Часть 112. Драка. (1/2)
Это был Цзян Чэн.
Это он недавно прятался в кустах с подглядывал за Вэй Усянем и Лань Ванцзи. Он видел, наверняка, как Вэй Усянь упал с дерева прямо в объятия зануды нефрита. Так же видел как они долго стояли под деревом прильнув друг к другу, не в силах оторваться друг от друга. У Лань Ванцзи было такое ощущение, что кто то идет следом, но он не думал, что это будет глава Цзян. Он не ожидал, что тот оставит гостей и будет следовать за ними до самого храма. Значит он видел как они кланялись перед табличками его родителей. Да, он все понял, конечно же. И исходил теперь ядом. Захлебывался собственной желчью.
Ну, без разницы что он там понял. И чем он там захлебнулся, желчью или уксусом. Лань Ванцзи было абсолютно наплевать на его мнение, пусть думает что хочет. Это его проблемы. Но рядом находился Вэй Усянь. А ему причинить вред второй молодой господин Лань не позволит ни в коем случае. Поэтому нефрит внутренне подобрался, готовый в любой миг ринуться в атаку, чтобы защитить Вэй Усяня.
Вэй Усянь же в это время с закрытыми глазами молился про себя. Наверняка он мысленно разговаривал с Цзян Фэн Мянем, это был все-таки его приемный отец. И он очень любил Вэй Усяня, с ним связаны самые лучшие годы его счастливого детства.
Услышав этот звук, он вздрогнул и резко распахнул глаза. Обернувшись, он посмотрел на Цзян Чэна, стоявшего со скрещенными на груди руками снаружи храма.
Его голос был полон яда:
—Вэй У Сянь, а ты и правда не считаешь себя посторонним, да? Приходишь и уходишь по собственному желанию, с собой приводишь кого вздумается. Возможно, ты все еще помнишь, кому принадлежит этот дом? Кто здесь хозяин?
«Какой же ты мелочный, —подумал Лань Ванцзи, —дом? Кому нужен твой дом? Кто на него претендует? Похоже, ты совсем не знаешь своего брата! Или тебе без разницы что говорить, лишь бы оскорбить?»
Лань Ванцзи никогда не отвечал на сарказм Цзян Чэна, он всегда пропускал мимо ушей его колкие замечания. В этот раз он еще с горы Дафань искал всяческий повод его оскорбить. Лань Ванцзи абсолютно это не трогало, но рядом был Вэй Усянь. А он ничем не заслужил подобное отношение.
Вэй Усянь не хотел спорить с Цзян Чэном, поэтому он спокойным голосом сказал:
—Я не водил Хань Гуан Цзюня в другие, более потаенные места Пристани Лотоса. Мы лишь пришли поприветствовать Дядю Цзяна и Мадам Юй несколькими палочками благовоний. Уже закончили и уходим.
Цзян Чэн нервно рассмеялся:
—Если уходите, пожалуйста, идите как можно дальше. Чтобы мне больше не приходилось слышать или видеть, как вы валяете дурака в Пристани Лотоса.
Лань Ванцзи не мог стерпеть, когда обижают его солнце, он подумал: «Хочешь оскорбить, оскорбляй меня. Но не трогай Вэй Ина. Он то тебе ничего плохого не сделал. Не ты ли сам предал его первым? Позволил другим оскорблять его, стал ему первым врагом. Что тебе еще надо от него?» — Лань Ванцзи угрожающе положил руку на рукоять меча, готовый уже атаковать.
Вдруг он заметил, как брови Вэй У Сяня дернулись. Лань Ванцзи не мог игнорировать даже мельчайшее изменение в лице своего солнца. Он посмотрел как раз на Лань Ван Цзи и сразу же его остановил, дотронувшись до тыльной стороны ладони. Это движение немного успокоило пыл второго нефрита. Но все равно на душе было гадко. Гадко и одновременно больно. Больно от того, что несмотря на враждебное отношение, Вэй Усянь еще и защищает его! Не дает Лань Ванцзи вмешаться и навалять этому главе Цзян! Мало того, что он брызжет сейчас ядом, он еще и невероятно неблагодарный! Пусть скажет спасибо своему шисюну, иначе второй нефрит уже порубил бы его в капусту! Порубил бы и не раскаялся!
Лань Ванцзи, сдерживая ярость, повернулся к Цзян Чэну:
—Следи за словами.
Цзян Чэн бесцеремонно заявил:
—Думаю, это вам двоим стоило бы следить за действиями.
«Не твое дело, —подумал Лань Ванцзи, —кто бы говорил. Что бы мы не делали, тебя это не касается. Мы тебя не трогали.»
Вэй Усянь по-прежнему надеялся мирно расстаться с Цзян Чэном.
Брови Вэй У Сяня дернулись еще сильнее, он сказал Лань Ван Цзи:
—Хань Гуан Цзюнь, пойдем.
Он повернулся и поклонился еще несколько раз табличкам четы Цзян, а потом поднялся вместе с Лань Ван Цзи. Цзян Чэн не стал мешать ему кланяться, но и скрывать насмешку в голосе тоже не собирался:
—Тебе и в самом деле нужно подобающе преклонить перед ними колени, раз уж запятнал их взгляд и осквернил покой.
Вэй У Сянь глянул на него искоса и спокойно произнес:
—Я пришел лишь для того, чтобы сжечь немного благовоний. Угомонись, пожалуйста.
Цзян Чэн усмехнулся:
—Сжечь немного благовоний? Вэй У Сянь, неужели ты и правда ничего не понимаешь? Тебя давным-давно вышвырнули из ордена, а ты еще и приводишь с собой неизвестно кого, чтобы жечь благовония для моих родителей?
Вэй У Сянь уже собирался пройти мимо Цзян Чэна и покинуть Храм Предков, но услышав подобное, остановился и помрачневшим голосом произнес:
—А ну-ка, выразись яснее. Кто это тут «неизвестно кто»?
Цзян Чэн продолжал насмехаться:
—А память у тебя в самом деле короткая. Что значит «неизвестно кто»? Позволь мне напомнить. Именно потому, что ты решил изобразить героя и спас Второго Молодого Господина Лань, который прямо сейчас стоит рядом, вся Пристань Лотоса и мои родители пали вместе с тобой. Но и этого оказалось недостаточно. За первым случаем вскоре последовал второй. Тебе понадобилось спасти псов клана Вэнь и утащить за собой мою сестру и ее мужа. Ты поистине великий человек! Более того, ты решил стать еще более великим, совершить еще более великодушный поступок, и теперь привел этих двоих в Пристань Лотоса. Пес Вэнь болтается перед воротами моего ордена, Второй Молодой Господин Лань пришел сюда жечь благовония. Нарочно, чтобы досадить мне, досадить им.
Он продолжил:
— Вэй У Сянь, кем ты себя возомнил? Кто дал тебе право приводить всех, кого в голову взбредет, в Храм Предков нашего ордена?
«А разве твоей вины нет ни в чем? Эти, как ты их называешь «псы ” когда то спасли тебе жизнь. То, что прах твоих родителей захоронен, разве не заслуга того же Вэнь Нина? И что они получили в благодарность? Многие кланы дали приют семьям, носящим фамилию Вэнь. И те живут себе спокойно. Неужели нельзя было забрать всех этих людей и дать им приют? И тогда не было бы трагедии на тропе Цюнци, не было бы горы Луанцзан. И все были бы живы. Но ты предпочел своему брату общественное мнение. Так что не тебе его осуждать в смерти близких. ”
Лань Ванцзи вдруг осознал, а почему он тогда не упросил брата и дядю приютить этих людей? И пусть бы даже они не послушали его, но хотя бы он хоть что то попытался сделать.
Почему он сам не подумал в то время об этом? Потому что был слишком зациклен на том, что Вэй Усянь избрал другой путь? Да. Он тогда просто ни о чем другом думать был просто не в состоянии. Он был в такой глубокой депрессии, что ничего другого для него просто не существовало. Непрекращающийся стресс просто вышибал из головы все здравые мысли.
Он ничего больше не мог придумать умного, как просто начал молча бойкотировать советы кланов. Он перестал их посещать. Дальше не пошло.
Потому он ничего не стал говорить в ответ главе Цзян, посчитав что не нем самом тоже лежит немалая вина.
Лань Ванцзи терпеть не мог такой тип людей, которые сидят ничего не предпринимают и думают «меня это не касается», пусть убивают других. Главное не меня, а потом когда кто-то начинает хоть что-то делать, обвиняют этих людей во всех грехах. Самое страшное в этом обществе-- это равнодушие к беде других людей и тупое бездействие. Кто действительно виноват, так это те, кто сидят и ничего не делают и думают:”само пройдёт». Поистине Вэй Усянь и Цзян Чэн абсолютно разные люди, один будет стоять и смотреть как бьют чужого, потому, как его проблемы. А другой все сделает для того чтобы спасти даже не своего, потому что кто то должен же это сделать. Для него нет чужих проблем, есть общие, потому что рано или поздно коснется всех. Так было во время перевоспитания в городе Цишань, так было во время аннигиляции солнца, так было в пещере черепахи губительницы. Вэй Усянь кидался на защиту ценой собственной жизни. Когда же Цзян Чэн постоянно уговаривал его не вмешиваться. Еще тогда Лань Ванцзи заметил это. А теперь и тем более он понимал, насколько жалок и мелок этот человек.
В какой -то момент, Лань Ванцзи показось, что в тоне голоса Цзян Чэна проскользнули нотки какой то досады или даже зависти.
” Слабый человек, он только сидел и ныл, что жизнь такая у него несправедливая. А Вэй Ин не ныл, он сам решал свои проблемы и никого не обвинял в своих неудачах по жизни. Даже в этом Вэй Ин оказался выше Цзян Чэна! ”
Лань Ванцзи с удовольствием бы сейчас навалял этому главе Цзян, но Вэй Усянь снова остановил его, он не хотел причинять бывшему братцу вред. А мнение его солнца было для Лань Ванцзи законом. Вэй Усянь не хотел драки, но пытался его увещевать:
—Цзян Чэн, послушай сам, что ты говоришь. Что это вообще такое? Звучит приятно? Не забывай, в каком ты находишься статусе. Хороший ли из тебя глава ордена, раз ты способен оскорбить прославленного заклинателя прямо перед душами дяди Цзяна и Мадам Юй. Где твои воспитание и манеры?
Цзян Чэн с перекошенным лицом грубо воскликнул:
—И кто же из нас оскорбил души моих родителей?! Я хотел бы прояснить для вас обоих, в чьем доме вы находитесь. Можете сколько угодно миловаться где-нибудь снаружи, не сдерживая чувств, но не смейте вести себя бесцеремонно в моем Храме Предков, перед душами моих родителей! Все-таки они и тебя вырастили! Мне стыдно за тебя перед ними!