Красивый? Не красивый? Красивый! (1/2)

- И как вы тут?

В проеме двери появился Сканд.

- Спит, - Лекс поправил слипшиеся от пота завитушки волос на лице подростка и сам устало зевнул, - легче самому перелинять, чем видеть, как родной ребенок мучается.

- В первый раз всегда и больнее, и тяжелее, - Сканд вытащил из-за спины маленькую рыбку и потряс в воздухе, довольно улыбаясь, - это Мальчик сегодня принес! Как видимо, вспомнив, как ты любишь золотистую жареную рыбку. Принес полведра рыбки, сколько в пасть убралось. Вывалил перед шатром горкой. Пока благодарил Мальчика, пройдоха Аши сожрал почти все. Я успел вот ухватить практически перед пастью. Ладно, хоть пальцы не откусил!

- С несси разобрались? - Лекс устало потянулся. - Что тут было, пока нас не было?

- Все хорошо, - Сканд отдал кому-то рыбешку и, зайдя внутрь, сел на кровать, - с несси срезали и увезли все, что съедобно. И мясо, и жир с брюшек. Армия прожорливей стада личей. Вчера отогнали туда всех ящеров, чтобы пожрали, сколько влезет. Это рыбаки из требухи умеют делать еду, а здесь времени на это нет. Так что ящерам вчера было сытно. Повар очень вкусно запек несси с травками, я там для тебя велел припрятать кусочек. Будешь вставать или поспишь?

- Посплю, - Лекс устало моргнул, - даже не верится, что все закончилось. Устал так, что говорить тяжело.

- Отдыхай…

Сканд поправил покрывало на осунувшемся рыжике и тихо вышел из комнаты. Сразу послышалось шиканье и тихие перешептывания. После этого что-то тяжелое куда-то поволокли. Лекс прикинул, что бы это могло быть, и улыбнулся. По всей видимости, это был массивный стол (потому что несколько переносных моделей темпераментные супруги растрахивали в щепки), который потащили на улицу. Значит, Сканд будет заниматься делами на улице. Ну и ладно. Ламиль всхлипнул во сне, Лекс сразу насторожился и пощупал, все ли в порядке, но ребенку, скорее всего, что-то снилось. Так что можно расслабиться и отдохнуть. Он так и поступил, подгреб под бок костлявое тельце и наконец вырубился.

Проснулся Лекс от того, что кто-то всхлипывал под боком, тихо подвывал и хлюпал носом. Лекс разлепил один глаз и пригляделся. Рядом сидело тощее недоразумение. Ах, да… это же теперь так Ламиль выглядит. Лекс, не просыпаясь окончательно, пригреб плаксу к себе под бок и, закинув ногу на костлявое тельце, попытался уснуть дальше. Последние два дня он не то, что не спал, перенервничал как незнамо что… даже когда у Теланири реки взрывали или когда пираты напали, и то было легче. Тогда был азарт и адреналин, а последние два дня – ужас и отчаяние. Когда родного человечка на твоих глазах крючит и ломает, как в фильмах про экзорцистов, когда он кричит от боли, то это такая мука, что кажется, что ты собственные жилы откуда-то из души тянешь…

Ламиль развернулся лицом и свернулся клубочком, но стоило Лексу почти заснуть, как Звезда окончательно разнюнился и туника на груди рыжика вымокла моментально. Пришлось просыпаться. Лекс развернулся на спину и уложил рыдающего подростка себе на грудь. Ламиль до сих пор был голый. Линька продолжалась два дня и закончилась пару часов назад, и Лекс надеялся, что теперь сможет поспать. По крайней мере, Зи и Зу совсем недавно вышли из хозяйской спальни и, перекусив, похрапывали в соседней комнате. Лекс им сейчас искренне завидовал.

- Чего плачешь? - Лекс погладил голую спинку и пересчитал выпирающие ребра, - что-то болит? Или вспомнил, как было больно, и решил, что уже можно поплакать? Не плачь, все уже закончилось и вторая линька не будет такой болезненной, обещаю.

- Лучше бы я умер, - Ламиль теперь подвывал в голос, - у-у, я такой страшный! Теперь меня никто любить не будет! У-у-у, и Дай от меня откажется! Никому не нужен такой страшный, как я! У-у-у, давай, ты меня убьешь и мне не придется позориться таким страшилищем! Родители как увидят меня, так и скажут – ФУ, нам такой урод не нужен! Нет, я сам перережу себе горло, чтобы никто не увидел, какой я стал! Если ты меня любишь, то спрячь мой труп!! У-у-у, пусть все запомнят, какой я был красивый…

- Звездочка, мальчик мой, что за глупости ты говоришь? - Лекс пошарил по кровати и, нащупав покрывало, накрыл Ламиля с головой, а потом согнул ноги в коленях и практически усадил подростка к себе на живот, - ты самый красивый! Просто похудел. Но это и понятно, ты ведь вырос и все мышцы растянулись и стали тоненькие. Ты помнишь, как Ниюли перелиняла в прошлом году? Помнишь, какая она была худая? Это все из-за того, что косточки выросли, а мышцы за ними не успевают. Ты очень красивый!

- Ты меня обманываешь! - Ламиль закутался в покрывало с головой, - никакой красоты нет! Одни кости остались! Где мои нежные ножки и славные пальчики? Где мой мягенький животик?

Ламиль распахнул покрывало и показал обтянутые кожей ребра. Он был похож на модельку, жертву анорексии. Худой и нескладный, как щенок дога. Лекс в очередной раз задумался о продолжительности жизни здешних людей-ящеров. Новорожденные здесь выглядят, как трехмесячные дети, а в течение суток начинают если не связно говорить, то понятно объясняться, а через месяц ходят и разговаривают, как годовалые дети. Ламилю, по факту, было года три, и если до линьки он выглядел как семи-девятилетний ребенок, то теперь на его животе сидел, навскидку, четырнадцатилетний подросток. Пусть худой просто до слез, но пропорции тела и лица у него были уже не детские.

Если прикинуть рост, то Качшени был таким после второй линьки. Ламиль подрос сантиметров на двадцать и теперь был Лексу по плечо. Да, худой, но тут, как говорится, были бы кости, а мясо нарастет. Волосы раньше у него были до пояса, а теперь едва прикрывали лопатки. Он теперь очень сильно походил на Киреля. Такой же тонкий костяк и андрогинность фигуры. Добавь ему пару сисечек, и из него получилась бы хорошенькая девушка. У Ламиля после линьки даже лицо удлинилось, из-за того, что кожа натянулась, глаза стали больше и скулы стали более выразительные, а нос из задорного курносого вытянулся и стал тонким и породистым.

- Ты очень красивый, - Лекс довольно улыбнулся, - просто худой. Вот поешь – и пузико опять округлится. Ты ведь за два дня ни крошки не съел и глоточка не выпил, откуда животику взяться? А по поводу того, что ножки-ручки тощенькие, то можно широкие штанишки надеть и рубашку с длинными рукавами. А там и не заметишь, как мяско на косточках нарастет и все будет, как прежде. Ты такой же красивый, как папа Кирель, и скажу честно, красивее его я никого не видел. А ты его сынок, так что и ты будешь красавцем!

- Обещаешь?

- Обещаю.

- Поклянись любимым мечом Ска!

- Клянусь его стальным двуручником! Чтоб он заржавел, если я вру!

- Тем, на котором ты цветы нарисовал? - уточнил ребенок и, увидев утвердительный кивок, наконец успокоился, - ну ладно… а что же мне надеть?

- Я думаю, что те одежки из сундука Качшени теперь будут тебе впору. Я был такого же роста, когда меня привезли в империю.

- Но ты ведь был после второй линьки? - заволновался Ламиль, - а у меня только первая! Я уже взрослый?

- Нет, ты все еще маленький, хоть и высокий, как взрослый. Просто ты ел, как положено, и двигался много, поэтому и вырос, а обычно младшие едят только фрукты, молоко кормилицы и сладкую медовую водичку. Их первый год на руках носят, а ты с самого начала бегал ножками. И ел и мясо, и рыбку, а обычно младшим только после первой линьки начинают давать отварную рыбу, да и та слишком тяжела для их желудков.

- Бедные, - насупился подросток, - их, наверное, не любят, раз не кормят. Разве можно не кормить того, кого любишь?

- В этом мире к младшим отношение, как к вещи. Они рождены, чтобы радовать мужей. Они должны быть слабыми, глупыми и беззащитными, чтобы старшие могли ими командовать, а у них даже мысли не возникало, что они могут дать отпор. Их растят, как домашних додо, они должны сидеть в уголочке, радоваться, когда мужу (в лучшем случае) или господину придет желание приласкать, и не вздумать сопротивляться, если у старшего будет плохое настроение и он решит выместить на нем свою злобу. Он должен покорно принять все пинки и щипки и не плакать громко, чтобы не потревожить сон господина.

Ламиль тяжело задумался, а потом с интересом выдал:

- Но ты не такой. Сканд на тебя не кричит, даже когда злится, а вот ты на него кричишь. И папа Кирель не такой. Отец всегда заглядывает в глаза папе, чтобы быть уверенным, что он всем доволен.