Часть 111. Два поклона. (2/2)

—Ни в чем. Раньше здесь было место, где я жил. Теперь его нет. Его и правда сравняли с землей. Все эти постройки — новые.

Кажется, он опять грустил. Лань Ванцзи так хотелось утешить его. Но как? Обнять? Нельзя. Можно нарваться. Что то сказать? А что сказать? Что мог сказать зануда- нефрит, когда в голове только правила и древние трактаты? Хотя… Все слова были сейчас бесполезны. Здесь прошло детство и юность Вэй Усяня. Здесь он учился и совершенствовался, играл и дурачился. Затаив дыхание, любовался пейзажами. Вся эта красота, красота лотосовых озер, этих нежных цветов оставила свой отпечаток в душе Вэй Усяня. И не только в душе, вся его внешность была словно пронизана цветами лотоса, их нежность и аромат сопровождали Вэй Усяня повсюду, в каком бы теле он ни находился. Это было так прекрасно.

И его грусть тоже сейчас была прекрасной. Лань Ванцзи не стал ему мешать. Это надо пережить, перестрадать, переболеть. И все равно родные места таковыми и останутся. И неважно сколько лет пройдет.

Они миновали множество зданий и пришли к тихому местечку в самой глубине Пристани Лотоса, к черному храму с восьмиугольной крышей. Вэй У Сянь очень тихо открыл двери и вошел внутрь. В передней части храма плотными рядами стояли таблички.

Это был Храм Предков ордена Юнь Мэн Цзян.

Вэй У Сянь нашел подушку и преклонил колени. Взяв из ящика три палочки благовоний, он поджег их от горящей свечи и поставил в бронзовый треножник перед табличками. Вэй У Сянь трижды поклонился двум табличкам и обернулся к Лань Ван Цзи:

—Раньше я часто приходил сюда.

Лань Ван Цзи с пониманием спросил:

—Преклонял колени, отбывая наказание?

Вэй У Сянь задумчиво протянул:

—И как ты узнал? Все верно. Мадам Юй наказывала меня чуть ли не каждый день.

Лань Ван Цзи кивнул.

—До меня доходили кое-какие слухи.

Вэй У Сянь удивился:

—Это было настолько общеизвестно, что даже вышло за пределы Юнь Мэн? Даже вы в Гу Су знали… какие же это «кое-какие слухи»? Но, если честно, за всю жизнь мне ни разу не встречалась женщина с характером хуже, чем у Мадам Юй. Она приказывала мне идти в Храм Предков и стоять на коленях за любую, даже самую мелкую провинность.

Он коротко засмеялся, а Лань Ванцзи подумал: «Конечно все знали такие подробности. Жизнь мальчика —звезды была у всех на виду. Вэй Ин! Солнце! О тебе всегда ходили слухи! Один невероятнее другого! Настолько у людей нет своей личной жизни, что они принимают участие в чужой, более яркой. А ты, без сомнения, всегда сиял как звезда! Нет, как солнце!»

Вэй Усянь посмотрел на табличку и именем мадам Юй и извинился:

—Простите, простите.

Вэй Усянь зажег еще три палочки благовоний. И только он поднял их над головой, как у Лань Ванцзи появилась сумасшедшая мысль. Мысль эта была настолько нереально смелой, что он сам поразился своей наглости. Повинуясь внутреннему порыву, он тоже опустился рядом с Вэй Усянем на колени, также взял три палочки благовоний и, аккуратно подобрав рукав, поджег их от одной из красных свечей.

Ощущая всю торжественность момента, он больше всего сейчас хотел сделать это. И пусть Вэй Усянь никогда не станет его спутником на тропе самосовершенствования, все равно он свяжет свою жизнь только с ним. И больше ему никого не надо. Пусть даже он в конце концов останется один, не будет же это солнце бесконечно терпеть возле себя столь скучного человека. Но лучше одному, чем с кем попало, он больше ни с кем не свяжет свою жизнь. Он будет навсегда принадлежать только ему одному душой и сердцем. Всегда. Больше никого он не подпустит близко к себе. На его плечах, как печать, будет всегда лежать воспоминание об этом единственном обьятии, которое пусть и спонтанно, подарил ему его дорогой человек. Навсегда.

Вэй Усянь повернулся и удивленно посмотрел на второго молодого господина Ланя рядом с собой. Ему стало смешно, но Лань Ван Цзи взглянул на него и напомнил:

—Пепел.

«Солнце моё, ты смеешься. Смейся. Ты ведь ни о чем не догадываешься! Нет! Да и не надо! Ты все равно это не поймешь! Но, если бы ты знал! Как это сейчас серьезно для меня! Ты об этом, конечно, никогда не узнаешь! А я не хочу тебя напугать.»

Три палочки благовоний в руках Вэй У Сяня горели уже довольно долго. Пепел начал собираться на вершине и грозил вот-вот упасть. Вдруг Вэй У Сянь произнес:

—Давай вместе.

Лань Ван Цзи не стал возражать, пусть он шутит, но этот момент был весьма кстати. Вэй Усянь словно угадал намерения нефрита сделать это вместе. И так, каждый с тремя палочками в руках, они преклонили колени перед рядами табличек и вместе поклонились именам Цзян Фэн Мяня и Юй Цзы Юань.

Один раз. Второй. Абсолютно синхронно. Вэй У Сянь сказал:

—Ну вот, — и наконец поставил благовония в треножник, потом повернулся и опять с любопытством посмотрел на Лань Ванцзи, Затем сложил ладони в молитвенном жесте.

Кажется, ему были не совсем непонятны действия зануды —нефрита. А может и совсем непонятны. Но это уже не важно. Главное, эти действия понятны самому Лань Ванцзи. Его выбор сделан. И он не отступит, никогда, чего бы это ему ни стоило.

Лань Ванцзи мысленно про себя говорил: «Глава Цзян, мадам Юй, пусть эти два земных поклона, совершенных нами сейчас, посчитаются за поклоны Небесам и Земле, Отцу и Матери. (1) Остался еще один. Но его возможно не будет. Я мысленно поклонился сейчас Вэй Ину, Вэй Усяню. Я принадлежу только ему. И больше у меня никогда никого не будет. И пусть он этого не знает, даже не догадывается, но он у меня один на всю жизнь. Вся моя жизнь теперь принадлежит только ему! Мое сердце и душа, тело и мысли только ему! Только он! Мое счастье, мое солнце, моя вселенная!»

(1)В Китае, согласно традиционному свадебному обычаю, кланяться, преклонив колени и касаясь лбом земли, положено три раза: один раз Небесам и Земле, второй раз Отцу и Матери, а третий раз Мужу и Жене, то есть друг другу.

В этот момент за их спинами раздался холодный смешок.

Лань Ванцзи уже понял кто за ними следил.