Часть 63. Долгожданный родитель (1/2)

Пропавший из виду Аой вызывал у Вакии настороженность. Ещё большую настороженность вызывал Ксандр. Ни с того ни с сего начал действовать, как никогда раньше. Прогибал всю школу под себя покруче, чем любая банда. Хотя оно и понятно, деньги, авторитет, физические способности — всё на его стороне. А количество стать хотя бы шестёркой просто невообразимое. Шака давно мог просто щёлкнуть пальцем и всё иметь. Собственно, что и доказывал в данный момент.

Все слухи не просто ушли на второй план. Улетучились, как будто и не бывало. Теперь от одного упоминания «Аой» можно было схлопотать. Явный признак того, что больше катить бочку на маньяка не получится.

Неизвестно, то ли сам Вальт постарался, то ли Ксандр решил, что отчаянные времена требуют отчаянных мер. В каком-то смысле это было верное решение. С уходом Шу нашлось бы много желающих встать примерно на одно с ним место. Естественно, такого авторитета не будет, но некоторые вполне могли завоевать пол школы одной силой и связями. Шакуэнджи просто исключил такие вероятности в принципе, чтобы на него, не дай Бог, снова не начали давить. Точнее не начали давить на его друзей. Хотя по смыслу выходило одно и то же.

Что естественно, в такой атмосфере невозможно узнать, что там с Вальтом, неожиданно решившим попропускать школу за все те годы, что прилежно учился. Словно разом все больничные открыл.

Выход был только один — самостоятельно прийти домой к Аою. На территорию врага… нет, на территорию человека, сводящего Мурасаки с ума даже тогда, когда не появлялся в поле его зрения столь долгое время. Ещё и Ходжи со своими глупыми попытками его отговорить и успокоить… Всё не важно! Он хочет увидеть Вальта!

Это детское, эгоистичное желание привело его под дверь особняка. Того самого, где они уже как-то раз общались. И Вакия узнал много нового. Например, Аой псих. Так почему же он так бесстрашно снова готов зайти в этот дом?..

После звонка Вальт выходит далеко не сразу. Открывать дверь тоже не торопится. Он не ждал гостей. А райончик такой себе. Хотя Вакия давненько не слышал здесь о каких-то серьёзных делах… просто улица наркоманов и алкоголиков. Они безвредны. По крайней мере, здешние. И вот это было тоже весьма интересно. Словно Вальт был способен контролировать всю улицу, хотя кто он? Какой-то маньяк-любитель?

— Это я, — подаёт голос Вакия, удивляясь, что ему без промедлений открыли. На пороге весьма домашний Аой. Без ободка, в обычной футболке, в накинутой на скорую руку мастерке. Вакия вспомнил, как видел своего отца дома. Это было редко. И одежда у него была не такая дешёвая, не такая… уютная? Было в этом образе что-то особенное. Что-то ему незнакомое, но желанное.

— Заходи, чего застыл? — тёплый и ласковый голос, наверное, именно такой был у давно почившей матушки. Честно говоря, Мурасаки её не помнил. Умерла при родах. Иногда Вакие казалось, что отец его ненавидит за это. За то, что он выжил, а мама нет.

Дом всё так же пахнул стариной. А ещё выпечкой. Вальт как раз занимался печеньем. Он уже слышал о продвижениях Ксандра, поэтому планировал передать ему подарочек за такие труды. Так сказать, поощрить начинания.

Да и Ширасаги говорил, что лучше бы Аою печь пирожки да печеньки, чем варить новый наркотик. Он просто искренне надеялся, что в ближайшем будущем Вальт не притащит им нового подопытного кролика. Боа ему вполне хватало.

— Если хочешь, готовые печенья на столе. Но! Сначала помыть руки! — достаточно строгим голосом предупредил маньяк, вызывая у Вакии улыбку. Ему никогда и никто не говорил таким одновременно строгим и тёплым голосом. С ним не обращались, как с ребёнком. Никогда.

И он послушно моет, чтобы только куснуть печеньку. Не какую-то там купленную за баснословную цену, а простую, домашнюю…

— Ты уже обедал? Хочешь суп? У нас новые тарелки, кстати! Смотри-смотри! — и действительно показывает. Словно это что-то важное. Словно Вакия оценил бы какие-то там тарелки, когда может выкупить целый завод по их созданию и каждый божий день есть из новой посуды. Но он всё равно почему-то улыбается, зачем-то запоминает узор, который понравился Вальту. Если бы не понравился, Аой ни в жизнь не купил. Мурасаки почему-то уверен, что маньяк умеет быть вредным в таких вопросах, пусть они и не так давно знакомы. — А ещё у нас есть курица и тушёные овощи!

Действия Вальта забавные и милые, и Мурасаки может только задаваться глупым вопросом: «Почему они не встретились раньше?». Это было бы прекрасно! Он неожиданно почувствовал укол зависти. У Шу ведь на самом деле всегда был рядом такой прекрасный «друг», или лучше назвать его родителем?.. У Шу есть авторитет и власть в руках. Вполне реально, хотя бы частично Вальт этому посодействовал. А Шу не ценит. Ни капельки. Уезжает в какую-то Америку, бросает всё, включая того, кто так долго о нём заботился. Сущий глупец.

Перед носом Вакии грибной суп с кусочками варёной курицы, видимо, осталось от бульона. И Аой совершенно не жалел гущи, самой лучшей части супа. Таки уговорил на курицу с овощами, пообещав отдать хоть все ножки. Как же Мурасаки смеялся, когда увидел, что вся курица — это сплошные ножки.

— Ножки — самая вкусная часть! Их все любят, разве нет? — надулся маньяк, смотря на бесперспективно пытающегося подавить смех Вакию. Блондин может только покивать, сдерживая слёзы смеха в глазах.

Это был его лучший обед за последние несколько лет. Вакия давно не ел с отцом. Вообще не мог вспомнить, когда в последний раз они вместе проводили время. Конечно, он сам изъявил желание съехать, но жить с отцом было сродни жизни одному. Почти не появляется, а если и появляется, то Мурасаки-младший успевал только увидеть его мельком.

У Вакии было ощущение, что его либо избегают, либо ненавидят, либо его отцу и вовсе всё равно. И последнее пугало больше всего, потому что он мог понять любое чувство, но как понять то, чего нет?

— Он присылает деньги, — словно прочитав мысли задумавшегося Мурасаки, Вальт напоминает, что блондина вовсе не забросили. Ему дали крышу над головой и достаточно денег на «карманные расходы». В понимании отца Вакии эти сотни миллионов действительно были простой разменной монеткой. Он подкидывает монетку, сыночка доволен, сыночка ничего больше не требует. Идеальные отношения.

— Я бы отдал их все, удели он мне хоть день своей жизни, — неожиданно серьёзно произнёс Мурасаки, смотря прямо в карие глаза напротив. Маньяк же только вздохнул, прибирая посуду после супа.

— Доедай, я поставлю чайник, — снова мягкий тон. Снова уют и покой. Это успокаивало.