Храм Саламандры (1/2)

Монах был худенький, как ребенок, со сморщенным личиком и ясными глазами, про которые невольно хотелось сказать «как звезды», в них светилась нежность. В лице и фигуре было столько любви и радости от встречи, он так доверчиво тянул руки, что Лекс невольно сделал пару шагов навстречу. Как будто дедушку родного встретил, а потом резко остановился. Ну, да. Братец Чани, подлец милый, ну не мог упустить такую козырную карту и не попробовать закинуть очередной крючок, чтобы заполучить себе обратно долгожданный приз. Мало того, что Кирель использовал его сердобольность к детям, как пистолет у виска, так еще и Чани пытается отыграть эту же карту, но только из своей колоды.

- Простите, боги отобрали у меня прежнюю память и я вас не помню, уважаемый.

Лекс сделал пару шагов в сторону, пытаясь обойти старика. У того упали руки, как будто у марионетки обрезали нити, а по щекам поползли хрустальные слезы. Лекс тяжело сглотнул, но все равно сделал шаг в сторону. Маленькая фигурка была такая беззащитная и ранимая, что хотелось подойти и обнять, и обязательно сказать, что все будет хорошо… Только вот… Ламиль плакал точно так же, когда использовал слезы, как тяжелую артиллерию, чтобы его перестали ругать и простили очередную шалость.

Белая фигура монаха сразу заступила между ними и стало легче дышать. В проеме ворот стояли несколько старых монахов в красных хламидах и внимательно наблюдали за происходящим. Лекс расправил плечи и подошел к Сканду.

- Мы пришли помолиться праматери в ее храме.

- Мы ждали тебя раньше, - поджал сухонькие губы тот, что стоял посередине, - но ты не торопился выразить праматери свое почтение.

Взгляд Лекса ощутимо налился свинцом, он выгнул бровь и попытался взглядом объяснить, что большей глупости он в жизни не слышал. Похоже, мимика удалась, поскольку у монаха виновато забегали глазки и он заметно съежился. Стоило сделать пару шагов навстречу, как красные монахи расступились и позволили войти на храмовую территорию. Первое, что бросилось в глаза – это высокое строение в середине и много различной зелени. А если вспомнить о воде, а каждая пальма выпивает в день примерно по ведру воды, то подобный сад – настоящее сокровище. Даже во дворце Чаречаши деревьев и кустов было меньше.

- Здесь есть собственные колодцы? - Лекс оглядел монахов, те сразу сделали вид, что ничего не услышали, и вообще, они идут рядом, поэтому пришлось ответить самому себе, - ну конечно есть! Не думаю, что мой прижимистый братик даст воды для сада больше, чем у него.

- Это точно, - рассмеялся Сканд, - у него песка в пустыне не выпросишь. Вернее, он тебе его даст, только если найдет в этом выгоду для себя. Например, чтобы ты ему был должен за этот самый песок. То, что он дает своих воинов для похода, так это значит, что он будет участвовать в дележе добычи. И поверь, в его подсчетах он будет считать всадников раздельно – отдельно ящеров и людей. Всадник не как одна боевая единица, а две! И соответственно, доля в добыче в два раза больше! Он тот еще затейник!

- А у брата тоже есть колодцы? Или только водохранилище?

- Я слышал о колодцах где-то во дворце, - Сканд поморщился, - но сколько раз мы сюда приезжали в гости, пока Пушан женихался, сколько у меня здесь было друзей и приятелей, но никто так и не сознался в колодцах, но они точно есть! Вода, которую мы пили на пиру, была колодезной, а не отстоянной.

- А лед?

- Лед привозят специальным караваном и хранят в ледниках до следующего каравана. Талая вода – тот еще деликатес для местных. Она другая на вкус, более мягкая и пахнет травами. Лед привозят, обложенный травой и сухими цветами. Я знаю дворец Чаречаши, как дворец родителей, но ледник я вычислил по следам капель во время пира. Они его прячут от своих же. А когда приходит караван со льдом, то из дворца выгоняют всех слуг, остаются только самые доверенные. Здесь очень много ходов для слуг, настоящий лабиринт внутри стен, там можно заблудиться на самом деле. А водохранилище, ледник и кладовые находятся под дворцом. Твой брат сидит задницей на собственном добре и очень этим счастлив. Я слышал шепотки, что колодцев три, но даже когда я захватил дворец и пытал слуг, то все равно не узнал, где они. Хотя, - Сканд пожал плечами, - мне как-то все равно было в тот момент, что и где, меня в тот момент больше интересовало поймать тебя и вскрыть сокровищницу, чтобы было чем заплатить за поход воинам и родителей порадовать трофеями. А вода что? Ее у нас и так много…

Лекс пожал плечами и пошел дальше. Когда вошли в тень деревьев, дышать стало на порядок легче. Он сразу скинул с головы постылый кусок ткани. Быстрей бы привезли сундуки с одеждой! Ходил бы сейчас в короткой тунике с голыми коленками, а снизу бы приятно поддувало! А сейчас ходишь в кипе ткани, складки так и норовят между ног забиться, и руки без загара уже печет. Вышивка с бусинами царапает раздраженную кожу, а еще браслеты на руках… позванивают… прям цыганка Аза… Так захотелось врезать кому-нибудь или поорать от души, но Сканд, лапочка, идет тихо и улыбается загадочно своим мыслям. Натрахался за ночь и сейчас добрый и ласковый, да и драконить его как бы не за что. Лекс обвел взглядом сопровождение. Белые монахи невозмутимо скользили по бокам в своих капюшонах, и не прицепишься, красные семенят с отстранённым видом, как будто просто рядом прогуливаются.

И только один человек искал его взгляда. Папочка… вот ведь засада на ровном месте! А если он и правда младший муж убитого отца? И воспитывал его предшественника по малолетству? С одной стороны, милый вроде старичок, но как говорится, что на груди пригреешь, то на тебя всю жизнь шипеть и будет.

- Сканд, - Лекс придвинулся ближе к мужу и игриво толкнул его бедром. Сканд сразу сграбастал его ручищами и прижал к себе, по привычке уткнувшись носом в волосы, и сразу же недовольно отпрянул, - и нечего так морщиться. От тебя так же пахнет! Сканд, соберись, мне нужен твой совет, - глаза у мужа прояснились и он с интересом уставился, совсем как Аши перед кормежкой, - этот старичок и правда младший моего отца?

- Не знаю, - пожал плечами муж, - никогда не интересовался чужими гаремами. Здесь младшие скорее для статуса, как доказательство, что ты богатый человек и можешь содержать еще один лишний рот. Если ты обратил внимание, то на пиру у брата ты был единственным младшим. Здесь они живут в гаремах и на улицу не выходят. У бедняков только мужчины и женщины. Младшие, если и случаются по недосмотру, то от них сразу избавляются. Никому не нужен ребенок, который слишком красив и нежен и не сможет стать опорой родителям, и не девочка, не сможет родить внуков. Их отдают в храмы и забывают, что они были. А чем богаче человек, тем больше у него будет гарем. Женский для детей, и из младших, для сладострастных забав. В домах людей с достатком, бывает, растят младших для продажи девам копья. Они должны обязательно хорошо петь и красиво танцевать, чтобы радовать свою госпожу. А еще, младших растят, как подарок или, скорее, взятку нужному чиновнику или тому же Чаречаши. Твой братец тоже подторговывает мальчиками, не сам, а через посредников. И монахи эти, не смотри на их честные лица, они торгуют младшими, которых воспитывают как раз для вдруг разбогатевших людей. Тех, кому старые семьи своих младших не отдадут, потому что стыдно породниться. Но я особо не вникал во все это, меня больше фортификация города интересовала и тропы контрабандистов.

- А кто может сказать, он это или не он?

- Пушан знал, - поморщился Сканд, - и как зовут, и как выглядит. Я старался надолго у комнат Качшени не появляться. Меня раздражали и его голос, и манера говорить, и бегал он всегда на цыпочках, и хихикал так мерзко – тоненько! Хотелось взять его за шейку и придушить! А он еще, когда понял, что мне неприятен, специально подлавливал меня во дворце, чтобы гадость сказать, и не открыто в лицо, а как бы другому человеку, но так, чтобы я ее услышал!

- Значит, ты бегал от него, а он за тобой? Да он, похоже, был к тебе неравнодушен, - Лекс со смешком ткнул мужа в бок, тот только оскалился в ответ, - какой ты все же злой! Мальчик как только мог привлекал к себе внимание, а ты носом крутил!

- Ты серьезно? - Сканд от неожиданности даже остановился, а подумав, тряхнул головой, как будто пытаясь стряхнуть ненужное, - нет, ты так шутишь! Хотя… над Пушаном он тоже издевался, но только не так открыто. То браслеты тонкие, то толстые, то тяжелые, то не с теми камнями, как он хотел. Морока, одним словом. А что касается его папы, то тут не знаю даже, что сказать. В любом случае, младший был у эмира не один. Вон у Чаречаши тоже было двое младших, и оба мертвы. Наш Ламиль, конечно, не будет в гареме сидеть, как наказанный, его в любом случае там не удержишь, совсем как тебя. - Сканд скосил взгляд на супруга и довольно улыбнулся, - но в любом случае, что там было раньше, я не знаю. А спрашивать это у красных, значит заранее согласиться на обман. Вернее, принять то, что подсовывают под нос, как правду, вне зависимости от того, правда это или ложь. Главное понять, ты сам хочешь этого? Ну, в смысле, пригреть на груди милого старичка?

- И получить шпиона Чани в собственном доме? - Лекс довольно улыбнулся, - ну уж нет, мне Лейшана с его любопытством хватает. И, кроме этого, - немного громче сказал рыжик, чтобы греющие уши монахи точно все хорошо услышали, - если боги, отняв память, отняли у меня и воспоминания о папочке, то значит, по мнению богов, мне о нем и помнить-то не следует! Не будем перечить воле богов!

- Не будем, - покладисто согласился муж и довольно улыбнулся.

Чем дальше они шли, тем громче слышались песнопения в аккомпанементе маленьких барабанов и бубенчиков. Вскоре через стволы деревьев и кусты стали видны две шеренги монахов, которые исполняли что-то очень энергичное. Лекс, уже привычный к танцующим красным монахам, заранее вздохнул, похоже, от танцев в этот раз отвертеться не получится. К тому времени, как они вышли из живительной тени, на Лекса все смотрели, не скрывая ожидания его сольного выхода. Монахи остановились, придержав за одежду Сканда, а Лекс скользнул дальше.

Впереди виднелась большая пирамида. От пирамид в некрополе Гиза ее отличала только лестница посередине, как у ацтеков, и небольшой домик сверху. Хм, у ацтеков Майя именно у таких «домиков» стоял жертвенный алтарь. Хотя эта пирамида была на порядок выше тех, что он видел во время экскурсии на Земле. Лекс подхватил свободный конец сари, которым прикрывал голову и плечи, и, замотав вокруг себя, закрепил, чтобы не мешал.

Поймал ритм барабанов, хлопнул в ладоши, и пошел с разворота плеч и волны руками. Так, чтобы браслеты зазвенели и Сканд увидел косу и голую спину. Его всегда заводил этот вид. Призывно качнуть бедрами и глянуть искоса за спину. Смотрит? Смотрит! Ну тогда, мой хороший, наслаждайся! Приятно быть молодым и красивым, а когда тебя не просто любят, а обожают до дрожащих рук и потерянного дыхания, то это не просто окрыляет, а дает иллюзию полета. Лекс откинул все мысли и полетел в ритме барабанов. Извиваться как лоза, крутиться как дервиш, показать телом, чем полна душа, как томно сердце в ожидании заката, как все внутри замирает от нечаянного прикосновения в предвкушении объятий и поцелуй, как плата за любовь. Лекс возбудился, пока танцевал, и уже ждал, когда Сканд подойдет и обнимет. Главное, успеть сказать ему в приоткрытый алчный рот «Мой!» прежде, чем он высосет дыхание и остатки здравого смысла.

Лекс остановил свой танец-признание, лишь поставив ногу на первую ступень лестницы храма, и обернулся, удивляясь, что до сих пор один. Сканд так и стоял в начале красной шеренги, растерянный и оглушенный, как будто увидел его впервые. Мда-уж. Пожалуй, надо баловать мужа чаще, чтобы он не изображал соляной столб. Лекс довольно хихикнул и, вытянув руку, поманил его, как Морфеус Нео.

- Только монахи могут подняться в храм праматери! - заявил тот самый старик, что пытался его отчитывать за опоздание и оттирал плечом мужа. Вся истома слетела, как будто на Лекса плеснули ледяной водой. В душе поднялась такая волна злости, что Лекс понял, что сейчас точно кому-нибудь врежет!

- Как вы посмели, черви, встать между мной и мужем!!

Лекс коршуном налетел на монахов, что загораживали Сканду дорогу. Толкнул одного, врезал кулаком в наглую рожу второго так, что паскуда отлетел в сторону, наподдал с ноги третьему. Больно, сука! Нога в шлепке, настолько тонкой, что при ходьбе каждый камешек чувствовал, как босой ногой. А тут голой ногой – и по ребрам! Оу! Хотелось размять отбитые пальцы, но надо было выглядеть грозно. Хорошо, что Сканд перехватил и наконец обнял.

- Успокойся, сахарочек, кулаками махать – это моя задача. Ты мой защитник! - Сканд, похоже, потешался.