Глава V — Отчаянье (2/2)
Дышать на миг стало сложно, и Узумаки остановился. Почему жизнь такая хрупкая? Как мало нужно для того, чтобы умереть, и как много — чтобы жить. Все люди вечно не замечают времени, спешат, никогда не оглядываются и пытаются что-то сделать, хотя после смерти не оставят за собой ничего. Пустоту. Никогда не знает, когда встретит свой конец, и никто не знает, будет ли после этого хоть какое-то начало.
Жизнь — сложная штука. В ней много чего непонятного, жуткого и отчаянного; в ней много прекрасного, сладкого и счастливого. Наруто порой казалось, что все это просто какая-то игра. Почему-то у кого все легко, а кто-то постоянно оказывается на краю пропасти?
За что?
И вздохнул.
Щеки коснулась влага.
Узумаки поднял взгляд вверх. Лицо обдал прохладный ветер, плечи ослабели, а кожа покрылась мурашками. Небо обволокли светло-серые тучи, а в воздухе кружили редкие снежинки, которые заметить сначала было сложно, если не приглядываться. В подростковом возрасте он любил ловить их языком, играть в снежки и лепить маленьких снеговичков, — тогда это казалось волшебным.
Сейчас…
… сейчас на это не было сил.
Наруто устал.
Нет. Не из-за Учих. Не из-за ситуации с антивирусником. Не из-за той аварии, — это просто были обычные происшествия, которые постоянно случались в его жизни, и было бы глупо перекладывать на чужие плечи ответственность. Он устал уже давно — до встречи с Микото, до трудоустройства в салон мятной сети, до окончания школы. Устал в тот миг, когда лишился родного человека, оставшись в этом мире один. Опять. Он устал бороться со всеми проблемами, устал терпеть и ждать «когда наступит лучше»; он устал просто быть здесь.
Не видя ни в чем смысла, ему хотелось просто исчезнуть. За мгновение. Впасть в небытие и обрести долгожданный покой.
Разве плохо?
В ответ мыслям снег усилился. Вокруг закружили большие хлопья снежинок, падая на землю белым полотном. В груди стучало громко сердце, слегка побаливая от нахлынувших воспоминаний, а правый многострадальный бок неприятно ныл, постоянно напоминая о себе. Если он тут постоит, есть ли возможность, что снег его попросту заметет?
И вздохнул.
Как жаль, что ничего не происходит так просто. Ему бы просто чуть-чуть удачи. Чуть-чуть тепла. Чуть-чуть успеха. Чуть-чуть семьи. Чуть-чуть того, что есть у других, — не нужно много, хватит и самого малого.
«Как мило просить что-то и при этом ничего не делать», — упрекнул сам себя Наруто, горько улыбнувшись. И был полностью прав. Он просто боялся делать что-то. Перемены, нечто новое, незнакомое и не такое, как раньше, — все, что может относится к этим словам, до невозможности пугало. Найти новую работу? — вдруг не сможет, омег никуда не хотят брать даже с образованием; завести отношения? — вдруг человек его бросит, разбив сердце и потоптавшись на чувствах; найти друзей? — вдруг те предадут его за мелочь, оставив ни с чем; пойти в универ? — вдруг не сможет вытянуть программу, он школьную с большим трудом потянул.
Вот и ответы на все вопросы: он боится что-то менять в своей жизни. Сейчас и так не особо сладко, а делать еще хуже совершенно не хотелось. Остается только иронично усмехнуться и поздравить себя с нелепой трусостью, — и не мог себя заставить сделать по-другому. Наруто знает, какого жить на улице, знает, как больно быть голодным и гонимым всеми, знает, что такое животный страх перед другими людьми. Знает.
И оправдывает свое бездействие тем, что лучше так, чем тогда в прошлом, хотя и понимает: из-за этого будет наверняка всю жизнь топтаться на одном месте, боясь выйти из зоны комфорта.
К черту все.
— Смотрите-ка, это же малыш-Наруто, — проскрипело отвратительным голосом где-то сбоку. Переведя взгляд с серого неба на высокого альфу, стоящего рядом, вопросительно приподнял бровь, желая сейчас просто побыть одному. Гозу — ублюдок из старшей школы, который постоянно ходил со своей мерзкой свитой из таких же отбросов и не скупился на издевательства, доходящие до драк. — Я думал, что ты уже где-то сдох. Научился раздвигать ноги? Или по-прежнему бетонируешь свою дырку от всех живых существ?
Закатив глаза, Наруто развернулся, не желая даже разговаривать — детские обиды и пререкания он оставил давно в прошлом, да и сейчас совершенно не хотелось ни с кем контактировать. Просто побыть одному — боже, что непонятного в этом желании? — но не смог, потому что тяжелая рука упала ему на плечо, не позволяя сдвинуться с места.
— Как твоего родственничка там звали? Джирайя, кажется? — не отставал Гозу. Наруто стиснул зубы и сжал руки в кулаки. — Который помер от спермотоксикоза? Извращенец-писатель, наверняка он трахал твою…
… Узумаки, сорвавшись, вмазал кулаком по лицу, попадая ровно в скулу.
Что он там говорил? Стал более сдержанным? Не лезет сразу с кулаками? Язык без костей? Кусает по колено? — ни черта он не изменился, когда дела касается старых ран. Гозу отшатнулся, удивленно потирая челюсть, его глаза загорелись лютым гневом, а лицо исказилось от злости.
— Пошел к черту, Тору, — процедил сквозь зубы Узумаки, специально коверкая имя альфы и прекрасно зная, как тот ненавидел этого.
— Сука, — взвыл альфа, сразу же набрасываясь на него с кулаками.
Увернувшись от беспорядочных замахов, происходящих из-за вспыхнувших эмоций, криво улыбнулся. Наруто уже успел забыть, насколько прекрасен выброс адреналина, какого чувствовать опасность и бороться с феромонами альфы — ситуация с антивирусником не в счет, тогда даже понять ничего не успел — и вмазал в ответ, впечатывая кулаком в нос этому ублюдку.
Узумаки умел драться, в отличии от Гозу — тот всегда наотмашь махал руками — и, заметив реакцию, увернулся еще раз. Нога зацепилась за что-то, замедлив движение, и чужой кулак встретился прямо со скулой, отчего его шатнуло. Все-таки, силой они ни за что не сравняются. Второй удар пришелся в живот, выбивая воздух — если бы не куртка, то Наруто бы упал на колени — на третий удалось увернуться и в ответ вмазать ногой между ног.
Кто сказал, что играют они по-честному? Омега против альфы изначально нечестный бой.
Как только Гозу, побледнев и скрутившись от боли, упал, Наруто сделал окончательный удар ногой по голове. Тот некрасиво плюхнулся на асфальт без сознания и, сдержав собственный порыв плюнуть сверху, развернулся в обратную сторону, кидая через плечо:
— Гори в Аду, ублюдок.
И пошагал прочь.
Внутри все еще кипела злость и негодование, отчего пришлось с титаническим усилием подавить в себе бурю, которая была похуже, чем начавшийся вокруг снегопад. Сейчас бы в объятия к родителю — уткнуться носом в плечо и спрятаться от мира; сейчас бы просто хоть немного сил на что-либо. Старые раны кровоточили, не давая забыть, а новые создавали в сердце не прекращаемую хроническую боль.
Для чего Наруто вообще все это терпит, если боится что-то менять?
Слова Гозу для него ничего не значили — на нем он просто выместил свою злость, горе и боль. Мерзкий рот мог выплевывать все что угодно — в лице такого ублюдка ни одна буква не играла никакой роли. Узумаки просто нужен повод, потому что ни капли не изменился, как бы себя не заверял. Джирайя хотел для него только лучшего, заботливо прося прекратить влезать во все дерьмо, и ради него Наруто никогда не начинал первым.
«Ты — омега, разве тебе положено драться?» — звучало набатом в голове.
«Сирота, без гроша в кармане».
«Грязный ребенок».
Сорвавшись с места, Наруто побежал. Поток хаотичных мыслей бил по голове, не давал нормально думать, выбивал из равновесия и заставлял вспоминать. Именно это он ненавидел больше всего, поэтому никак не мог остановиться, ускоряясь. Легкие начинали гореть от холода, ноги путались и не слушались, а внутри билось отчаянье.
Мгновенье, показавшееся вечностью, — и он поскользнулся, больно падая на асфальт. На глаза выступили слезы, которые он упорно подавлял, не позволяя себе подобной роскоши, и резко встал, отряхаясь от снега. Ему срочно нужно было что-то сладкое или крепкое, иначе утонет. Это не то, чего бы он хотел.
Наруто улыбался, шутил, дерзил, напыщенно вел себя как дурачок не для того, чтобы в один момент разбиться, представ перед всеми уставшим и отчаянным омегой. Киба и Гаара не были друзьями — коллегами, но даже так они всегда будут видеть образ беззаботного мальчишки. По крайне мере, Узумаки старается изо всех сил.
И, кажется, от этого еще больше погружается в собственную тьму.
Достав из кармана телефон, посмотрел на время, отмечая, что до вечера не так уж и далеко, и разблокировал телефон. Руки на разбитых костяшках ныли ровно так же, как и щека с телом — адреналин выветрился из организма, из-за чего реальность обрушилось на него с головой, отрезвляя. Наруто шикнул, проклиная Гозу, и вбил в карту ближайший продуктовый. Черт с деньгами — потратит последнее.
Ему серьезно нужно расслабиться, иначе все дни обернутся в одну сплошную пропасть.
Обнаружив рядом небольшой магазинчик, быстро направился к нему, ни о чем не раздумывая и не размышляя — просто купить пиво, морепродуктов, чипсов и сухариков, прийти домой, включить какой-нибудь из «запланированных закладок» фильм и просидеть так до глубокой ночи, не особо парясь о прошлом, будущем и, тем более, настоящем.
Замечательный план.
И, главное, без никаких Учих.