Часть 47. По стопам отца (2/2)

***</p>

Стоило Корю покинуть кухню, как Аой-старший сразу же вдарил брату по ноге, сбрасывая на пол, чуть поодаль от двери, чтобы далеко не убежал.

— Вальт! — напугано вскрикнула девушка, уже вскакивая со своего места.

— Айга, держи Нику, — коротко бросил Вальт, открывая один из верхних ящиков кухонной стенки. Нике казалось, что там аптечка, а оказался пистолет.

Девушка взвизгнула, кидаясь к Токонацу, но её удержали сильные руки Акабы.

— Вальт, прошу тебя! Он же не знал! — истерично молит младшая. Сам Токонацу начал отползать, смотря на старшего со страхом и точно зная. Ему уже не сбежать. Но тело предательски пытается хоть что-то сделать.

Выстрел, ещё один и ещё. Это просто травмат. Резиновые пули. Но Токо вскрикивает от жгучей боли. С такого расстояния — это настоящая пытка. И она продолжалась снова и снова, пока патроны в пистолете не закончились, а голос Токонацу окончательно не сорвался. Резиновые пули били не хуже молотка. К счастью, прицел у Вальта был хорошим. Умело попадал только по рукам и ногам, лишь дважды угодив куда-то в бок.

— Вальт, пожалуйста! Хватит! — не менее осипший и зарёванный голос Ники казался отдельным испытанием. Ведь она всё видела.

— Я слишком много тебе позволял. И ты слишком много о себе возомнил, — холодный голос старшего брата пронизывал не хуже резиновых пуль. Только бил сразу по голове, а не в бок, руки и ноги.

Вальт не церемонится, тащит Токонацу за волосы, словно какую-то шлюху сутенёр. И от этого не менее больно. Словно снимают скальп. Как же не вовремя Токо вспомнил те записи о несчастной черноволосой девушке. И как не вовремя он открыл глаза, смотря прямо на рыдающую сестру и бледного, как смерть, Акабу. В глазах Ники и двоюродного брата читался одинаковый страх, боль и жалость. Как же странно, что они, выросшие с разными родителями и в разных местах, умудрялись быть такими похожими в определённые моменты.

Дверь в комнату, которую Токо уже видел, и даже не подозревал для чего она, открылась. Пустая, без окон, без обоев, без нормального пола. Всё словно из камня и одним цветом. Единственная лампочка на потолке. Вальт втаскивает Токонацу в неё, останавливаясь где-то на середине. Токо обеими руками вцепился в тащившую его за волосы руку, и едва не одёрнул их, когда Аой начал связывать его запястья. Однако старший снова дёрнул за волосы, заставляя оставить руки в том же положении.

Если уберёт руки, будет слишком больно. Если не уберёт, их свяжут. Второй вариант организму казался менее зловещим.

— Давно нужно было объяснить тебе правила семьи. Первое и самое главное — не навреди главе семьи. Второе — защищай главу семьи даже ценой собственной жизни. Третье — слушайся главу семьи, если это не навредит наследнику. Угадай, сколько ты нарушил? — после этих слов звучит щелчок. Так освобождаются иглы шприцов от колпачка. Токонацу дёргается.

— Я не видел! Я ничего не видел! — взмолился младший, словно бы это могло хоть чем-то помочь.

— Вакия видел. Видел же? Ты хоть представляешь, что с нами будет, если кто-то начнёт копать в этом направлении? Представляешь?! Да нас всех здесь по кругу пустят, а потом повесят наши головы на главной площади. И ладно меня одного. Тебе сестру не жалко? Отца? Мать? — Вальт продолжал говорить, когда неожиданно вколол наркотик в руку Токонацу, вызывая очередной хриплый вскрик у брата. — Это только начало, братец. Клянусь, ты у меня все правила семьи, как мантру повторять будешь. А потом я заставлю тебя заучить всю родословную.

Наконец, Аой-старший отпустил волосы Токонацу. Он запрокинул голову, стараясь глубоко дышать. Его глаза неожиданно посинели. Плохой знак. Он не хотел, чтобы это повторялось с его кровными родственниками. Но они словно сами нарывались.

— Я всё не мог поднять на тебя руку… ты мне казался таким ребёнком. Таким маленьким… но ты вырос. Пора платить за свои ошибки, — честно произнёс Вальт, вслушиваясь в хлюпанья младшего брата, явно прорыдавшего не первую минуту. Токо начал плакать ещё в тот момент, когда получил первые выстрелы. Но подавать ему платочек сейчас Аой совершенно не планировал. Пусть позахлёбывается собственными соплями и солёной водой из глаз. Ему это только на пользу.

После этого Вальт закрыл дверь и выключил свет в помещении, где теперь лежал его брат. Одного раза вполне хватит, чтобы такой слабый человек, как Токо, запел совсем по-иному.

На кухне же рыдала младшая сестра. Самым страшным наказанием всё это было вовсе не для Токо. Ведь младший братец даже не подозревал насколько происходящее может ранить Нику. А Вальт знал. Знал, но всё равно продолжал. Потому что рано или поздно это должно было случиться.

— Токо… — шёпот сестры заставил Айгу окончательно убрать руки, скорее даже дрогнуть под этими искренними чувствами девушки. Сам Айга был белее мела, дыша через раз. Они были напуганы. Напуганы своим главой семьи и старшим братом. Вальт никогда не хотел быть похожим на отца. Но вот. Сейчас Нике достаточно поднять глаза и взглянуть, как когда-то на Тайгу смотрел Кенто… и старший уже пожалеет о том, что сделал. Пожалеет и рассыпается вся его тирания, как песочный замок от слишком сильного ветра.

Аой-старший и сам почувствовал дрожь в руках. Смешно признаться, на него столько свалилось в последнее время, что это уже не кажется чем-то неестественным или удивительным.

Он садится рядом с сестрой, нерешительно кладя руки ей на плечи.

— Я знаю! — неожиданно выпаливает Ника сквозь слёзы. — Я знаю, что он сам виноват! Что заслужил! Но не знал! Он не знал! Так много не знал! Расскажи ему всё! Расскажи!

— Хорошо… — тихо согласился Вальт, в противовес слишком громкой просьбе сестры. Он аккуратно и ненавязчиво притянул Нику к себе, укачивая, словно ребёнка, в своих руках. Взял Айгу за ладонь, пальцами ощущая, насколько холодной стала кожа у младшего. Словно весь он похолодел и посерел от страха.

Акаба послушно сел рядом, прижавшись к боку Вальта. И Аой-старший долго сидел с ними, перепуганными и разбитыми, не зная, как правильно успокоить. Но, кажется, слова здесь и не были нужны.