Часть 1 (2/2)

— Что же, это хороший совет, — добавил он, а затем в его голове промелькнула мысль — а что если попробовать так и с Беллатрикс? Шансы были мизерными, но когда человек находится в коматозном состоянии, во многих случаях наблюдалась бодрость некоторых органов. Иными словами, человек мог находиться без сознания, ничего не видеть, но часть мозга, отвечающая, например, за слух, могла вполне связывать коматозника с внешним миром. И Гарри попытался попробовать, хоть на него временами бросали удивленные, а порой и полные презрения взгляды. Поттер утешал себя лишь тем, что он делает это для науки и для того, чтобы не отчитываться перед министр какими-то завуалированными словечками и фразочками, а иметь полную картину того, что на самом деле произошло с Пожирательницей.

Гарри много разговаривал с Беллатрикс на разные темы, и посетители и персонал привыкли к этому; заодно врачеватели узнавали, что произошло за последнюю неделю. Свежие выпуски «Пророка», конечно, читали и перечитывали до дыр, но большинство громких новостей приобретали слухи, которые временами превращались в сюжеты для очередного романа. Гарри рассказывал Блэк практически обо всем: и кого повысили в звании, и кого суд Визенгамот судил на этот раз и по какой причине; и про то, как дементоры нападали на магглов, из-за чего министр магии неоднократно жаловался.

И сегодня он пришел — но сегодняшний день был особым случаем. Несмотря на то, что женщина была на грани жизни и смерти, и шанс на то, что она никогда не очнется, были высокими, день рождения все же наступил, и поздравить именинницу хотелось. Он не знал, как сама женщина относилась к такому дню, праздновали ли день рождения сестры Блэк. И эта неизвестность отчего-то скручивала живот, заставляя просыпаться в холодном поту.

Да и сама тема дня рождения была щекотливой — Гарри только от Дадли знал, что означал этот праздник — надувные воздушные шарики, наполненные гелием, тянулись либо к потолку, либо стремились ввысь в небо, растворяясь маленьким пятнышком.

— Привет, Беллатрикс, — немного устало поздоровался Гарри, взяв стульчик и пододвинул поближе к изголовью пациентки. — Как поживаешь? Я, вот, немного устаю — в Министерстве до сих пор отлавливают последователей Волдеморт, представь? Я знаю, что ты сама была на стороне нашего врага, и я вижу, что тебе это радости никакой не несет. Тем не менее, — Гарри перевел дух и продолжил, — сегодня твой день рождения, и я пришел поздравить тебя.

В какой-то момент его окатило холодной водой, и тот не знал, что говорить дальше. Хотелось много чего рассказать, но вертящиеся на языке слова заплетались. Иногда Гарри совершал какие-то манипуляции с пальцами рук, нервничая и больше не зная, что сказать — впервые ему было настолько неловко, что там говорить о дне рождении-то…

Гарри не помнил, как оно все пошло-поехало, и каким образом он вообще пришел к бывшему врагу — до момента икс Беллатрикс была слишком фанатичной, бегая Волдемортом, как двенадцатилетние поклонницы грезят об их счастливых судьбах с кумирами, за которых они могли бы выйти замуж. Темный маг, наоборот, ценил такого рода преданность, что подливало масла в огонь: в конце концов, Беллатрикс медленно слетала с катушек, сама того не осознавая. Ее собственная одержимость темным повелителем привела к койке в больнице, к Гарри.

Герой Британии не знал, понимает и принимает ли мир бывший враг — глаза были все время закрыты, а врачеватели лишь разводили руками: никто из них не был в курсе, что вообще происходит. Также целители не один раз подмечали, что полного выздоровления ждать совсем не стоит, и бывшая приближенная Волдеморта в скором времени отойдет в мир иной.

— Я не знал, — между тем продолжил Гарри, — какие ты цветы любишь, но, — призвав вазу и наполнив ее водой, молодой человек положил скромный букет тюльпанов. Ощущение «трупного» запаха сменился ароматом цветов, несмотря на то, что Поттеру было неуютно дарить их при таких обстоятельствах и такому человеку. — Вот, с днем рождения.

На губах заиграла кривая, неуверенная улыбка.

Блэк все также лежала, не шевелясь. Да и какое там шевелиться, если все оно так и происходит. Мимо проходили врачеватели, бросая на сладкую парочку мимолетные взгляды, разные, но искренние. Радость, гнев, печаль, непонимание.

Гарри посидел еще немного — он смотрел в бледное, исхудалое лицо, которое, как казалось Поттеру, иногда хмурилось. Или так казалось из-за накопившейся усталости.

Он встал со стульчика, разминая шею. Бросил взгляд на бессознательного больного на койке. А затем направился к выходу, как можно скорее.

Фреда внизу не оказалось, и Гарри, быстро наколдовал записку, передал девушке за стойкой регистрации и попросил передать целителю. Девушка оглядела Героя с сомнением и презрением (господи, зачем он приходит сюда ради этой… стервы, лучше бы она сама уже сдохла, так недолго и от одиночества умереть можно), но улыбнулась и ответила, что сделает все то, что потребуется (да кому она вообще нужна?).

— Вам бы… освоить окклюменцию, — внезапно между делом посоветовал Гарри. — Ваши мысли… их очень хорошо слышно.

(Ой…)

— Вот-вот, — впервые за два года с окончания войны Поттер улыбнулся и направился к выходу. Впервые ему было спокойно и легко на душе, но кошки, скребущие душу в самой глубине, не переставали дергать его. И с чем это связано — Гарри до сих пор не понимал.

***

После всего того, что произошло в магическом мире — война, террор со стороны Волдеморта и его последователей: все это отложило отпечаток на душе каждого, кто каким-то образом участвовал в этой войне за моральные ценности, политическим режим, наследие волшебного мира… И Гарри после всего этого стал по большей части нелюдимым, предпочитая отсиживаться в доме на площади Гриммо и изучать глубины магического мира. И кроме него и домового эльфа в доме Блэков больше никого не было — каждое утро прилетали совы со свежим выпуском «Ежедневного пророка», а редко — письма от Гермионы Грейнджер или Луны Лавгуд. Больше ждать было не от кого — кроме как Джинни и Молли Уизли. Больше от семьи Уизли письма не приходили — да и зачем, пожимал плечами ветеран.

Все письма приходили либо утром, либо в первой половине дня до часу дня — после чего Гарри блокировал пути для сов, чтобы они не прилетали с ненужными письмами. Из-за чего с ним часто связывались по камину — в основном с ним связывался министр Шеклболт, который передавал послания, но Гарри на глазах сжигал конверты и складывал руки на груди.

С этого момента между ними установились прохладные отношения.

Но Гарри с самого утра преследовало чувство неизвестности, как будто его преследовал кто-то. Сидя на кухне и попивая кофе, Гарри перечитывал газету «Пророка» и нервно поглядывал на настенные часы. Стрелки близились к семи часам вечера, как вдруг в окно раздался стук.

Волшебник отложил газету и прислушался. Стук продолжился, и Гарри посмотрел в окно.

На карнизе восседал огромный белоснежный филин. К белому с коричневыми пятнышками было привязано письмо, которое пришло, как ни странно, из больницы Святого Мунго — и такого поворота Поттер явно не ожидал. Он впустил филина внутрь и взял конверт из плотной бумаги. Крупными буквами было написан адрес получателя, обратного адреса не обнаружилось.

Гарри поспешил раскрыть конверт и прочитать первые строчки. Но содержание шокировало и разъяснило, почему под ложечкой закралось такое странное чувство.

в письме сообщалось, что Беллатрикс Блэк пришла в себя и очнулась…