Часть 63. Долгожданный родитель (2/2)

— Почему он не приезжает? Почему не пишет, не звонит? Только раз в месяц пополняет счёт! — внутри Вакии сидел маленький мальчик. Очень обиженный, недолюбленный маленький мальчик. И Вальт знает об этом, потому ласково проходится по его голове, немного портя причёску, но Мурасаки не возражает. Только загнанно дышит, словно его небольшой выброс мог быть равен стокилометровке бегом.

— Ты ведь и так знаешь ответ, — холодно подмечает Аой, заставляя гостя поднять на него глаза, полные боли и отчаяния. От Вакии просто откупались, как будто и не сын вовсе. Простая попытка заглушить свою вину огромным счётом. «Меня нет рядом, но я зарабатываю деньги. Меня нет рядом, но ты всё равно живёшь за мой счёт» — это то, что «говорил» его отец. То, что Вакия никогда ему не простит, сколько бы денег не оказалось на его счету, сколько бы одежды не купил и сколько бы не съел дорогущих конфет.

Вакие нужен был отец, а не мешок денег. Многие бы поспорили с этим. Например, те у кого не было ни того, ни другого… но все люди разные. За это Вальт их и любил.

Без особой сложности Вальт определил, как остро блондин нуждается хоть в ком-то, заменяющем то тепло, которого он уже никогда не получит. Он всё знал с самого начала, а сейчас оставалось только позволить Вакие самостоятельно кинуться в его паутину и завернуться в ней по самые уши.

— Папа? — очень «вовремя» на кухню заглянул Боа. Хотя Вальт отлично помнил, что за ним должен был присматривать Луи. Однако этот огненный чёрт, Вальт готов поспорить, стоит сейчас за стенкой и угорает с ситуации. Вот кому действительно нравится нарываться.

— Что-то случилось? — Аой сразу же переключил своё внимание. Может, Ширасаги и хотел поглумиться, но кто сказал, что Вальт не вывернет происходящее в свою пользу?

— Я помешал? — заметив гостя, Алькасер почти скрылся за дверью, волнуясь, что маньяк разозлится на помешавшего его разговору. Аой фыркает от смеха, замечая это действие. Ведь он ни за что не станет винить в чём-то собственных детишек. Его жертвы достойны только ласки и заботы. Иногда ещё наркотика, но это только по началу.

— Нет, что ты? Я просто говорил… ах, да, знакомься — это Вакия, — Вальт совершенно беззаботно указал на своего гостя, не переживая насчёт сказанного ранее «папа». В конце концов, Мурасаки в курсе, что за «фрукт» Аой. И он сам к нему приходит. Сам снова и снова стучится в двери, ища недостающее. То, что может дать ему теперь только маньяк-любитель. — Вакия, это Боа.

— Твоя жертва? — нахмурился блондин, думая о том, что и сам мог оказаться на месте этого незнакомца. Он бы бегал за Вальтом поэтому странному старому дому, смотрел на него из-за двери, пока он вербует новую жертву. А что потом? Что с ним станет, когда Аою надоест играть в эти игры?

— Но-но-но! — немного поднимает голос маньяк, показывая слабую злобу на своём лице. Ему бы в актёры, такой талант пропадал… — Боа — моя семья. И он так и не сказал мне, что случилось.

Теперь ласковый взгляд был обращён к Алькасеру. Это должно было успокоить волнующегося подростка, заставить выйти из своего укрытия в виде двери и рассказать, почему же зашёл на кухню даже без разрешения, когда Вальт предупреждал: у них гости.

— Проголодался… — соврал Боа, но Вальт сделал вид, что поверил. Он всё понял по взгляду, по попыткам скрыться за дверью и спрятать руки за спиной, даже когда вышел. Можно было бы списать на волнение, но при Хьюге Альскасер так себя не вёл. Значит, дело было в чувстве вины. Он врал, а потому боялся, что его раскроют. Но что не раскроют боялся тоже, ведь в таком случае он — лжец. А это уже второй повод для Вальта разозлиться.

— Уже? Тогда садись, чайник вот-вот закипит, — и Боа покорно кивает, проскакивая на противоположное от Вакии место. Блондин явно не в восторге, что их потревожили. Но с каким-то странным, маниакальным желанием всё разнюхать и разузнать, наблюдает за «семьёй». Как Вальт напоминает про руки, которые надо помыть перед едой. Как ставит тарелки в первую очередь Боа и гостю. Как маньяк потрепал Алькасера по голове за то, что тот таки помыл руки. Такое простое действие, а за него хвалят… и выдают печенье прямо в руки.

Это было похоже на какую-то рекламу еды по телевизору. Дружная семья. Два ребёнка и очень добрая мама. Мама, которой у Вакии и вовсе никогда не было… Может, ему помыть руки ещё раз? Ради этих касаний… ради недолгой ласки, пусть и не от кровного родственника.

Но стоит Мурасаки опустить свой взгляд на руки, потирая их и мысленно готовясь к тому, как странно будет выглядеть, подходя к раковине уже во второй раз. Но его прерывают. Ставят кружку с чаем перед самым носом и гладят по голове. Почти незаметно, но не менее нежно и с любовью. Так же, как и Боа. Только без дела, просто так. Просто за то, что он сидел здесь. И Вакия чувствует странное смущение, а после осознаёт, что ему уже всё равно, что будет дальше. Даже если Вальт окажется самым страшным из злодеев и в конце разделает его по частям. Он готов продать хоть своё тело, хоть душу за всего один день в этом тепле. Чтобы хоть на жважцать четыре часа стать частью семьи Вальта.

Но у него же есть свой отец… у него есть огромный дом в центре Европы. У него столько денег, что можно купить половину этого города. И всё это вдруг стало каким-то бременем, от которого хотелось избавиться. От денег отца, от самого отца… от всего, что помешало бы ему войти под крыло маньяка.

— Вакия, а хочешь с нами на пикник завтра? У этого дома большой задний двор, есть где погулять и даже полазить. Обещали хорошую погоду, ни единой тучки! — Вальт резко перешёл на какой-то полудетский тон, от которого Боа хихикал. Этот тон был уже для Алькасера, для ребёнка, с которым ещё нужно было сюсюкаться в отличие от Вакии. И Боа действительно расслабился, больше не обращая внимание на гостя.

— И… мне можно прийти? — с сомнением спросил Мурасаки, словно бы не его только что пригласили. Но Вальт не засмеялся на этот вопрос, не стал высмеивать за переживания, за боязнь, что его снова оставят одного.

— Конечно же. Ты можешь прийти, когда захочешь. Я буду рад видеть, что с тобой всё хорошо, — то, чего Вакие так не хватало. То, о чём просил своего родного отца. И то, что по итогу дал совершенно другой человек. Мураски почувствовал, как по щекам что-то течёт, а обзор как-то затуманился. Но понял, что что-то не так только когда Вальт обеспокоенно встал со своего места, присаживаясь теперь уже рядом с ним и заботливо утирая… слёзы. Это были слёзы. — Ты чего? Я чем-то тебя расстроил?

Вакия качает головой в отрицании и тянется к этому лучику, к ангелу, что окутал его своей любовью и пониманием. К доброму родителю, что не ругал за слёзы, а заботливо гладил по голове, позволяя выплакаться в своё плечо.

В тот момент, когда Мурасаки расплакался, как малое дитя, прижимаясь к Аою, как к какому-то Христу-спасителю, Ширасаги выглянул из-за двери, ухмыляясь. Он и не сомневался, что Вальт даже в такой ситуации умудрится довести начатое до конца.

Вальт подмечает своего парня сразу же, одними губами проговаривая: «Ты ещё получишь». Но что получит, не уточнил. А потому Луи усмехается, оставляя дверь открытой, а сам отправился со спокойной душой на тренировку. Теперь Вальт сам разберётся со своими детишками, а у него появится личное время. Чем не лучший расклад?