Глава XXII "Eine weiße Weste haben. Часть 2" (2/2)
— во всех. — с готовностью выдал суицидник.
— помолчите оба! — вспылил Доппо.
— обязательно, — кивнул Есенин. — ну так что, мы едем или нет?
Куникида чуть помедлил, однако в конце концов согласился. Им, как вооружённому детективному агентству, необходимо было приглядеть. Даже если всё пройдёт, согласно условиям плана. Что в случае Ямадзаки кажется сказочной выдумкой. Всё равно ведь что-то выкинет. Не умеет она проявлять полную покорность.
***</p>
Высокое здание в довольно старом районе города встречает не слишком приветливо. На улице уже вечереет, однако снег волшебным образом придаёт небу светлые тона. Ветер безжалостно треплет волосы, в добавок ко всему оставляя на лице красные пощёчины.
Фумико уверена. Она знает, что всё получится. С ней или без неё, но для всех остальных Канэко превратиться в мистическое воспоминание, не более того. Для этого у девушки с собой целый арсенал под одеждой. Небольшой, зато подействует на все сто. Всё началось с огня — им и закончится. Если ей так нравятся пожары — сможет испытать свой фетишь на личном опыте.
Наверно, стоя сейчас на крыше, Ямадзаки может позволить себе немного позлорадствовать. Пожалуй, за всю жизнь она не выдумывала ничего масштабнее этого события. Приятно осознавать, что его исход в твоих руках. Отчасти, Фумико понимала причину поведения Хитоми. Та ведь тоже считает, что управляет происходящим. Однако, считать и действительно делать — совершено разные вещи.
На улице прохладно.
Фумико смотрела вдаль. Так сосредоточенно, будто там и правда было что-то интересное. Но нет. На горизонте только белел снег и сновали редкие прохожие.
— в чём смысл? — холодно произнесла девушка.
— в мире без войны, — таким же тоном прозвучал ответ. — чтобы не идти против системы, люди должны бояться. Им стоит подчиняться тем, кто стоит на вершине. Мне.
Фумико улыбнулась.
Сзади и по сторонам. Везде. Всю крышу наполняют хорошо знакомые люди в чёрных мантиях. А люди ли вообще? Говорят, никто не видел, что скрыто за их масками и длинными плащами, как у супергероев. Вряд ли даже сама Канэко знает об этом.
— пора начинать.
Краем глаза Ямадзаки увидела внизу детективов. Заметила Есенина. На Осаму взгляд задержала чуть дольше, чем следовало бы. Среди всех, для неё именно он являлся магнитом. Этого человека она смогла бы найти из тысячи. Она чувствовала себя намного спокойнее, зная, что сказала ему обо всём.
Мама учила её быть честной, а папа говорил, что такие долго не живут.
И никто из них не упомянул недосказанность. Фумико уже может считать, что нарушила все семейные запреты. Но раз семьи больше нет…
И так, начинается классика. Глаза горят кроваво-красным, а Хитоми внезапно заходится в приступе кашля. Почему? Разве не она недавно сказала, что можно начинать?
Число 8 в Японии считается счастливым. Странно, что с таким раскладом Канэко не выбрала восьмой месяц, а предпочла ему двенадцатый.
Ямадзаки не чувствует ни радости, ни грусти. Ей не хорошо, но и не плохо тоже. Спичечный коробок, который она на время позаимствовала из квартиры Дазая, наполнял тело приятной тяжестью. Кажется, что ничего другого сейчас не существует.
Она всегда была способной. Кое-кто потратил немало усилий на то, чтобы вбить детскую голову одну простую вещь: «дело должно быть доведено до конца». Какую бы цену не пришлось за это заплатить, но главная цель обязана быть достигнутой.
Все разбрелись по своим местам. На крыше больше никого не было, кроме Фумико и ещё одной женщины. Как зачинщик этого события, она бы из кожи вылезла, лишь бы присутствовать. На секунду Ямадзаки задумалась. А почему она такая? Почему не нашла мужа, не завела полноценную семью? Решила сделать упор на карьеру, а потом ушла по накатанной? Но ведь Канэко, кажется, не была глупой. По крайней мере ей хватило мозгов на то, чтобы заполучить нужных союзников.
Но, к сожалению, не хватило, чтобы понять, что Фумико не один из них.
— слушать тех, кто стоит выше? — равнодушно спросила девушка, отходя от края крыши. Снег аккуратно приминался под её ногами.
— неплохое выражение, не так ли? — ответила Хитоми, ожидаемо направляясь следом.
— да… Но вот смысл вы понимаете неправильно.
Острый, словно лезвие ножа, взгляд буквально впился в лицо женщины. Под тихий шум машин внизу, глаза сверкали кровью.
— хорошо подумайте, кто из нас сверху?
В этот момент время остановилось. Только две пары глаз смотрели друг на друга, будто устраивая немой поединок. И, пожалуй, с самого начала ясно, кто выйдет победителем.
Фумико чувствовала, как черви неистово и яростно продираются сквозь органы, в отчаянных поисках света. Они, как и большинство живых существ, стремятся к солнцу. Их уже разбудили, назад дороги нет. Внутри тепло, но при этом кругом тьма тьмущая. Они разрывают, грызут и уничтожают.
Первый показывается тёмной веткой, торчащей из запястья. Небольшую рану уже окружает кровавый ореол, однако у червя имеется ещё не один брат.
Белый рукав кимоно также окрашивается в алый.
Ямадзаки не гнушается почувствовать, какого это.
Беда не приходит одна. Следующий товарищ захватил с собой родственника, прогрызая вдобавок джинсовую ткань на ноге.
Спустя несколько минут они полезли отовсюду. Кровь заливала глаза. Канэко медленно оседала на снег, а Фумико за ней.
Она не чувствовала ног, будто их уже не было. Не ощущала и холода от смявшегося снега. Летела куда-то далеко, где ни одна человеческая нога ещё не ступала.
Ямадзаки слышала, как кто-то поднимается на крышу. Вероятно, один из прихвостней Хитоми, который так и не дождался сигнала. Зря, ведь вместо начальницы он сможет увидеть только обезображенное тело, с трудом вдыхающее воздух.
Женщина заваливается на бок. Фумико падает напротив, внимательно глядя в её закатившиеся глаза.
Мученица. Она не сказала ни слова на прощание. Неужто у столь разговорчивой Канэко не было последней воли? А может, она догадалась, что исполнять её никто не собирается. Ямадзаки ни к чему тратить на эту пустышку лишние минуты. Уже спустя несколько недель она забудет этот день, как страшный сон. Забудет и людей, с которыми провела столько времени. Пожалуй, они не стоят того, чтобы помнить. Не сделали ничего такого, чтобы напрасно захламлять её воспоминания.
Девушка чувствует, как пульс замедляется. Не её собственный, но по ощущениям это примерно тоже самое. Она смертельно устала. Липкие волосы лезли в глаза, вызывая желание вырвать их с корнями. Кровь щекотала нежную кожу до такой степени, что хотелось содрать её ногтями.
Вся эта ситуация повлияла на неё. Этого нельзя отрицать.
Дождавшись, пока дыхание Канэко полностью остановится, Фумико с трудом поднялась на ноги. Достала коробок, чиркнула спичкой. Небрежно скинула её на тело.
Боишься — не делай.
Делаешь — не бойся.
Сделал — не жалей.
Ямадзаки стояла над горящим телом, прощаясь как с ним, так и с неприятным этапом жизни. У неё в запасе ещё осталась капля уважения. Как раз хватит на последнее путешествие.
Тот, кто так спешил подняться в итоге не объявился. Тем лучше. Снаружи здание окружили. По крайней мере так было с самого начала, а изменилось ли… Откуда ей знать?
На фоне огнестрельного оружия её нож выглядел довольно жалко. Однако, главное то, что Фумико могла правильно с ним обращаться. Пока она ещё стоит на ногах — ни одной пули не словит.
Спускалась медленно. Сама толком и не знала, чем может пригодиться, но что-то силком тащило вниз. Находиться на заснеженной крыше в одиночестве не самое приятное занятие. Ямадзаки хотелось сбросить этот груз окончательно.
Ей мерещились звуки. Скрежет мышц и сухожилий при движениях, скрип костей при сгибах конечностей. Влажность последних внезапно стала ощущаться так ярко, что невольно прошиб озноб. Сходит с ума? Неужели это происходит только сейчас?
Белоснежный снег под её ногами окрашивался кровью. Вычислить местонахождение Фумико при этом было легче лёгкого. От светлого кимоно теперь осталось только название. Кому скажи — не поверят.
Она держала нож наготове. И плевать, кто нарвётся первым. Своих сможет отличить.
Ямадзаки не шла — кралась, как мышь по жилому дому. Ледяная корка не хрустела под её худыми ногами. Складывалось впечатление, что девушка не более чем бумажка с красивым изображением. Невероятно красивым.
Внизу было пусто. В голове, к слову, тоже.
А потом на горизонте возник человек, похожий на чёрную глыбу. Он выглядел таким огромным, будто несколько минут назад откололся от горы в виде гигантского валуна.
Насильно мил не будешь, а Фумико более и не пытается. Теперь она хмурится не просто недовольно. На лице чёрным по белому написана ярость. Она так зла, что не помогут даже сигареты. Ничего остановить её не сможет.
Девушка ринулась вперёд.
Этот человек не желает ей добра. Не желает счастья и вообще чего-то хорошего. В его интересах убить её, дабы компенсировать провал.
И он наверняка чувствует, что Ямадзаки попытается устранить его первым.
Она проносится мимо, будто вспышка. Молниеносная скорость позволяет творить невозможное. Видно лишь слабый блеск ножа. А спустя несколько секунд на снег падает тело. С головы до ног укутанное в чёрную ткань.
— не стой у меня на пути! — зашипела Фумико, с силой закусывая губу.
— а что если встану? — раздался сбоку насмешливый голос. Девушка резко вскинула голову.
Есенин стоял перед ней, окидывая оценивающим взглядом. В здоровой руке держал пистолет, направляя его точно на кудрявую голову. Его глаза горели сумасшествием точно также, как догорало наверху тело Хитоми.
— а я говорил, что ты, сволочь, принесёшь нам только проблемы.
— мне казалось, ты поверил.
— я уже говорил, что не верю женщинам. — мужчина снял оружие с предохранителя. Выпрямил руку, явно намереваясь выстрелить.
— а мести не боишься? — с заискивающей ухмылкой спросила Ямадзаки.
— нет.
Выстрел.
Что представляет собой человеческая жизнь? Настолько ли она значима, как считают многие? Или наоборот так ничтожна, что любому другому не стоит никаких усилий её отнять?
Вопрос о смысле жизни поднимается в наше время слишком часто. Возможно, даже чаще, чем должен. Но, несмотря на это, вразумительного ответа никто дать не может. Живите для того, чтобы жить. Это всё, что они могут сказать. А как распоряжаться этим знанием — уже ваша проблема.
В любом случае, у каждого разная жизнь. Кто-то тратит её на бесполезные вещи, в то время как другой пытается сделать что-то значимое. В благоприятных условиях человек может видеть смысл своей жизни в достижении счастья и благополучия; во враждебной же среде существования жизнь может утратить для него свою ценность и смысл.
Есть ли смысл у Фумико? Да, наверно.
Как бы там ни было, люди, которые его создают, всё ещё рядом с ней. Этого вполне достаточно.
Она открыла глаза.
Всё ещё жива. Раны нет.
Это не принесло облегчения.
За спиной лежал ещё один труп. Пуля, изначально предназначенная ей, оказалась для другого.
— мы квиты. — скрипя зубами, бросил Есенин.
Пропал. Также быстро, как появился. Возможно, больше они никогда не встретятся. По крайней мере, в глубине души, Фумико надеялась на это.
Она пропустила момент.
Сзади уже поджидали люди. Их было так много, что невозможно было сосчитать. Словно мёртвое море, они постепенно подходили ближе, намереваясь снести её хрупкое на вид тело ударной волной.
Одна против целой толпы. Ей ни за что не выстоять.
Но отступать назад уже слишком поздно.
— веселитесь? — её чарующий голос лился неудержимой рекой. Она — залог победы. — говорят, со мной любое мероприятие проходит лучше.
Акане зла. Также, как Фумико, а может ещё сильнее. Она ненавидит, когда её девочке угрожает опасность.
Им обоим надоело притворяться добрыми.
— даже собака понимает, кто её хозяин. А что вы? Остались без присмотра, какая жалость! — Акане покачивалась на ветру, возвышаясь над дрожащей от холода девушкой. — все вы вместе взятые не стоите и одного волоса с её головы.
Она изогнулась. Запрокинула голову так, словно шеи не было и вовсе.
— я стану уголком тофу, об который ты расшибёшь голову.
Мужчина показал ей большой палец, мол «здорово» и угрожающе двинулся вперёд. А в следующее мгновение ничком свалился на снег.
— кажется, я его предупредила. Не нужно так на меня смотреть!
Его голова раскололась как арбуз, случайно упавший с высоты.
Фумико закашлялась. Мощный и болезненный звук царапал горло. Каплю крови, что осталась на ладони, она быстро спрятала, заведя руки за спину.
Вдалеке послышался вой сирен. Похоже, скоро из полицейских машин можно будет собрать целое автомобильное кладбище. Оно и понятно, ведь здесь, возможно, собрались одни из самых разыскиваемых в стране преступников. А может и не только в стране.
В любом случае, полицейские не найдут на этом месте ни одного следа. Уже сейчас, едва сирена просвистела где-то далеко, все они канули в небытие, будто никогда и не было.
Остались двое. Те, кто неизбежно сталкиваются вновь и вновь. Акане и Фумико практически единое целое. Они неразделимы. Совсем. Обе выросли с отличным пониманием этого. Приняли, как должное, ведь по другому не умеют.
Акане подхватила девушку за руку, утягивая за собой. Она кружила её по снегу, переполненная блаженным чувством, и вовсе не замечала, как силы постепенно покидали Ямадзаки. Она часто оступалась, прихрамывала. Губы внезапно стали ярче.
Девушка заливается смехом.
Чувствует, что что-то не так. Знает, что вот-вот упадёт. Но она не против отметить большую победу в маленькой игре. Фумико благодарна самой себе за то, что повзрослела вовремя. Осознала, что она — часть той огромной силы, что вечно жаждет зла, и вечно совершает благо.
Её смех — хриплый и надрывный, больше похож на истерику. Но кто знает наверняка? Возможно — это она и есть. Быть может, в этом звуке и только в нём выражается её нежелание. Непокорность. Даже самоубийцы, и те в последнее мгновение жалеют о содеянном.
Ямадзаки обессиленно опускается на колени.
Она не может, да и не особо хочет вставать. Всё закончилось. На периферии уже маячит Сэтоши. Зовёт за собой. Приманивает пальцем, как маленького, послушного зверька.
— эй?
Фумико слышит, как Акане аккуратно садится рядом, но уже практически не видит контуров её лица. Будто всё происходит под водой, а сама она медленно теряет сознание.
— получилось клёво, да? — с усталой полуулыбкой спросила Ямадзаки.
— ну ты чего? — еле ощутимые прикосновения блуждали по лицу, силясь отогреть замерзающую кожу. — вставай!
Мятные глаза стеклянели вместе с остывающим воздухом. Над её губами не клубился пар, создаваемый тёплым дыханием. Казалось, что девушка была неподвижна.
— ранили? — Акане в панике шарила руками по телу Фумико. — где? Скажи мне, где?!
Ей было страшно. Об этом говорил даже позорно дрожащий голос, что для способности являлось абсолютно несвойственным. Она что-то кричала, но Ямадзаки этого уже не слышала.
Перед тем, как окончательно погрузиться во тьму, она почувствовала лишь то, что её подняли на руки.
А дальше — пустота…
Действительно сплошная тьма. В ней не было даже видений. Никакого страха, спокойствия или света в конце туннеля. Совершенно ничего.
Она была там одна.
***</p>
В целом мире Япония, к счастью, входит в тройку стран с наиболее развитой медициной. Благодаря этому средняя продолжительность жизни составляет около восьмидесяти лет. И всё это стремительно бросается под кошачий хвост, раз она до сих пор не очнулась.
Врачи клялись и божились. Уверяли, что скорее всего это лишь потеря сознания на почве переутомления. Они накачали девушку таблетками и обработали крохотные царапины. На этом добрые порывы заканчивались. Оставалось только ждать.
Раньше Дазай думал, что делает это превосходно. Однако, время показало, что в подобной ситуации он не способен просидеть и часа без движений. Каждый её вздох необходимо было ловить внимательнее, чем предыдущий. Тише он или громче? Рваный или вполне расслабленный?
Без разницы, лишь бы не последний…
Он просидел у её кровати несколько длинных часов. Скользил взглядом по белым запястьям и синим венам, по тёмным синяками и кровоподтёкам, по разбитым губам и покрасневшим векам.
Фумико будто безмятежно спала всё это время, даже не подозревая о чужом волнении.
А тревожился он сильно. Намного сильнее, чем все остальные. Не нужно быть пророком, чтобы говорить об этом с точной уверенностью.
Огромную боль приносил уже тот факт, что Осаму не мог её коснуться. От этого ей будет больно. Она выглядит такой-же хрупкой, как первая снежинка, упавшая на асфальт. Кажется, если рядом с ней вдохнуть чуть глубже — уже растает.
Дазай не хотел делать ей больно.
Достаточно. Он знал, что так произойдёт и всё равно позволил Фумико пойти. Даже если она не обращалась за помощью — он должен был присматривать лучше. Просто обязан был!
Впредь я буду заучивать каждое твоё слово наизусть. Только проснись… Открой глаза…
В эту ночь Дазай остался с ней. Плевать он хотел на отчёты, работу и всё остальное. В моменты его отсутствия все прекрасно справлялись со своими задачами, значит, смогут и сейчас.
Он задремал, думая о том, что сказали врачи. В машине скорой помощи её сердце остановилось. Фактически, Ямадзаки была мертва около пяти минут. Потом же оказалось, что некая тонюсенькая ворсинка всё ещё удерживает её в этом мире. Девушка словно стояла посреди натянутого над пропастью каната, ожидая, пока одна из сторон не столкнёт её вниз.
Она спасла их всех.
Осаму искренне не понимал, как после такого у некоторых могли остаться сомнения. Он лично мог бы ударить того, кто сохранил по отношению к Фумико хоть каплю недоверия. И совесть не тревожила бы его за подобный поступок.
Она доказала, что невиновна. Не словами. Действиями. С корнем вырвала дерево раздора. Всем ещё предстоит сказать ей «спасибо».
— Осаму…
Поначалу он даже не понял, что тихий, похожий на писк, голос раздался на самом деле. Мало ли какие сны иногда могут привидеться. Не повёл и бровью.
А потом услышал тихое шуршание одеяла.
Её одеяла.
Дазай своими руками уложил его так, чтобы точно не стало холодно.
Глаза, словно по щелчку, мгновенно распахнулись. Она сидела на кровати, слегка покачиваясь взад-вперёд.
Смотрела на него с опаской, будто ждала осуждения или чего похуже. Вся сжалась. Просто наблюдать за этим — ножевое прямо в сердце.
Именно поэтому, Дазай не раздумывая подошёл ближе, аккуратно усаживаясь рядом.
— мне там не понравилось.
В её глазах застыли слёзы. Словно силой удерживаемые, они не скатывались вниз, но и не исчезали.
Он притянул девушку к себе. Погладил по мягким волосам, впутывая в них пальцы.
— всё хорошо.
Никогда не думал, что станет успокаивать кого-то с таким старанием и нежностью. Но сейчас ей просто нужно было выпустить гнетущие эмоции и навсегда забыть о том, что те когда либо существовали.
Поэтому Фумико тихо плакала на чужом плече.
Его Фумико.