Глава 18. Хилая амазонка (2/2)

Всё это Лалге объясняла Пантайя по дороге в палаточный лагерь.

Царица представила иному своих телохранительниц. Заметила с улыбкой, что её забавляет сочетание имён. У первой, Тенчи – ударение на первый слог. У второй, великанши Тиники – на второй. У Тарсы – на последний. Но Тарсы пока что здесь не было.

Как бы ни был велик шатёр царицы, все амазонки там бы не поместились. Поэтому пир устроили снаружи. На попонах разложили еду, расставили кувшины с напитками.

Из шатра вынесли трон царицы. Им торжественно именовался обычный резной стул с высокой спинкой. Да и то сказать, таскать в походы настоящий, тяжеленный трон несподручно.

Пантайя зашла в шатёр переобуться. Вышла, улыбнулась Лалге.

-Это домашние тапки.

Одна из амазонок фыркнула. Шлёпанцы на шпильках, расшитые стразами.

-А это – мой подарок тебе. Парадные доспехи. Примерь прямо сейчас.

Лалге стало смешно, но он послушался, чтобы не обидеть, и надел жилет из толстой кожи, наручи, поножи и короткую юбку, густо расшитые стразами. Теперь гость сверкал на солнце стекляшками не хуже царицы.

Ели, пили, говорили. Лалга пытался напомнить о припасах. Попозже, всё время отвечала Пантайя.

После пира были танцы. Царица махнула рукой, маленький оркестр заиграл, остальные амазонки пошли танцевать.

Лалга с интересом смотрел.

Одна извивалась, как змея, забавно подёргивала бёдрами и плечами. Вторая неистово прыгала, размахивала руками и ногами, трясла волосами, казалось, вот-вот голова оторвётся. Третья кралась на цыпочках и притопывала. Четвёртая кувыркалась через голову…

Лалга с интересом слушал.

Плясали амазонки ловко и энергично, а вот играли из рук вон плохо. Гурай словно задыхался и звучал не в тон, не в такт, неровно. А у женщины с киарой пальцы спотыкались за струны.

Не подвела только барабанщица, под её бешеные ритмы и плясали.

Лалга усмехнулся, подхватил свободную киару. Выдал сложное тремоло.

Кто-то услышал, сделал знак, все с любопытством притихли.

-Ай-яй! У тебя киара хихикает! Как это ты так сделал?

Лалга играл. Пантайя не выдержала, соскочила с трона и пошла танцевать.

Тенча играла затейливо и яростно. Словно инструменты были её врагами. Можно было ясно представить, что так же легко, как барабанными палочками, она жонглирует оружием. Тенча своими барабанами заглушала всех. Но Лалга и сам давно забыл, что надо играть, засмотрелся на царицу. Женщины бросили киары и дудки ещё раньше. И Пантайя танцевала только под барабаны.

Лалга не заметил, как поднялся с места и начал двигаться рядом с ней, вместе с ней, не сводя глаз с гибкого тела. Женщина проделывала всё то же, что он видел у предыдущих танцорок, но гораздо изящней.

-Если бы они двое были моими детьми, я пришла бы в восторг.

Кто из женщин это сказал? В плотной толпе не понять.

Тенча бросила палочки внезапно.

-Раз ты гость, то можешь выбирать, - процедила сквозь зубы. – Которая у тебя будет первой, выбирай любую из нас.

Лалга посмотрел на Пантайю. Она молчала и призывно улыбалась.

-А мне нужна одна, - сказал иной и ушёл по знаку тонкой руки в шатёр.

-Что он о себе возомнил? – не сдержалась барабанщица. - Ему тут гарем предлагают, другой визжал бы от счастья, а этот нос воротит…

Царица остановилась посередине, посмотрела на Лалгу. Он не похож на других мужчин не только внешне. Он не стремится нападать, и при этом искренен. Поэтому и ей не хотелось сражаться, одерживать верх, усмирять. Она к своему удивлению поняла, что не хочет действовать силой, как принято у амазонок, а желает, чтобы он сам пришёл к ней, чтобы полюбил её. И даже — о боги! - чтобы остался с ней навсегда, вопреки обычаям.

Да ведь он и пришёл.

Пантайя дёрнула шнурок у ворота, прозрачные лепестки платья соскользнули к ногам. Под ними оказались две повязки, грудная и набедренная. Сверху две чешуйчатые чашечки и две ниточки, снизу чешуйчатый треугольничек и всё те же две ниточки.

Лалга заинтересовался одеждой, какой до сих пор не видел. Нагнулся, чтобы рассмотреть поближе. От дыхания забавно запотели блестящие чешуйки. Он тихонько провёл пальцем, снова подышал. Гладкая кожа рядом с чашечкой пошла мурашками. Он нарочно дразнит или действительно увлёкся бронелифчиком, забыв про его обладательницу?

-Тебя не предупреждали о последствиях подобного обращения с женщинами?

Пантайя частенько выражалась языком законодательных кодексов, которые уже несколько лет изучала.

-Не-е-ет, - в певучем, низком голосе прозвучала откровенная, лукавая улыбка, и мурашками пошла вся кожа.

-Похоже, ты не возражаешь против последствий?

Лалга покачал головой.

Она опрокинула его на постель и сама упала рядом.

-Зачем тебе в пустыню? – шёпот жаркий, как ветер от дюн, защекотал ухо. – Оставайся у нас. Но тогда ты будешь под моей властью. Здесь правлю я.

Он снова покачал головой.

-Не хочешь подчиниться женщине? Мужское высокомерие?

-Мужчина ты или женщина, в данном вопросе без разницы. Я не подчиняюсь никому.

Ночью по степи носилась на армаке туда и сюда одинокая амазонка. Не охраняла, хоть и смотрела в подзорную трубу царицы. У боевых женщин всё общее, только оружие может быть личным. Тенча трубу просто взяла, без спроса.

За деревней появилась стоянка. Сотня палаток, люди в форме бегают. С некоторых пор заявляться сюда с гвардией мог только один человек.

Тенча раздумывала недолго.

Царица обещала его всем. А теперь заграбастала общее имущество. И не отдаст, это ясно. Имущество тоже упрямо отбрыкивается. Ладно. Не всем, так никому. Заодно и заносчивую дуру скинуть.

Тенча ударила пятками в бока армаки и понеслась к стоянке.

7.

-Твирну ехал на юг? Идиоты! Твирну пахнет свежей рыбой! Свежей, а не солёной! Всех уволю нах! Ящерам отдам! Это он и был! А вы прозевали, совсем уже мышей не ловите, от запаха шарахаетесь!

Унтандъен бесился. Подчинённые – тупицы, староста деревни не лучше. Польстить думал.

-Добро пожаловать, къен Тан-Киримэ.

Этот титул Моору терпеть не мог. Не титул, а фикция. Тоже мне, владение – деревня, минимум для обязательного статуса. Да у любого вассала имущества в разы больше, как правило, целый замок, и даже не один.

Тофиэрбек отдала ему единственную недвижимость, которой могла полностью распоряжаться. Отдала последнее. Истинную верность Моору понимал и ценил. Он не уступит эту женщину никому, ни жрецам, ни демонам. И тронное имя королевы он терпеть не мог. Риджаура, так её зовут по-настоящему. Риджа.

Наступит время, когда ему не будет указывать никто, и тогда он станет называть всё и вся подлинными именами.

У входа в шатёр позвонили в колокольчик.

-Великое Сияние, к вам посетительница. Амазонка с жалобой на царицу.

Моору слегка улыбнулся. Умный сотник. И амазонка кстати. Интриги он любил. Заодно спросить можно. Желая получить своё, она охотно выдаст всё остальное.

Крыланы доложили, где беглец. Герцог помчался с личной сотней, оставив позади войско. Если иной уйдёт на земли кайо, то ищи-свищи. Туда только с войском являться, значит, снова ждать. Но в Киримэ ни соркова демона, ни маленькой эльты не оказалось. Может, амазонке что известно.

Вошла женщина, на одежде полно никчёмных побрякушек, значит, себялюбива. Поклонилась низко, в глазах опасение. Боится, это хорошо.

-Говори быстро и кратко. Чего хочешь?

-Царица! Делает не по правилам, заграбастала общее, притесняет!

-Так в чём незадача? Обвините в нарушении и сместите. Ты думала, что я всё сделаю за тебя? Нет, милочка. Я могу поддержать. Но, чтобы тебя признали, надо сделать всё по закону.

Предыдущую правительницу немного жалко. Хорошенькая, умная, образованная. Даже слишком. Та, что боится и слушается – лучше.

-Итак, я тебя поддержу. А теперь скажи-ка мне откровенно, не видели ли здесь необычное существо, демона, очень опасного. Его легко узнать по особой примете – волосы сразу двух цветов.

-Так он у нас! Хочет зачем-то в пустыню, а пока что гостит в шатре царицы.

-Выдайте его мне, доставьте живым или мёртвым.

-Нельзя! Он гость, это не по нашим правилам! К тому же, он ещё не ночевал с девочками, они этого очень хотят.

-А мне плевать, чего хотят девочки. Если не выдадите демона, я сровняю с землёй ваше кукольное государство и закопаю всех амазонок. Если ты думаешь, что у меня всего лишь сотня против ваших трёх, то сюда идёт всё моё войско. Против регулярной армии не попрёшь.

Да это же чудовище. И как с ним Пантайя разговаривала, да ещё чего-то добиться ухитрилась?

-Девочки будут против, не признают меня! Нет такого закона – выдавать!

-Значит, придумаешь новый. Мне всё равно, что вы сделаете с царицей, и кто будет вами править. Но чтобы демон был доставлен мне, с царицей или без! По закону. Сроку вам сутки. Иди.

Гвардеец откинул занавес. Тенча, шатаясь, вышла.

Сорки. Хитрый Унтандъен, хочет всё сделать чужими руками. Да чтобы всё было по закону, а он как бы вовсе ни при чём.

Тенча была сильна и быстра, непревзойдённый боец. Но в интригах ни бум-бум. Тем более, что надо всё по закону. Чтобы новую царицу признали добровольно и охотно. Посоветоваться бы.

Жаль, что Тарсы ещё нет.

8.

У Тарсы заболело сердце.

Небывалое дело, она здорова, как армака, и вдруг нате вам.

Она ничего не сказала новым подругам, просто исчезла. И помчалась на юг, отчаянно, без отдыха, загоняя и себя, и животное. Она была готова кидаться на мечи, на игломёты, на отряды. От неё шарахались встречные.

Гвардейцы не задерживали. Это не иной, которого ловят, просто баба с заскоками, на морду страшная. Да пусть себе несётся.

Она загнала армаку, украла другую... Полетела бы, если б могла.

Что-то грозило Пантайе. Девочка слишком молода и неопытна для того, чтобы править. Красивая девочка, вся в отца. Только глаза, как у матери. Даровитая, умная. Сильная, но не для этого общества. Ей бы в город, читать книги, танцевать, а не драться. Хилая Амазонка. Знать бы, какая зараза первой так её прозвала…

Последняя армака свалилась замертво, когда Тарса влетела в лагерь.

На землю пала тьма. Вокруг было тихо, часовые на местах. Как обычно, девочки ещё тренировались. Пантайи среди них не было, тоже как обычно.

Женщина бросилась к шатру. Занавес оторвался. В пышной постели сплелись два тела, стройное женское и могучее мужское. Двухцветные волосы укрыли бесценное лицо, виднелся край щеки, сильно румяной. Тарса, шатаясь, вышла. Её не заметили. За спиной раздался звонкий крик и сразу же – низкий стон. Вот те раз. Иной сам нашёлся.

Мир плыл перед глазами. Неужели предчувствие впервые обмануло? Тарса забрела в палатку, рухнула и отрубилась. Тут же кто-то затряс её за плечо.

-Что случилось? – С трудом разлепила горящие веки.

-Срочно! Бери армаку, отскочим в сторону, - Тенча выкатывала глаза.

-Нет армаки, загнала. Показалось, что я тут нужна.

-Ого! Неужто у меня вышло колдунство? Я так хотела, чтоб ты была тут! Бери Вискину животину, это очень срочно!

Тарса, пошатываясь, вышла. Тенча убежала, топоча, словно однорог, и вернулась с двумя армаками. Женщины уехали от лагеря в степь.

-Новая возможность! Скинуть спесивую дуру! – Тенча возбуждённо таращилась. – Она захапала, общую, как её! Сам Унтандъен меня поддержит!

Тарса не удивилась. Честолюбивую товарку давно бесила Пантайя.

-Где ты Унтандъена взяла? И что он хочет взамен?

-Ты неслась мимо стоянки! Не заметила, что ль? Он хочет труп демона! Сдам ему обоих!

Не заметила, да.

-Если ты просто скинешь её или убьёшь, тебя не признают.

-Сама понимаю, не мелкая, - буркнула Тенча. – Потому и советуюсь.

-Если ты сдашь их обоих Унтандъену, тебя тоже не признают. Девочки сделают вывод, что ты действуешь, как разбойник, и в будущем так же можешь поступить с любой из них, с ними со всеми. Надо по закону.

-Герцог то же самое талдычил. По какому закону? У нас их сроду не было!

-Она хотела сделать кодекс. Изучала законодательство эрминов, традиции кайо, даже поверья ороле. Но не успела.

-Ну да, всё пела. И плясала.

-Наши правила никто не записывал, но они есть, ты их знаешь. И древние законы тоже есть. И древняя история.

Сердце болит. Голова, как в тумане. А надо думать.

-У нас всё-таки есть древняя история? И законы? А ты откуда знаешь?

Оттуда. Кто бы мог подумать, для чего пригодятся рассказы мужчины.

-Разговаривала со старыми женщинами, что уехали, но не забыли.

-То, что надо! Не спи! Ну?

-Погоди. Нужен закон, точно подходящий к нашему случаю. Дай сообразить.

Тенча поджала губы, но послушно замолчала.

Тарса никогда не отвечала сразу. Все решения для себя и советы для других тщательно обдумывала.

-Она присвоила общественную собственность, это хорошее обвинение, годится. Есть древний закон, по которому виновных правителей, да и не только их, приносят в жертву ящерам. Эрмины у нас этот закон позаимствовали.

-А, так это они у нас его, а не мы у них того? Во как! Вижу, ещё не всё?

-Не всё. Раньше стул предводительницы завоёвывали в поединке. Нами могла править только сильнейшая.

-Точно! Это справедливо!

-Сначала свяжем иного, чтоб не помешал. Затем ты прилюдно обвинишь её, вызовешь на бой и легко поборешь. Не рань и не убивай, прояви милосердие, опять же напоказ. Девочкам понравится. Свяжем и её. И отдадим обоих ящеру. Унтандъена пригласим посмотреть на обряд. Всё. Трон будет твой.

-Черепашья сила! Как просто и как здорово! Ты будешь моей советницей! Самой высоко… положенной? А, не, поставленной…

Лалге показывали лагерь. Подкрались со спины, замотали в сеть. Он не ожидал, ничего не успел сделать.

-За что? – только и спросил, когда подошла Пантайя.

-Прости. Ультиматум Унтандъена. Мне пришлось выбирать – жизни всех моих девочек или твоя жизнь. Долг перед подданными… - Она изящно плакала.

Тенча довольно посмотрела на свёрток.

-Ну вот. А теперь разберёмся с тобой.

-Что? – Пантайя изумилась. – Ты сошла с ума?

-Это ты сошла с ума! Заграбастала общую, как её!

-Присвоила общественную собственность, - привычно поправила царица. – Лалга не раб, чтоб его присваивать. Он гость, и его благосклонность – дело добровольное. Я выдам его Герцогу только ради вас. Я царица, и должна…

Тенча перебила. У неё вдруг прорезалось красноречие.

-Царица, фу ты ну ты! Шпильки в патлах, шпильки под пятками, мешок кисейный до полу! Тьфу! Сроду у нас таких цариц не бывало! Править должна сильнейшая! А ты... Чужое словоблудие в голову вбивала, мечом махать разучилась, мышцы и волю в тряпки превратила! Какой враг будет считаться с таким вождём и с таким народом?

-Дура! Мир меняется, меч уже не решает всего! То, что ты именуешь словоблудием, называется искусством взаимоотношений правителей, и оно нужно, как никогда раньше! Мир уже другой, а ты всё железкой машешь!

-Отношения какими были, такими и остались — кто сильней, тот и прав!

-Но кто сильней, выясняют уже не оружием, а с помощью других доводов!

-С нами и выяснять ничего не будут! С землёй сровняют, всех закопают! Прослышат, что мы боевой дух и ратное мастерство утеряли, вмиг прихлопнут!

-Никто его не терял! Махать мечом — дело рядовых воинов! Или они у тебя тренироваться перестали? Моё дело — править и представлять вас перед другими правителями, а для этого надо соответствовать общему уровню!

-Вот мы и проверим, как ты соответствуешь! Я вызываю тебя на поединок, как полагается по нашим законам!

-По каким законам? Я их ещё не написала!

-По древним! Неписаным, зато верным!

-Ты спятила! Тиника! Скрути её!

-Так, это… Она права! Ты ведь нарушила! Отвечай по нашим законам!

Пантайе пришлось сражаться.

Очень скоро царицу положили связанной рядом с иным.

9.

-Что мы делаем? Идём за войском! Ждём, когда его снова поймают?

Ира и Брен сидели в яме, потому что над рощицей кружили крыланы.

-Мы прячемся, чтобы не поймали нас.

Черныш и Рыжка лениво жевали охапку травы, одну на двоих.

-Надо обогнать войско! Они снова его поймают, и мы снова опоздаем! Может быть, уже окончательно, - голос её пресекся.

-Как обогнать? Ты это видишь? – Брен чуть раздвинул ветви над ямой.

Холмы почернели от людей в форме, небо почернело от стаи крыланов.

-Вдоль Кауанки разъезды, на востоке ловцы. Вот если бы была шлюпка…

Кауанка – приток Виртана, та река, по которой она с мауром плыла на пароходике, удирая от Камбея.

-А вот это видишь? Ведущий кристалл от двигателя. Как он вставляется, не знаю, я умею водить, но не чинить. Шлюпка – на дне озера.

-Опять врёшь?

Она просто отвернулась. Пусть думает, что хочет. Возражать сил не было.

-Ты думала, что будет, если мы его не найдём? Нет? А ты подумай.

-Не собираюсь! Нам надо его найти!

Но невольно задумалась. Они уже пытались обогнуть войско с флангов. От разъездов ушли, от ловцов ушли, спасибо чутью армак. От крыланов отбился Брен, расстрелял все иглы в своём оружии, и они двое спрятались. Прорваться вперёд не удалось.

-Только реветь не вздумай! Видеть не могу!

Брен внезапно схватил её в охапку и поцеловал.

Вырваться, или хотя бы увернуться от его губ не получилось, так крепко эрмин держал её. Но расслабиться и стать безразличной было можно.

Пират отпустил девчонку, довольно улыбнулся.

-Ну вот, так и знал! Хоть чуток ожила.

Она растерянно моргала. А что, если, в самом деле, она больше никогда не увидит своего маура… Чтобы выжить, ей надо будет выкинуть прошлое из головы. Брен ничуть не хуже, красивый, добрый, насколько тут могут быть добрыми люди. Он позаботится о ней. И целуется не менее изощрённо, вызывая те же чувства. Почти.

Не-е-ет!!!

Ира молча, яростно замотала головой. Не вызывает! Не может вызывать! Никто не может вызывать у неё те же чувства, каким бы искусным ни был!!!

Не хочу!!!

10.

Они лежали в палатке рядом, связанные по рукам и ногам. Пантайя плакала, теперь уже по-настоящему. Лалга молчал и не смотрел на неё.

У входа остановилась Тарса. Охранницы наблюдали.

-Жемчужная лодка в степях Эрминдъена рискует погибнуть в воздушном бою. Ящер видит, кто живёт не по правилам. Старый, мудрый ящер видит всё.

Тарса громко расхохоталась и ушла. Охранницы посмотрели ей вслед с ужасом и жалостью. Самая здравомыслящая из них сошла с ума.

Бывшая царица так не считала.

Давным-давно Тарса придумала язык, понятный только им двум. Фраза несла тайный смысл. На лодке выходят в море и ныряют за жемчугом. Только ножом из зуба сорка можно срезать ракушки со скал под водой, как и рассечь прочные верёвки. У маленькой Паны морем служил широченный жертвенный камень, а кораблик изображал нож Тарсы. На этой лодке жемчужного цвета куколка-принцесса целыми днями плавала в поисках своего принца.

Нож из зуба сорка в жертвенном камне! Там есть щель. Надо опасаться крыланов. И резать верёвки только тогда, когда покажется ящер. Чтобы люди отвлеклись от жертвы, не заметили, не помешали. Ящер старый, приблизится неторопливо. Но времени будет всё равно мало.

В палатку вошли, взяли двоих пленников и понесли. Ну, как сказать. Понесли Пантайю. Лалгу пришлось волочить на попоне, поднять его никто из женщин не смог.

-Попону в дырья изотрём. Можно было и так волочь.

-Нельзя. Жертвы должны быть целыми.

На краю обрыва собрались люди – амазонки, сельчане из Киримэ, гвардейцы. И Унтандъен был здесь.

Амазонки положили связанных возле плиты. И так сойдёт. Ещё не хватало затаскивать на камень неподъёмного иного. Женщины поднялись наверх.

-Дай сюда, - Тарса отобрала у Тенчи собачий свисток. – Мы же хотим позвать того, кто живёт в этих скалах, а не целую стаю из пустыни. Нам нужна казнь, а не массовое побоище.

Она тихонько дунула. Никто из людей звука не услышал, только Лалге резануло уши. Все стояли и смотрели.

У Пантайи сдали нервы. Если она будет ждать ящера, то может не успеть.

-Лалга!

Он не повернул головы на громкий шёпот.

-Не время выяснять! Загороди меня и сделай вид, что мы пытаемся заняться любовью в последний раз! Здесь есть нож, я разрежу верёвки!

Он впервые за сегодня посмотрел на неё. Молча подполз вплотную и сделал вид, что целует. На обрыве захохотали, кто-то пронзительно свистнул.

Пантайя неловко пилила верёвки, сначала на себе. Она могла это делать, ей небрежно связали руки спереди в знак презрения.

Из-за скал появился ящер. Он медленно ковылял, медленно вертел головой, медленно подходил. Всё ближе и ближе. Бывшую царицу затрясло.

-Быстрее, - сквозь зубы прошипел Лалга. – Зелёный близко.

Она освободила свои руки и ноги, взялась за его путы. Золотого замотали на совесть. Сеть, поверх неё верёвки, много витков. Это невозможно.

Ящер подошёл вплотную и только тогда заметил двоих людей. Посмотрел на них, моргнул, затем поднял голову и уставился наверх. Люди попятились от края обрыва. Он снова посмотрел на приготовленную для него добычу и довольно осклабился. Человеческая мимика на звериной морде с длинной зубастой пастью выглядела жутко.

-Я не успею! Прости! – вскрикнула Пантайя, вскочила на ноги и бросилась к скалам.

Ящер раззявил пасть, в ней не хватало зубов. Лалга откатился. Но недалеко. Ящер шагнул и схватил его за ноги. Лалга извернулся, зелёный уронил его.

Люди на обрыве замерли, наблюдая, чем закончится борьба связанной жертвы и свободного, но неловкого хищника.

Золотой снова попытался откатиться, ящеру это надоело, он наступил на строптивую жертву лапой, схватил поперёк туловища и поволок в скалы.

Герцогу это не понравилось, он со своей сотней поскакал за ящером.

Смотреть было больше не на что. Люди постепенно разошлись с обрыва.

За Тарсой никто не следил. Ночью она взяла двух армак, нашла Пантайю в пещере. Пана тряслась от страха там, где когда-то играла девочкой.

-Ты могла хотя бы метнуть нож. Если уж не успела разрезать верёвки. Хотя, тогда было бы нечем защититься от ящера, если бы он сюда пришёл. Сильно испугалась? Ничего, главное, жива.

Тарса подсадила бывшую царицу в седло и повезла кружным путём к отцу, у которого когда-то отобрала младенца ради подруги.

11.

Брен мог держать в руках скорпионов и фаланг. Надо подставить ладонь, чтобы само заползло, и не делать резких движений, тогда не укусит, а потом резко опрокинуть кисть, стряхивая опасное существо на землю, чтобы укусить уже и не успело. У скорпиона яд, у фаланги просто остатки трупной трапезы на жвалах, а своего яда нет.

Пират развлекал девчонку, она пугалась и немного оживала.

Она не запомнила, как эти существа называются по-эрмински.

Когда наступает депрессия, приходит неверие и равнодушие. Еда, какая попало и когда попало, часто без мяса, дала о себе знать. Ира теряла и силы, и волю, и двигалась вперёд только на упрямстве, не зная, надолго ли его хватит.

С композитором и врачом давно расстались, гинкгордо идёт слишком медленно.

Эрмин и землянка ждали неподалёку от деревни Киримэ, когда оттуда уберутся гвардейцы, чтобы поехать и порасспросить. Здесь степь переходит в пустыню, это край обитаемого света, дальше только скалы, пыль и песок.

Еды не осталось, воды было мало, жара почти убивала. По ночам становилось не легче, слишком холодно.

Войско, наконец, убралось маршем восвояси. Пират сказал, что нельзя соваться в деревню обоим, ведь герцог ищет теперь не только золотого демона, но и небесную девчонку. Сначала он поехал один, но ничего не узнал. Жители, чем-то встревоженные и раздражённые, не разговаривали ни с пришлым, ни между собой. Тогда решила поехать Ира. Он не отпустил её одну.

Они приехали в Киримэ, и девушка пошла сначала в одну харчевню, потом в другую. Обе армаки остались привязанными возле первой. Брен шатался снаружи и поглядывал по сторонам.

Подросшим детям позволяют заходить в трактир. Спиртное им, понятное дело, не подают, но они могут так же степенно, как взрослые, устроиться за столом, есть и беседовать или слушать разговоры старших, приобщаясь к серьёзной жизни.

В обеденный зал забежали двое подростков, мальчик-эрмин и девочка-кайо.

-Ситан, ты всё пропустил! Нафиг надо было тебе ездить к родственникам?

-Можно подумать, я этим распоряжаюсь, - проворчал мальчик. – Это мама боится, что Демон заберёт меня в своё войско.

При слове «демон» Ира сразу начинала прислушиваться. Но здесь так называли Унтандъена.

-Правильно боится, вон ты какой вымахал, высокий да красивый! Но ты слушай! Тут такое было, такое! Царицу амазонок казнили! А я-то к ним убежать хотела! Но если меня будут выдавать не за тебя, всё равно убегу!

Ира уже слушала рассеянно.

-Так вот! Сначала пришёл Великий Герцог с войском...

-И меня сразу отослали «в гости».

-…Гвардейцы у него красивые такие, столько блестящих штучек на форме! Вот они все пришли и расположились тут. А затем при всех казнили царицу амазонок и демона, отдали в жертву зелёным ящерам! Жалко вообще-то, он красивый такой, волосы необыкновенные, двухцветные, сразу и золотые, и чёрные! Я поближе разглядеть хотела, да меня не пустили!

Ира сперва застыла, затем подошла на негнущихся ногах.

-Ты сама видела? Это точно? – голос звучал, как чужой.

Девочка не испугалась эрминскую тётю, невысокую и без оружия.

-Да! Зелёный ящер утащил его в пустыню, связанного по рукам и ногам! А царица откуда-то взяла нож, успела развязаться и убежать! Но править она всё равно уже не будет! У амазонок теперь новая царица! А у ящера во-о-от такие зубищи!

Девочка, довольная, что её внимательно слушает взрослая тётя, резко развела руки в стороны.

-Да-да, вот такие зубищи! Сразу пол-ноги откусил и поволок! Там столько кровищи было, ужас! За ящером красная дорожка оставалась!

-А дальше что было?

-А что могло быть? Всё! Что взял ящер, то – уже всё, с концами! Это же казнь была, поэтому никто отбивать не побежал, не пожалел.

-Никто не пожалел… - как эхо, повторила Ира.

Рядом с ней кто-то закричал, побежал, её толкнули, она пошатнулась и осталась стоять, где стояла.

Девочка не знала, кому рассказывает о мауре. Значит, это правда. Это конец. Его больше нет. Он навсегда потерян для неё. Больше незачем куда-то мчаться, выспрашивать, искать. Некого больше искать.

Слёз не было, ничего не было. Внутри возникла пустота, полное и абсолютное молчание. Теперь уже навсегда.

Ира стояла и не знала, что теперь делать. А зачем что-то делать?

Надо выжить и жить дальше. Она давала слово выжить. Как всё это теперь не важно…

12.

Над деревней снова закружился крылан.

Брен был снаружи, он никуда не заходил. Потому крылатого разведчика Унтандъена пират заметил сразу и ринулся в таверну, куда зашла Ира.

Он вбежал туда и сразу увидел её, она стояла посреди зала, неподвижно, с белым, как бумага, лицом. Он подбежал и схватил её за руку повыше локтя.

-Нас ищут! Уходим!

На него вытаращились двое детей, Ира не шелохнулась.

В таверну ворвалась женщина, похожая на амазонку, поймала за руку мальчика и потащила бегом наружу.

-Демон возвращается! Вместе со всем войском! – крикнула она.

Так некоторые кайо называли Герцога.

Брен больше ничего не сказал, подхватил Иру подмышку, выволок на улицу и засвистал.

Черныш вывернул из земли коновязь, резное бревно потащилось следом за ним, тогда он перекусил свою узду, затем Рыжкину, и две армаки с другого конца деревни понеслись на знакомый призыв.

Пират забросил безучастную девчонку, точно куль, в седло рыжей, захлестнул арканом, запрыгнул на Черныша, и два всадника помчались в пустыню.

Крылан полетел следом, но свалился от выстрела из игломёта.

Он упал на жертвенный камень.

А беглецы затерялись среди скал.