и он забился в судороге, дергая руками и ногами. Лекс помнил, как в самом начале линьки у него раздвигался позвоночник и межпозвонковые хрящи становились больше и толще, а потом раздвигалась грудная клетка и ребра трещали от напора разворачивающихся легких. Сердце, казалось, вырвется, как пойманная птица, а внутри как будто клубок змей шевелился. Страшно вспомнить, как болезненно удлинялись кости рук и ног и мышцы с сухожилиями растягивались, как струны. Казалось, еще немного, и они лопнут от нагрузки. И кожа трещала и слезала кусками, а новая чесалась, как будто ее крапивой отстегали.
Лекс осторожно срезал маленькую тунику и принялся бережно массировать, пытаясь снять болезненные спазмы. За перегородку заглянул Дайрис и дал горшочек с пахнущей ментолом мазью.
- На, когда новая кожа появится, осторожно намажешь, снимет немного чесотку. Главное, не давай чесать, а то будут шрамы до следующей линьки, и сам сильно не дави руками! У детей не косточки, а хрящики, сам не заметишь, как выгнешь в другую сторону. Тихонечко гладь и, главное, руки ему держи, а то от боли порвет сам себя! Сам-то справишься?
- Есть кому помочь! - Зу отодвинула плечом ветерана и протянула Лексу моток тонкой веревки, - мы во время первой линьки делаем петли и, схватившись, подтягиваемся. Так и легче, и точно не поранишь себя. Главное, чтобы сестры прикрыли спину в момент слабости и боли.
- Обойдемся без веревок, - поморщился рыжик, - садись в изголовье и держи его за руки. Зу, а ты садись в ногах и держи их, чтобы не покалечился. Ножки должны быть ровные и без шрамов! Ламиль, звездочка моя, хватай Зу за руки и тяни их на себя. - Лекс погрозил кулаком амазонкам, - а вы не вздумайте тянуть! А то вытянете, что не надо. Силы много, мозгов чуть. Только держите и не отпускайте. Организм сам знает, сколько ему надо вытянуть.
- Чтобы быть высокой, надо ногами схватить камень потяжелее, а руками повиснуть на веревках. Когда линька заканчивается, выходишь из пещеры – красивая, высокая, прямо сразу взрослая!
- Хочу стать взрослым! - Ламиль проморгался от боли и внимательно слушал, что говорят амазонки, - тяните меня! Хочу быть взрослым!
- Даже не вздумайте! - Лекс потряс кулаком перед носами амазонок и зло ощерился, - порвете ребенка, как Аши рыбий хвостик! Только держите!
- А-а-а!!
Ламиля затрясло от следующего болевого спазма. Он задергался, пытаясь освободиться от захватов амазонок, чтобы свернуться, чтобы сделать хоть что-нибудь, лишь бы облегчить боль, которая, казалось, разрывала на куски. Лекс сидел рядом и гладил бережно руками, и уговаривал потерпеть совсем немножечко, вот сейчас прямо все закончится. Ламиль верил и терпел, кусал губы, смаргивал слезы и терпел. И боль пропадала, и можно было выдохнуть и услышать родной голос, который уговаривал быть сильным.
А потом боль накатывала волной и давила душным маревом. И в глазах все мутнело, и в ушах, казалось, бились крылья множества древесных ящеров, и Ламиль кричал от страха, что больше не слышит родной голос и не услышит, что все скоро закончится. А потом голос Лекса опять отгонял боль и страх, и становилось легче. И Ламиль опять видел склонившегося над ним родного человека. Только почему он плачет? Он что, тоже линяет? Почему он такой белый и с искусанными губами? Ему что, больно?
Все закончилось? Нет? Надо еще потерпеть? А кто это скулит от боли? Он или Лекс? Не надо! Пусть все закончится, не плачь, Мой, все скоро закончится, только не плачь! А-а-а, как больно, Мой, не плачь, еще чуть-чуть – и все закончится! Только не плачь!