Часть 127. Сын шлюхи. (2/2)
Цзинь Гуанъяо ответил:
— Не совсем.
Лань Сичэнь вздохнул и не стал продолжать. Цзинь Гуанъяо поинтересовался:
— Ты не собираешься спросить — почему?
Лань Сичэнь покачал головой. А мгновением позже заговорил, хотя и не отвечая на вопрос.
— Дело не в том, что я не знал о твоих поступках. Я просто верил, что для каждого из них у тебя есть причина. Но твои деяния переходят всякие границы. И я… теперь не знаю, стоит ли верить тебе.
Лань Ванцзи видел что его брат выглядит весьма уставшим, в голосе слышалось огромное разочарование.
Вэй Усянь подошел ближе к Цзинь Гуаньяо и забрал с его пояса гибкий меч. Пошарив в рукавах, вытащил две смертельные струны, покрытые золотистой краской и очень тонких. Еще две струны были обернуты вокруг запястий. Да, Цзинь Гуаньяо был вооружен, как говорится, до зубов!
Прогремел удар грома и Цзинь Гуанъяо вдруг упал на колени.
Все удивленно замерли. Эффект был не меньше, чем от появления Цзян Чэна с зонтом и плеткой!
Цзинь Гуаньяо слабым голосом начал:
— Брат, прости меня.
Почему то этот концерт со спецэффектом показался Лань Ванцзи фальшивым.
Вэй Усянь тоже выглядел недоверчиво, он поморщился как он зубной боли и сказал:
— Эй, слушайте, давайте лучше хорошенько подерёмся, вместо того чтобы разговаривать. Будем просто сражаться, идёт?
Действительно, просто подраться выглядело для Лань Ванцзи вполне разумно. Ему были непонятны все эти закулисные игры, они всегда его напрягали.
Этот человек менял выражение лица по своему желанию, неизвестно где он настоящий или это очередная маска, а теперь вот упал на колени. Какую цель он опять преследует? Чего ждать на этот раз? Какого сюрприза?
На лице Лань Сичэня играла необъяснимая палитра эмоций.
Цзинь Гуанъяо продолжил:
— Брат, мы с тобой знакомы уже много лет, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Я больше не намерен занимать пост Верховного заклинателя, и я окончательно уничтожил Тигриную Печать. После этой ночи я отправлюсь в земли Дунъин и больше никогда не вернусь. Учитывая всё это, сохрани мне жизнь, прошу.
Цзинь Гуанъяо всегда славился гибкостью — если можно было смягчить ситуацию, он бы никогда не вышел в открытую схватку. Куда предпочтительнее сразу отступить, залечь на дно и копить силы для ответного удара. А в будущем вполне мог бы появиться шанс вернуться и снова подняться на вершину.
Вэй Усянь произнёс:
— Глава Ордена Цзинь сказал, что Тигриная Печать полностью уничтожена. Могу ли я на неё взглянуть?
Цзинь Гуанъяо ответил:
— Молодой господин Вэй, восстановленная версия — это всё же не оригинал. Её можно использовать лишь ограниченное количество раз. Она уже стала абсолютно бесполезной. Кроме того, вам лучше всех известно, сколько тёмной энергии в ней содержится. Думаете, я бы стал носить с собой обломки, от которых больше нет толку и которые могут навлечь лишь сплошные несчастья?
Это звучало весьма странно. Как можно понять «нет толку» и «могут навлечь несчастья «? Какая из частей этой фразы правда? Двоякая правда? При случае можно повернуть и как то, что она и бесполезна, я же говорил. И можно сказать, что предупредил об опасности. Да, талант был налицо. И немалый.
Вэй Усянь протянул:
— Откуда мне знать. А вдруг ты сможешь найти ещё одного Сюэ Яна?
Цзинь Гуанъяо опять воззвал к Лань Сичэню:
— Брат, каждое мое слово — чистая правда.
Его голос звучал более чем искренне. И это более всего напрягало. Не зря же Цзинь Гуанъяо весьма уважительно обращался с Лань Сичэнем с момента пленения.
Лань Ванцзи чувствовал, что Цзинь Гуаньяо в своей игре намерен использовать Лань Сичэня как главный козырь.
И не прогадал.
И даже сейчас, после моря лжи, в этот миг Лань Сичэнь всё ещё не был способен отвернуться от него. Он лишь вздохнул:
— Глава Ордена Цзинь, ещё когда выяснилось, что ты по собственному разумению спланировал нападение на гору Луаньцзан, я сказал, что тебе больше нет нужды звать меня «братом».
Цзинь Гуанъяо ответил:
— Произошедшее на горе Луаньцзан — ужасная ошибка, на которую меня толкнуло отчаяние. Но у меня не было пути назад.
Лань Сичэнь переспросил:
— Что значит «не было пути назад»?
Лань Ванцзи и Вэй Усянь уже поняли, что Цзинь Гуаньяо давит сейчас на жалость и ищет себе сильного сторонника, чтобы уйти отсюда живым. В тот момент, когда монахи схватили Лань Сичэня, он понял, что с брата хотят сделать заложника. Но как только к нему вернулись духовные силы, это стало невозможным. И даже это не напрягло Лань Сичэня! Теперь же он искал в его глазах сочувствия. Лань Ванцзи слегка нахмурился, он не ожидал, что его умный брат никак не не осознает жестокую реальность, и холодно произнёс:
— Брат, не заводи с ним лишних разговоров.
Вэй Усянь также вмешался:
— Глава Ордена Лань, вы помните, о чём сами предостерегали Главу Ордена Цзян? Не стоит слишком долго с ним разговаривать.
Лань Сичэнь прекрасно знал, на что способен Цзинь Гуанъяо, стоит ему только открыть рот. Но едва расслышав в словах последнего намёк на скрытые причины случившегося, он не пожелал упускать возможность выслушать всё до конца. Именно в эту слабость и целил Цзинь Гуанъяо. Он понизил голос:
— Я получил письмо.
Сичэнь спросил:
— Какое письмо?
Цзинь Гуанъяо:
— С угрозами. В письме говорилось… о моих деяниях, и о том, что через семь дней они будут обнародованы на всю Поднебесную, и либо я сам покончу с собой в качестве жеста покаяния, либо… останется только ожидать смертного часа.
Лань Ванцзи и Вэй Усянь переглянулись. Они уже давно всё поняли.
Цзинь Гуанъяо не мог просто сидеть и ждать смерти, особенно если учесть, что к тому моменту он лишится доброго имени и высокого положения, будет опозорен и свергнут. Лучше уж нанести удар первым. К тому моменту, даже если автор письма действительно повсюду растрезвонит о его тёмном прошлом, осада нанесёт боевой мощи кланов заклинателей огромный урон, и у них не останется сил на препирательства с ним.
К несчастью, год выдался для него несчастливым — Вэй Усянь и Лань Ванцзи разрушили все его планы.
Лань Сичэнь возмутился:
— Даже в таком положении ты не должен был, позабыв обо всём на свете, идти на убийства! Ведь ты же…
Лань Ванцзи уже видел, что его брат ищет шанс найти оправдание для названого брата! Какое может быть оправдание? Он явно действовал не в состоянии аффекта, а спокойно и цинично все просчитал.
Но Лань Сичэнь все еще искал возможность хоть за что то зацепиться, чтобы оправдать его действия и спасти ему жизнь! Опять Цзинь Гуаньяо ловко поймал его в словесную сеть!
Цзинь Гуанъяо продолжал, изображая крайнее отчаяние:
— Но что мне оставалось делать? Ждать, когда правда раскроется и разнесётся слухами по миру? Ждать, когда я стану посмешищем среди заклинателей на сотни лет вперед? А потом упасть на колени и принести извинения, подставить лицо, чтобы они могли наступить на него, умолять о прощении? Брат! Третьего не дано, либо я убью их, либо они — меня.
Лицо Лань Сичэня окрасилось гневом. Отступив на шаг, он произнёс:
— Но ведь виной всему… твои деяния, о которых говорилось в письме! Если бы ты не сотворил всего этого, разве улики попали бы кому-то в руки?
Цзинь Гуанъяо продолжал:
— Брат, послушай меня. Я не отрицаю того, что сделал…
Лань Сичэнь ответил:
— Еще бы ты стал это отрицать! Доказательства налицо!
— Поэтому я и говорю, что не отрицаю! Но разве я пошел бы на убийство отца, жены, сына и брата, если бы не оказался в безвыходном положении? Неужели в твоих глазах я совершенно утратил человеческий облик?!
«Конечно утратил! Люди так не делают! Даже звери никогда не дадут своих детенышей и самку в обиду! А ты убил собственного ребенка и жену! Не говоря уже об остальных кровавых деяниях!» — подумал Лань Ванцзи.
Выражение лица Лань Сичэня немного смягчилось.
— Хорошо. Я задам тебе несколько вопросов, можешь ответить на каждый по очереди.
«Что он делает? Зачем он с ним говорит? Опять попался на удочку!»
Лань Ванцзи воскликнул:
— Брат!
Он вынул меч, но Лань Сичэнь, разгадав его замысел одним ударом покончить с Цзинь Гуанъяо, поспешно предостерёг:
— Не стоит беспокоиться, сейчас он ранен и обезоружен, а значит, находится в проигрышном положении. Здесь достаточно людей, чтобы не дать ему прибегнуть к уловкам.
В этот момент Вэй Усянь весьма кстати отвесил Су Шэ пинка, пресекая попытку незаметно подняться.
Лань Сичэнь:
— Приглядите за остальными, а здесь я справлюсь.
Лань Ванцзи, услышав гневный рев Су Шэ, направился в его сторону. Лань Сичэнь, опираясь на братские чувства, всё же хранил нить смутной надежды и потому не мог не дать Цзинь Гуанъяо шанса оправдать себя.
Лань Сичэнь произнёс:
— Во-первых, правда ли, что своего отца, прежнего Главу Ордена Цзинь, ты именно таким способом…
Цзинь Гуанъяо осторожно перебил:
— На этот вопрос я бы хотел ответить в последнюю очередь.
Лань Сичэнь, сокрушённо покачав головой, продолжил:
— Во-вторых, твоя… госпожа… — это слово далось ему с трудом, и он немедленно исправился: — Твоя сестра, Цинь Су. Ты действительно знал, что между вами есть кровная связь, и всё равно женился на ней?
Цзинь Гуанъяо смотрел на него немигающим взглядом, и вдруг по его щекам полились слёзы.
С болью в голосе он ответил:
— …Да.
Лань Сичэнь сделал резкий глубокий вдох, Цзинь Гуанъяо тихо добавил:
— Но у меня правда не было иного выхода.
Лань Сичэнь жёстко возразил:
— Разве здесь могло не быть иного выхода?! Это твой брак! Твоего отказа было недостаточно? Пускай ты бы разбил Цинь Су сердце, но всё же такой исход многим лучше, чем разрушить жизнь той, которая искренне тебя любила!
— Разве моя любовь к ней не была искренней?! Но у меня не было выхода! Если я сказал «не было» — значит, не было! Да! Это мой брак, но неужели ты считаешь, что я по-настоящему мог отменить его, лишь объявив, что не согласен?! Брат, твоя наивность тоже должна иметь какие-то пределы. Я приложил неимоверные усилия, чтобы Цинь Цанъе согласился выдать за меня свою дочь, с огромным трудом мне удалось окончательно удовлетворить все требования, а ты хочешь, чтобы я внезапно отменил свадьбу, когда торжество уже на носу? Какие доводы я должен был привести? И как впоследствии объясняться перед обоими?! Брат, ты хоть представляешь, что я почувствовал, когда, как мне казалось, всё устроилось как нельзя лучше, но тут внезапно явилась госпожа Цинь с тайным визитом, чтобы раскрыть мне правду? А знаешь, почему она не отправилась к Цзинь Гуаншаню, вместо этого тайком решила обратиться ко мне? Потому что Цзинь Гуаншань взял ее силой! Мой распрекрасный отец не обошёл стороной жену своего подчинённого, который служил ему многие годы, и даже не заметил, когда у него появилась еще одна дочь! Столько лет она не решалась рассказать о случившемся своему мужу! Но как ты думаешь, если бы я внезапно отменил свадьбу, открыв причину, кто стал бы виноват в разладе между Цзинь Гуаншанем и Цинь Цанъе, кто более всего пострадал бы?!
Лань Сичэнь продолжил:
— Но даже если… даже если ты не мог не жениться на Цинь Су… для чего ты зачал А-Суна? Чтобы впоследствии убить сына своими руками?
Цзинь Гуанъяо схватился за голову и сбивчиво проговорил:
— …После свадьбы я ни разу не прикоснулся к А-Су. А-Сун… был зачат ещё до свадьбы. Побоявшись, что положение может перемениться к худшему, что могут возникнуть новые препятствия…
Лань Сичэнь вздохнул.
— В-третьих. Не думай увиливать. Ответь мне, смерть Цзинь Цзысюаня… была умышленно подстроена тобой?
Лань Ванцзи, глядя что Цзинь Гуаньяо снова давит на жалость, слегка повысил голос:
— Брат, ты поверишь ему?
Выражение лица Лань Сичэня сделалось труднообъяснимым.
— Разумеется, я не поверю, что Цзинь Цзысюань случайно узнал о планирующейся засаде на тропе Цюнци, но… пусть сначала он скажет.
Цзинь Гуанъяо, понимая, что никто не поверит, если он будет упрямо отпираться, сжал зубы и ответил:
— …Цзинь Цзысюаня я тогда действительно встретил не случайно.
Но… Очень многие вещи я не в состоянии контролировать. Откуда мне было знать, что он непременно погибнет от рук Вэй Усяня, вместе с Цзинь Цзысюнем? Неужели я настолько прозорлив, что смог бы предугадать потерю контроля Вэй Усянем и резню, которую учинит Призрачный генерал?
Вэй Усянь резко бросил:
— Но ведь ты сказал, что встретил его не случайно! Противоречишь сам себе!
— Я не отрицаю, что намеренно сообщил ему о готовящемся нападении. Я лишь надеялся на многолетние противоречия между вами. Разве я мог предвидеть, что господин Вэй просто-напросто убьёт всех?
Гнев в душе Вэй Усяня, достигнув предельной отметки, обернулся смехом.
— Ты просто…
Неожиданно раздался крик Цзинь Лина:
— Почему?!
Он вскочил на ноги и с покрасневшими глазами бросился к Цзинь Гуанъяо с криком:
— Почему ты так поступил?!
Не Хуайсан поспешно задержал Цзинь Лина, который, судя по всему, собирался наброситься на Цзинь Гуанъяо с кулаками. Цзинь Гуанъяо переспросил:
— Почему?
Он повернулся к Цзинь Лину.
— А-Лин, а ты можешь мне сказать — почему? Почему я всегда встречал людей с улыбкой, но никак не мог добиться такого же отношения к себе? А твой отец, будучи безмерно высокомерным оказывался центром всеобщего обожания? Мы с ним были единокровными братьями, но можешь ли ты мне объяснить, почему твой отец безмятежно проводил время дома с любимой женой и ребёнком, в то время как я не решался слишком долго оставаться со своей женой наедине, а от одного взгляда на сына у меня мороз пробегал по коже? Кроме этого, родной отец, будто так и должно быть, поручил мне совершить следующее — убить крайне опасного человека! Мы даже родились в один день, но почему же Цзинь Гуаншань, устроив в честь одного сына пышное празднество, преспокойно наблюдал, как другого пинками спустили с лестницы Башни Золотого Карпа, да так что он с самой верхней ступени катился до самой нижней?!
Вэй Усянь жестко сказал:
— Не пытайся найти оправданий! Убивал бы тогда тех, к кому испытывал ненависть, зачем нужно было трогать Цзинь Цзысюаня?!
Цзинь Гуанъяо спокойно ответил:
— Как видишь, я убил всех.
Лань Сичэнь со вздохом произнес:
— И к тому же подобным способом.
В глазах Цзинь Гуанъяо блеснули слёзы. Стоя на коленях, он выпрямил спину и с лёгкой улыбкой сказал:
— Да. Такая смерть как нельзя лучше подошла жеребцу-осеменителю, который всюду оставлял потомство. Разве нет?
Лань Сичэнь выкрикнул:
— А-Яо!
— Брат, не суди меня за то, что сейчас я ругаю его последними словами. Когда-то я тоже возлагал надежды на своего отца. Я исполнял любые его приказы. Не важно, насколько глупыми они были. Но яразочаровался в нём. Я прямо сейчас отвечу на твой первый вопрос. Вовсе не потому, что в его глазах я не стоил ни волоса с головы Цзинь Цзысюаня, не потому, что он признал Мо Сюаньюя, и не потому, что я был для него пустым местом. А из-за его чистосердечных слов, которые он сказал одной из служанок. Почему он, который сорил деньгами, не стал прикладывать и капли усилий, чтобы выкупить мою мать из публичного дома? Очень просто. Он считал это излишними хлопотами. Моя мать ждала так много лет, столько раз оправдывала его передо мной. Он сказал так: «Более всего излишних хлопот приносят женщины мало-мальски образованные. Они всегда считают, что находятся на ступень выше других девиц, у них и запросы выше, и мыслят они нереалистично, потому и хлопот от них больше. Если я выкуплю её и заберу в Ланьлин, ещё неизвестно, с чем она привяжется ко мне в следующий раз. Так что пускай сидит на месте и не высовывается, с её данными она будет пользоваться популярностью ещё пару лет, уж как-нибудь заработает на остаток жизни».
«Сын? А, не напоминай».
Он усмехнулся:
— Видишь, брат? Как его сын, я удостоился лишь «А, не напоминай». Ха-ха-ха-ха…
В глазах Лань Сичэня промелькнула боль.
— Несмотря на то, что твой отец… но и ты тоже…
В конце концов, он не смог вынести вердикта и, прервавшись на полуслове, со вздохом заключил:
— Какой прок от того, что ты сейчас всё это говоришь.
Да, расскажи он все это раньше Лань Сичэню, возможно все эти злодейства можно было предотвратить. А сейчас что? Цзинь Гуаньяо никогда не доверял названному брату, а просто пользовался им, пользовался его добротой.
Цзинь Гуанъяо, улыбаясь, развёл руками.
— Ничего не поделаешь. Я совершил все на свете ужасные поступки и всё же ожидаю, что кто-то проявит ко мне сострадание. Такой уж я человек.
На слове «человек» его запястье внезапно выгнулось. Тонкая красная струна обвилась вокруг шеи Цзинь Лина.
Слезы всё ещё блестели в уголках глаз Цзинь Гуанъяо, когда он угрожающе произнёс:
— Не двигаться!