Часть 137. Снова Мянь Мянь.( И Вэй Юаньдао) (1/2)
Прошло три месяца, наши мальчики продолжали путешествовать. Лань Ванцзи вполне наслаждался прекрасной природой, новой едой и новыми впечатлениями. Всем тем, что он не мог позволить себе в юности.
А еще больше он наслаждался своим солнышком, чувствуя, что с каждым днем влюбляется все больше и больше. И это были невероятные по силе ощущения!
Однажды они прибыли в местечко близ деревни Гуанлин.
Жители этой деревни жаловались, что их беспокоят по ночам привидения. По словам людей было много жертв.
Лань Ванцзи вместе с Вэй Усянем решили разобраться с этой проблемой.
—Хангуан Цзюнь, знаешь, мне кажется, что дело здесь обстоит немного иначе.
—Мгм. Что ты предлагаешь сделать?
—Давай сходим на местное кладбище и посмотрим, нет ли там разрытых могил. А потом поговорим с теми семьями, где были пострадавшие.
—Хорошо, —кивнул Лань Ванцзи.
По осмотру кладбища обнаружилось, что несколько могил разрыты, гробы были открыты.
Понаблюдав из укрытия, они обнаружили, что несколько человек вытаскивали из гробов погребальные украшения. Проследив за ними, они обнаружили, что это местные жители из этой же деревни, при чем не бедные.
Вэй Усянь сказал:
—Вот что значит человеческая жадность. Они сами навлекли на себя беду.
Лань Ванцзи кивнул:
—Ну что, пойдем расспросим местных, кто пострадал и много ли жертв.
—Пошли.
Поговорили с местными, которые, впрочем как и везде, как и всегда (абсолютно ничего нового, конечно) таращились на Вэй Усяня, открыв рты, чем заставили немало поволноваться второго нефрита. Наши мальчики узнали настолько ценные сведения, что не знали смеяться или плакать.
Оказалось что несколько жителей из тех, кто грабил могилы, на несколько дней слегли от испуга перед призраками, а ещё один сломал ногу, пока бежал что есть сил.
Как таковых жертв не было. Все остальное раздули досужими сплетнями и разнесли деревенские бездельники, любители пчесать языками и нагнать страху.
—Хангуан Цзюнь, что будем делать? —спросил Вэй Усянь, когда вышли из деревни.
—Пойдем ночью на охоту.
—Ночью придет отряд заклинателей. Но думаю, лучше хорошенько проучить их, чтобы они не грабили могилы.
Лань Ванцзи смахнул пылинку с рукава и улыбнулся своему солнышку:
—Незабываемый образ Старейшины Илин приведет их в чувство.
Вэй Усянь расхохотался:
—Хангуан Цзюнь, ты даже шутить научился!
—Ты научил, —с самым серьезным видом ответил любимый вэйусяневский зануда.
Вэй Усянь расхохотался так, что согнулся пополам. Лань Ванцзи с безнадежным видом смотрел на него. Ну вот, опять он его рассмешил. А вроде ничего не сказал. Никогда и никто не смеялся шуткам второго нефрита. А его Солнце смеется, да еще как! Да и нечему было смеяться, ведь он никогда не шутил. Лань Ванцзи чувствовал, что он становится другим человеком. Более живым, более раскованным.
Он поддержал свое чудо под локоть, чтобы оно случайно не споткнулось, так как Вэй Усянь совершенно не смотрел под ноги.
Хотя, конечно этот «слабый хрупкий юноша» был не таким уж и слабым, но Лань Ванцзи очень хотелось опекать его, это было так приятно. Да и сам Вэй Усянь не возражал, ему иногда нравилось, когда его вот так балуют.
Они пошли на постоялый двор, чтобы поесть и отдохнуть перед ночной охотой.
Подкрепившись, Вэй Усянь мигом уснул. Лань Ванцзи не стал сидеть за столом, как три месяца назад, не зная можно ли рядышком приткнуться. Он снял сапоги, лег к Вэй Усяню, обнял свое счастье и долго любовался, прежде чем задремать.
Они вышли уже когда стемнело. Решили сначала со стороны понаблюдать некоторое время.
Скоро они увидели людей. Это был отряд заклинателей. Они зачем то взяли с собой жителей деревни. Вооруженные вилами и факелами, крестьяне шли в середине отряда.
Они приближались к разрушенным могильным плитам.
Вэй Усянь и Лань Ванцзи незаметно шли следом.
Как только заклинатели вытащили свои талисманы, Вэй Усянь хлопнул тихонько ладонью по земле и на людей сверху свалился труп. Потом другой. Третий.
Вэй Усянь сел на ветку дерева поблизости, а Лань Ванцзи вышел на тропинку, по которой пришли люди.
Лес тут же заполнили громкие крики. Заклинатели ни с чем подобным прежде не сталкивались, но, несмотря на крайнее потрясение, смогли сохранить присутствие духа. Их предводитель крикнул:
— Не разбегаться! Без паники! Всего лишь пара небольших призраков…
Он не договорил, Вэй Усянь покачал ногой, задевая за ветки чтобы привлечь внимание людей шумом листвы.
Предводитель взглянул в его сторону и закричал что есть мочи:
—Спасайся кто может! Это старейшина Илин!
Заклинатели побросали свои талисманы и врассыпную разбежались кто куда.
Жители деревни, увидев, что их защитники убежали, в страхе помчались по тропинке назад из леса.
Тут к ним вышел Лань Ванцзи с мечом.
Один из крестьян в отчаянии закричал:
— Молодой господин! Молодой господин! Помогите мне, там призрак! С-с-скорее, сделайте что-нибудь…
Лань Ванцзи спокойно сказал ему:
—Уходи.
Житель деревни бросился изо всех сил наутёк.
Все. Дело было сделано. Все разбежались в ужасе. И простые люди и заклинатели. Бежали так быстро, что сверкали пятки. Напуганные жители теперь вряд ли пойдут ворошить могилы. А заклинатели вряд ли решатся еще раз посетить эту местность.
Лань Ванцзи спрятал меч в ножны и подошел к дереву, на котором сидел Вэй Усянь и поднял голову, заметив на его лице шкодное выражение, понял, что сейчас начнется представление.
Вэй Усянь легко спрыгнул с ветки, прижав мужчину к дереву, прошептал:
— Ах, разве это не благородный и праведный Ханьгуан-цзюнь, Лань Ванцзи? Что привело вас в эту местность?
Лань Ванцзи оказался зажат между его рукой и деревом. Его голова просто закружилась от близости свирепого и страшного Старейшины Илин.
Вэй Усянь продолжил:
— И раз уж ты сам явился в мои сети, я… Эй-эй-эй!
Лань Ванцзи одной рукой крепко обхватил оба его запястья. Он не мог больше ждать. Страшно хотелось поцеловать этого наглого красавчика.
Вэй Усянь издевательски воскликнул:
— Силы небесные, Ханьгуан-цзюнь, ты просто поразителен! Поверить не могу… потрясающе, уму непостижимо! Ты укротил меня всего одной рукой, не оставив ни единого шанса на сопротивление! Ох и страшный же ты человек!
Дань Ванцзи, сгорал от страсти и нетерпения, ему особенно сейчас нравился Вэй Усянь, он был настолько прекрасен, что невозможно было устоять перед искушением поцеловать.
Вэй Усянь напустил на себя перепуганное выражение и продолжал издеваться, что особенно заводило зануду нефрита:
— Ой, как больно. Отпусти меня, Ханьгуан-цзюнь. Я больше никогда не посмею такое творить. Не хватай меня вот так. И, пожалуйста, не связывай меня, не прижимай к земле…
Лань Ванцзи, еле переводя дыхание, произнес:
— Прекращай дурачиться.
Вэй Усянь удивлённо замер:
— Почему? Я же ещё не закончил молить о пощаде.
Лань Ванцзи сказал:
— Ты каждый день молишь о пощаде. Хватит дурачиться.
Вэй Усянь придвинулся ближе и прошептал:
— Разве не этого ты хотел… Каждый день — значит каждый день.
У Лань Ванцзи уже шумело в ушах, кружилась голова от того, что тот был так близко. Всего лишь один поцелуй! Но вредное солнце дразнило и издевалось, но не давалось.
Его лицо было так близко, что казалось, он вот-вот поцелует Лань Ванцзи, хотя упорно не шёл на прямое прикосновение.
Лань Ванцзи думал, что он сойдет с ума, если хоть на мгновение не прикоснется к этим прекрасным как нежные лепестки лотоса устам. Нет, его уста напоминали больше крылья бабочки, которая порхает, но её невозможно поймать. Лань Ванцзи чувствовал себя цветком, который ждет, когда она сядет на него, но она упорно не желает садиться. Он уже изнывал от желания хоть одного легкого прикосновения.
Вот, вроде совсем уже прикоснулся, но Вэй Усянь опять ускользал от контакта с ним.
Глаза раздразнённого Лань Ванцзи сверкнули. Одно легкое движение, словно он больше не мог сдерживаться, и лепесток наконец по собственной воле собрался коснуться крыльев бабочки. Вот только Вэй Усянь снова уклонился от поцелуя.
А потом приподнял изящные брови.
— Назови меня гэгэ. И тогда я позволю тебе меня поцеловать.
Он дразнил и откровенно издевался над несчастным занудой воздыхателем.
Лань Ванцзи уже был готов не все, лишь бы хоть разочек поцеловать его.
Вэй Усянь добавил:
— Просто скажи разок, чтобы я послушал, как оно прозвучит в твоих устах. Я же много раз называл тебя так. Если скажешь, сможем после поцелуя ещё кое-чем заняться.
Лань Ванцзи просто уже сходил с ума. Он смог выдавить только одно слово:
— Бесстыдство!
Вэй Усянь спросил:
— Ты ещё не устал одной рукой держать меня? Очень неудобно всё делать одной рукой, знаешь ли.
Восстановив с огромным трудом остатки самообладания, Лань Ванцзи довольно вежливо поинтересовался:
— Тогда позволь узнать, как мне следует поступить?
Вэй Усянь предложил:
— Я научу тебя. Разве не удобнее было бы снять лобную ленту и ею связать мне руки?
Лань Ванцзи молча смотрел на ухмыляющееся лицо. Он больше не мог терпеть.
«Ты сам напросился, » — медленно снял лобную ленту и показательно растянул её перед Вэй Усянем.
А потом молниеносным движением завязал узел вокруг запястий и уверенно задрал бедовые руки Вэй Усяня над головой, а сам уже не в силах себя сдерживать, да и зачем, когда он так близко, его глаза смотрели прямо в душу второму молодому господину Ланю. Поэтому он жадно припал губами к его шее.
Ровно в этот миг из травы донёсся тоненький вскрик. Они мигом отпрянули друг от друга.
Высокая трава зашелестела, а волны этого шелеста всё удалялись — видимо, ребёнок убежал. Вэй Усянь и Лань Ванцзи направились следом и, сделав всего несколько шагов, услышали взволнованный, но в то же время радостный женский голос у подножия взгорья:
— Мянь-Мянь, ты в порядке? Как ты могла вот так убежать без предупреждения? Мамочка до смерти перепугалась!
Вэй Усянь замер.
— Мянь-Мянь?
Следом заругался мужчина:
— Я же говорил тебе не убегать на ночной охоте, а ты всё равно куда-то ускакала в одиночку. Что бы мы с твоей мамой делали, если бы тебя сожрал призрак?! …Мянь-Мянь? Что случилось? Что с твоим лицом? Цинъян, скорее взгляни на неё, всё ли с Мянь-Мянь в порядке? Что с её лицом, неужели она увидела там что-то, чего не следовало?
Лань Ванцзи подумал: «Она и правда увидела то… чего ей видеть не следовало…»
Потом бросил взгляд на Вэй Усяня, который посмотрел в ответ с самым невинным видом и одними губами произнёс:
— Какой грех.
Лань Ванцзи покачал головой. Они покинули захоронение и спустились с пригорка.