Часть 1 (1/2)

Сакуре было страшно. Она с затаённым дыханием наблюдала за тем, как когда-то нежная и мягкая рука отца становилась неверяще жестокой. Упала настольная ваза и с грохотом перевернулся стол. Запах недавно приготовленного пирога смешался в комнате с сигаретным дымом. Она дрожала и сидела в самом углу, не находя в себе сил ни кричать, ни плакать. Только смотреть.

Она слышала, как зазвенел чайный сервис и с грохотом покатился по дощатому полу. Как мама зацепилась за кухонную столешницу и с тихим рыданием пыталась перевести дыхание. Сакура следила, как уродливые синяки наливались краснотой на чужом бледном лице, покрывая ещё незажившие старые. В стенах было душно, в стенах пахло болью.

Заревел мамин передник, оторвался с малодушием и громким звуком. Высокая и леденящая душу тень нависла над женщиной, твёрдой рукой схватилась за румяные волосы и с размахом оторвала от кухонной утвари.

Сакура подпрыгнула и зажмурила глаза от громкого вскрика, мама упала прямо на разбившийся сервис, заскрипел деревянный пол. Холодок прошёлся по детскому телу, мерзко облизал путь от шеи до поясницы и она замерла. Пульс бил в висках и всем своим существом девочка хотела быть не здесь, а где-нибудь очень далеко.

Она с усилием открыла веки и очень много раз взмахнула дрожащими ресницами, чтобы бусинки слёз не мешали ей видеть. Если она не будет смотреть, папа её накажет и эти руки тоже станут жестокими по отношению к Сакуре. Девочка хотела броситься вперёд, скинуть страшного монстра со своей мамы и бежать, бежать… бежать. Но Сакура не будет этого делать, она не сможет прогнать монстра и её накажут. А на маме появится ещё больше синяков и ран.

Девочка знает что будет дальше, видела это уже очень много раз. Она жмурится, когда отец пытается раздвинуть женские ноги. Сакура хочет не слышать маминого воя, не видеть как бьётся хрупкая женщина в чужих руках. И она отвлекается, кожей чувствует размеренное тиканье настенных часов, такое грохочущее и мощное. Это помогает, она успокаивается. От спёртого запаха алкоголя и пота переворачивает желудок, но девочка терпит.

— Сакура, — хрипло прерывается отец, возившийся с пряжкой ремня.

Девочка не хочет верить, что ждала этого. Бросает последний взгляд на смирившуюся мать, привычно и стремительно разворачивается к выходу, ненамеренно задевает пустую бутылку. Хлопает ткань красного ципао, лязгает дверной замок. Дверь закрывается бесшумно.

Стоит несколько минут в нерешительности, трёт потные ладошки о края своего ненавистного платья, чувствует ужасную вину и отвращение. Прислушивается к звукам позади себя и слышит отчётливо:

— Ты сама виновата, шлюха!

Морщится.

Делает несколько успокаивающих вдохов и выдохов, как учила мама. Досадливо переводит взгляд на аквамариновое небо и только сейчас чувствует, что лёгкие наполняются ещё более отвратным запахом из ближайшей рыбной лавки. В глаза бьют солнечные лучи, а знойная летняя жара заставляет снова покрыться липким потом.

Сакура переводит взгляд на детей, что прекратили играть и теперь пялились на неё. Она почувствовала себя весьма неловко и отряхнув ткань платья, размашисто зашагала по знакомому маршруту. Сердце до сих пор билось не свободной птицей, но всё пройдёт. Девочка знала, что вечером всё будет хорошо, она вернётся, переступит порог своего дома под громкий мужской храп.

Мама будет ждать её с вымученной улыбкой, уставшая, с распухшим лицом. Сакура ничего ей не скажет, они вместе поужинают, а потом девочка уткнётся в её порванный передник и будет долго её держать, чтобы старшая Харуно могла тихо ронять слёзы, поглаживая длинные волосы своей дочери.

Глаза снова предостерегающе заслезились, но нужно ещё немного потерпеть. Папе не нравится, когда Сакура плачет.

Сакура верит, что сегодня она льёт слёзы в последний раз.

Девочка смотрит вперёд, расстегивает ворот платья и изнывает от жары. Собирает влажные и ломкие волосы на затылке в тугой хвостик. Собирает влагу на шее и встряхивает ручкой. Шуршит зелёная листва на деревьях, шаркает подошва по просёлочной дороге. В сандали снова забился песок.

Рядом проходит парочка, они держатся за руки и весело смеются, Сакура останавливается и завидует. Маленькая девочка только недавно осознала, что всё должно быть так. И то, что происходит за дверьми её дома — ненормально. Она видела, как милый Саске гулял вместе со своей мамой, как пожилая бабушка чмокала своего покрасневшего супруга и все они были счастливыми. Но Кизаши никогда не разрешал своей жене выходить на улицу.

Сакура стояла и постукивала ногой по земле. Вытряхивала горячий песок, пока осматривала окрестности. Недалеко послышался лай собаки — рядом её хозяин. Поодаль на скамейках сидели пожилые бабушки, они мудро хмыкали и шушукались.

— Эй, поганка! Пошли поиграем! — прокричал звонкий голос Ино за её спиной. Сакура долго всматривается на впереди идущую пару, давая понять той, что не хочет оборачиваться.

Она игнорирует детские зазывающие вскрики и не смешные прозвища. Просто быстро отдаляется, сдвигаясь ближе к высоким зданиям, чтобы не получить солнечный удар. Тень от крыш не сильно ей помогает.

Над девочкой были открытые окна, откуда струилась приятная мелодия. Впереди маячит рынок с разноцветными шатрами. Тёплый ветер неприятно обдувает лицо.

Сакура не оборачивается и скрывается в толпе. Врезается в рослого мужчину плечом, поспешно извиняется и уходит под неприязненный взгляд. Она знает почему её называют поганкой. Кожа девочки была очень бледной, а Ино была глупой дурочкой, которая считает, что это смешно. У Сакуры ломкие, сухие волосы. У неё часто ломаются и слоятся ногти, сама по себе она была очень худой и белой, прямо как мамин передник.

Кизаши, на удивление, всегда приносил много продуктов. Девочке давали свежие явства, а маме просроченные, гниющие овощи. Как Сакура могла наслаждаться пищей, когда её желудок переворачивало от отвращения, а Мебуки каждый раз давилась отходами? Девочка часто менялась тарелками с мамой, чтобы та могла нормально поесть.

Даже когда Сакуре готовили красивую и питательную пищу — на тарелке она видела лишь что-то страшное. Она не могла взять в руки вилку, предварительно не остановив желчь в горле. Заставляла себя есть, чтобы потом провести некоторое время в туалете, извергая из себя непереварившееся.

Она не уверенна, но в книге было написано, что так бывает от стресса.

Сакура не обижается на глупую Ино, потому что у той в голове один цветник, любящая семья и беззаботное детство.

Девочки познакомились случайно и розоволосая не говорила той своего имени, видимо поэтому за ней прикрепилось прозвище. Сакура никогда не соглашалась играть в их глупые детские игры. Как она могла, когда дома её мама страдала и залечивала свои новые раны?

Розоволосая оборачивается, хмурится когда видит задорные лица, медленно выдыхает, расправляет складку между бровей и идёт дальше, намного дальше от раздражительного смеха юношеской своры.

Сакура верит, что сегодня она в последний раз слышит их смех.

Когда-то Ино сказала, что ципао Сакуре к лицу. Но само платье девочка не любила, потому что это был дорогой подарок папы. Мама же ходила в серой неприглядной ткани.

Зато милому Саске может понравиться — подсказала романтическая, портящая настроение часть её мозга.

Отовсюду был слышен общий гомон, в воздухе витал запах свежей выпечки и других сладостей. Торговцы зазывали к себе под шатры, предлагали лучшие ткани и качественные безделушки. Сакуре пришлось пригнуться, когда огромный лоб разворачивался с досками наперевес. Мимо ног проскочила чёрная кошка, махнула хвостом и скрылась в переулке с мусорными отходами.

Когда перед её лицом выскочил загоревший ровесник и сморщил свой нос — она стыдливо обошла его и старалась держаться от людей на растоянии, вспоминая, что за её платьем вился целый шлейф из перегара.

В ушах заиграло привычное тиканье и Сакура впервые сдержала свой бойкий шаг. Она заинтересовано придвинулась к одинокой и непримечательной стойке с часами, за которой сидела старая женщина.

Она была изящной и красивой для своего возраста. Атласное, белое кимоно придавало торговке величественные черты. Газета шуршала в её морщинистых руках. Алые глаза, прикрытые белёсыми ресницами, гуляли по строчкам. В губах женщина держала Кисэру<span class="footnote" id="fn_33217072_0"></span>, дым обволакивал тонкий силуэт и медленно вился вокруг её фигуры. Сакура удивилась, когда не почувствовала запах табака, каким обычно любил травить себя Кизаши.

— Хочешь приобрести часы? — прошелестел слегка грубоватый голос.

Молчание.

Женщина едва заметно выдыхает и неохотно поднимает светлую голову. Лениво гуляет глазами по детскому лицу несколько мгновений, чтобы следом сделать затяжку.

Сакура тушуется под острым взглядом и ведёт плечом. Речевой центр резко опускает и девочка набирает побольше воздуха чтобы ответить.

— У меня… нет денег.

Вопреки всем ожиданиям, взгляд женщины не становится строже. Она задумчиво хмыкает и ещё раз затягивается.

— На следующей неделе будет скидка, — откладывает газету в сторону, — придёшь?

На следующей неделе меня уже не будет.