Часть 114. Снова в лодке (двое в лодке, не считая лютого мертвеца) (1/2)
Лань Ванцзи смотрел и смотрел, не отрываясь, на родные черты. И в душе было столько всего, что не передать простыми человеческими словами! Было до того отвратительно на душе, что хотелось кричать, плакать, порубить к чертям собачьим Цзян Чэна, нашинковать в капусту всю эту свору дрянных людишек, с наслаждением плюнуть на кучу их гнилых останков и навсегда уйти со своим солнцем в закат.
А еще сильнее хотелось вернуться назад и убить себя за каждое мерзкое слово о вреде темного пути, что он говорил тогда Вэй Усяню. Как же он ранил его тогда! Как больно было его солнцу слушать так называемые праведные речи зануды нефрита!
«Разве я праве был бросать такие слова ему в лицо?! Не зря он прогонял меня тогда! Ему было больно! А я продолжал и продолжал ранить его необдуманными словами! Прости меня, дурака!» —корил себя Лань Ванцзи, глядя в прекрасное бледное лицо своего самого дорогого солнышка на всей Поднебесной.
Как он тогда говорил:”Темный путь разрушает душу!»
На проверку оказалось, что чернее душ, чем у этого лицемерного прогнившего общества он не видел!
«Но я ничего же не знал! Он мне ничего не говорил!» —возразил он сам себе.
«А с чего он должен был мне говорить? И какие причины у него были мне доверять, если я при каждом удобном случае накидывался на него с упреками?» —охладил себя Лань Ванцзи.
«Эх, Лань Чжань, Лань Чжань. Если бы ты был чуточку терпимее. Не упрекал бы, не доставал, а просто выслушал! Если бы просто был рядом, всегда был бы на его стороне, постарался просто понять. Тогда, наверняка, смог бы завоевать хоть чуточку доверия. Возможно, он когда нибудь рассказал бы. И тогда мы вместе бы поискали как решить проблему. По крайней мере, в нашей библиотеке много информации. Мы бы нашли выход.»
Он вспомнил все те моменты, когда окружающие тыкали Вэй Усяню за то, что у него никаких манер. И то, что он в силу возраста резко, но пытался защищаться. Как ему было больно и обидно! Он чувствовал себя лишним в этом чванливом обществе, которое отторгало его. Но даже и без ядра, он был сильнее всех в этом обществе.
Он был сильнее их и по силе характера и по духу. Даже несмотря на свою молодость.
«Вэй Ин! Простишь ли ты меня когда нибудь? Я недостоин тебя! И никогда не буду достоин! Твои дела, твои жертвы ничем не измерить! Разве могут тебя понять эти люди, которые думают только о своем удобстве? Ты выше всего этого общества. Ты намного чище их. Ты действительно легенда! Прости меня, мое солнце, прости! Я даже недостоин твоего взгляда. Сколько боли причинил я тебе! Сколько безумств совершил! Сколько упреков вывалил на твою голову! Носился за тобой, как безумный, лелея мечту вернуть тебя на путь меча! Как надоедал тебе! Ты никогда не вспомнил об этом. Ни разу не осудил! Не упрекнул! Прости, солнце мое, счастье мое, звезда моя, жизнь моя! Моя вселенная!»
Он с трепетом смотрел в эти бледные изящные черты. Невозможно острая боль еще там у храма пронзила сердце и не отпускала.
«Что я творил? Каким только способом не показывал свое отношение! Как только не выставлял свою суперправедность! Как только не тыкал тебе о вреде темного пути! А у тебя просто не было выбора!
У тебя не было выбора! Совсем! У тебя не было золотого ядра! Тебе неоткуда было брать светлую энергию! Ты просто не мог вернуться на путь меча! И ты скрывал это! Сколько людей злословили тебя за твоей спиной! Сколько тыкали тебе за несоблюдение этикета! Ты ощущал себя неуютно в этом гнилом обществе праведников! Но ты ничего не мог сделать! Ты был частью этого общества! И потому ты без сожаления покинул это лицемерное общество. Вэни приняли тебя таким, какой ты есть. А я?! Я принял тебя таким?! Да, я принял! Но слишком поздно! Я опоздал!!! Прости меня! Прости! Нет! Я недостоин прощения! Я недостоин тебя! Недостоин даже твоего взгляда! Но ты позволяешь мне быть рядом! Твое велокодушие не имеет границ! Кто я! Зануда нефрит. И кто ты! Ты мой свет! Ты моя жизнь! Ты солнце! Чем я могу искупить свою вину? Ничем! Ничем!!! Мне просто нет прощения!!!»
Душевные терзания в душе нефрита были до того огромны, что всё что накопилось хлынуло наружу, снова затопив слезами отчаяния глаза. Хотелось просто прыгнуть сейчас с лодки и утопиться. Но… нельзя. На его плече сейчас лежала его жизнь, его солнце. И он был сейчас в таком состоянии, в котором ни в коем случае нельзя бросать человека. А это был не просто человек, это было его самое дорогое счастье. Его глаза были закрыты, длинные ресницы отбрасывали тени на его нежные щеки в свете фонаря.
Лань Ванцзи посмотрел в бледное прекрасное лицо Вэй Усяня, сердце его дрогнуло и он передумал топиться.
Внезапно до него донесся взволнованный голос Вэнь Нина:
—Молодой… молодой господин Лань.
Лань Ван Цзи, с трудом постарался придать голосу твердость, спросил:
—Что такое?
Насилу выговаривая слова, Вэнь Нин произнес:
—Прошу… Прошу вас пока не рассказывать молодому господину Вэю, что я выдал его тайну о Ядре. Он строго-настрого запретил мне это делать. Просил, чтобы я ни при каких обстоятельствах его не выдавал. Боюсь, что правда все равно раскрылась бы вскоре, но я…
Помолчав, Лань Ван Цзи ответил:
—Не волнуйся об этом.
—Молодой господин Лань, спасибо вам.
Лань Ван Цзи покачал головой, Вэнь Нин же добавил:
—Спасибо, что тогда, в Башне Кои, вы заступились за нас с сестрой. Я всегда буду помнить это. Потом я впал в неистовство, и мне… правда, очень жаль.
Лань Ван Цзи ничего не ответил. Он по- прежнему корил себя. Вэнь Нин же продолжил:
—И еще, спасибо за то, что все эти годы заботились об А-Юане.
Эти слова вывели из задумчивости, Лань Ван Цзи, слегка повернув голову, приподнял глаза на него. Вэнь Нин произнес:
—Я думал, что весь наш клан погиб, никого не осталось. Я даже не представлял себе, что А-Юань жив. Он так похож на моего двоюродного брата в двадцатилетнем возрасте.
Лань Ван Цзи произнес:
—Он слишком долго прятался в дупле дерева. У него был жар. Болезнь долго не отступала.
«Если бы ты знал, каким утешением все эти нелегкие годы был для меня этот ребенок. Он был моим спасением от смерти.»
Вэнь Нин кивнул:
—Я так и знал, что он наверняка не помнит ничего из своего детства из-за болезни. Я долго разговаривал с ним, и он все время говорил о вас, — голос его сделался слегка расстроенным. — А раньше говорил о молодом господине Вэе… вот только обо мне не обронил ни слова.
Лань Ван Цзи:
—Ты не сказал ему.
Вэнь Нин:
—Вы имеете в виду, о его происхождении? Не сказал.
Вэнь Нин повернулся спиной и принялся налегать на весла, продолжая говорить:
—Теперь у него все замечательно. Если он будет знать слишком много, вспомнит слишком тяжелые события… и уже не будет чувствовать себя таким же счастливым, как сейчас.
Лань Ван Цзи вздохнул:
—Рано или поздно он узнает.
—Да. Рано или поздно он узнает.
Посмотрев на небо, он добавил:
—Также как молодой господин Вэй и Глава Ордена Цзян. Рано или поздно последний узнал бы о перемещении Ядра. Молодой господин Вэй не смог бы всю жизнь скрывать это от него.
Лань Ванцзи опять задумался. Посмотрел опять на такое близкое и бесконечно родное, прекрасное бледное лицо человека, который лежал у него на плече. Что ему пришлось перенести?
Лань Ван Цзи тихо спросил:
—Это больно?
Вэнь Нин:
—Что?
Лань Ван Цзи с трудом произнес эти страшные по своему звучанию слова: