Глава 16. Немного о способах розыска демонов (1/2)

1.

Армака бежит плавно и мягко, потому что у неё не копыта, а пальцы с упругими подушечками. Армака пройдёт везде, потому что на пальцах у неё когти, но, если увидит хорошую дорогу или хотя бы тропинку, то выберет её.

Лалга ехал весь день.

Вначале мчался вскачь, потом армака резко сбавила скорость. Всадник ей не мешал. Раз четвероногая подруга пошла шагом, значит, устала, пусть отдохнёт. Он тоже отдыхал, поглядывал вокруг.

Широкая бетонная полоса тянулась напрямик, холмы возле неё словно кто-то обгрыз. По сторонам от дороги – поля, речки, деревни на холмах. Места, открытые всем ветрам и взглядам. Леса здесь не растут, прятаться негде. Но за ним ведь никто и не гонится.

Лалга глянул на себя, хлопнул ладонью по лбу и захохотал, армака на него оглянулась. Он так торопился убраться из Ицагаля, что ускакал, как был, в одной набедренной повязке, без вещей, без воды и еды.

Бывал ли он на этой равнине раньше?

Лалга по-прежнему ничего не помнил. Его тянуло на юг смутное, но сильное чувство. Там не только некие свои, но и что-то ещё, очень важное, возможно, его дом. Он ехал не по звёздам и солнцу, не по указаниям встречных, а вот по этому ощущению направления, в котором почему-то был уверен.

-Ты прав. Твои, наверно, где-нибудь на юге, - сказал на прощание Тауан. - Ты явно оттуда, уж очень теплолюбивый…

Безлюдный участок удобного пути вскоре закончился, а с ним – и возможность свободно мчаться вскачь. На большой дороге через равнину стали попадаться прохожие и проезжие. На Лалгу показывали пальцами. Что-то кричали вслед.

Дама в колеснице сперва приглашала ехать с ней, затем велела охранникам поймать. Встретились и другие люди, что хотели захватить «бесхозного раба». Они не догнали полуголого всадника на стремительной чёрно-жёлтой армаке.

Это были мелкие неприятности. Он избавился от них, как только свернул в холмы. Армака вздыхала. Ей теперь приходилось то и дело подниматься на склоны и спускаться с них.

Вода течёт везде, но еда нужна срочно, особенно для армаки. Она устала, унося его от всяких охотников за необычными существами. И одеяло не помешает. По ночам, под открытым небом, холодновато.

Еды на холмах нет, как и лесов. Никакой дикой живности. Придётся сунуться к деревне. Если его заметят, то наверняка тоже погонятся.

Но к домам подбираться не пришлось. Между холмов текла речка, возле берега плавали домашние птицы. Лалга вволю напился воды на пару с армакой, поймал птицу, ощипал, съел сырьём ногу, остальное отдал четвероногой подруге. Она благодарно боднула его виском в плечо, отворачивая рогатый лоб, и быстро сжевала угощение.

Ночью они дремали, свернувшись в один уютный клубок. Ныли руки и ноги, Лалга не мог заснуть, ворочался возле большого, тёплого бока, тревожил армаку. Как же назвать верную подругу? Она так ловко уносила его ото всех, будто дорогами управляла. Тана-д-ган, Повелительница Дороги. Или просто Тана. Армака согласно фыркнула.

Утром пастух из ближайшей деревни погнал в поле стадо. Одна квиша отбилась в сторону, Лалга поймал её. Ножа не было. А когти на что?

Неохота есть сырое мясо, но разжечь костёр нечем. Тана довольно пофыркивала, уплетая квишатину. Оставшийся кусок Лалга завернул в листья, перевязал стеблями травы и приторочил к седлу.

Если кража птицы прошла незамеченной, то поимку квиши засекли. За Лалгой погнались всей деревней.

Он смеялся, уходя от погони. Игломётов и ружей у сельчан не было, а их коренастые армаки не шли ни в какое сравнение с Таной.

Люди вернулись домой, так и не поймав грабителя.

Под вечер в деревню прискакал гвардейский разъезд во главе, шутка сказать, с самим Унтандъеном.

Сельчане пожаловались ему на то, что в округе появилось невиданное существо, наверно, демон, и скорей всего, опасный.

Герцог приказал согнать всё стадо, забить животных, нашпиговать отравой и разложить по холмам. Испуганный староста распорядился, и это было сделано с невиданной скоростью. Унтандъен довольно улыбнулся при виде такой расторопности и пожелал узнать подробнее о демоне.

Староста дрожащим голосом поведал об утреннем происшествии.

-Он уже ушёл вперёд? Что ж вы раньше не сказали? Не поплатились бы стадом. Ничего, это всё равно кстати. Зверь, уходя от погони, часто петляет. Может и назад повернуть, путая след. Ну, так тут его тоже будет ждать тёплая встреча. С угощением.

Затем Герцог распорядился бросить любые другие работы и выкопать вокруг деревни ямы-ловушки.

Деревенские очень пожалели о своём поступке. Теперь они предпочли бы потерять всего лишь одно животное. Демон взял только его и убрался восвояси, Герцог же извёл на отравленные приманки всё стадо.

-Надо было пожертвовать демону квишу и молчать. Если бы мы знали…

Время от времени Лалга видел на большой дороге патрульные посты. Он объезжал их по большой дуге. На всякий случай. И мчался дальше на юг.

За ним высоко в небе летел крылан.

2.

По большой равнине, растянувшись во всю ширину между рекой Кауанкой на западе и горным хребтом на востоке, походным маршем двигалось войско. Его вёл Унтандъен.

Он отправил на восток группы ловцов с собаками, а на запад верховые отряды, разослал во все стороны гонцов с приказами.

Он собирал донесения, объезжал патрульные посты и деревни. Носился на армаке в одиночку и бесился. Кто-то где-то видел, и всё. То, что демон едет на юг, Герцогу давно доложили. Этого мало. Плохо стараются.

Армака Милочка смертельно устала. В конце концов, она встала и упёрлась в землю всеми четырьмя ногами. Герцог хлестнул плетью. Она укоризненно на него посмотрела и не двинулась с места.

-Ты тоже хочешь меня предать?

Он словно впервые увидел, какой она масти. Спрыгнул с седла, выхватил из ножен меч. И вонзил с размаху. Мощный, умелый удар попал точно в цель. Милочка рухнула на траву. Она не пыталась увернуться, как в бою.

Герцог ушёл, не оглянувшись на труп в чёрно-жёлтую полоску.

Первый же разъезд снабдил правителя другой армакой, бурой, коренастой, менее быстрой. Зато послушной.

Въезжая в лагерь, Моору вспомнил. Он стоял близко, Милочка успела бы насмерть хватить его клыками. Но не сделала этого. Только посмотрела долгим взглядом и умерла. Он сжал челюсти и вошёл в шатёр.

Тофиэрбек наигрывала на маленькой киаре задумчивый мотив.

-Ты приехал на другой армаке. А где Милочка? Отдыхает? Давно пора.

-Нет больше Милочки, - процедил Моору.

Королева больше ничего не спросила. Она поняла.

-Вина хочешь?

Он пил редко и немного, но сейчас это явно требовалось.

-А оно есть?

Вчера вроде вдвоём прикончили последнюю бутылку. Почти как раньше.

-Конечно.

Она сама налила ему в серебряный походный кубок и подала. Она всегда предусматривала для него много необходимых мелочей. Вот и о вине позаботилась, вовремя приказала раздобыть.

Он отпил из кубка и улёгся навзничь, заложив руки за голову. Посмотрел на свою королеву, слегка усмехнулся.

-Знаю, о чём ты хочешь спросить. Его не поймали. Пока.

-Войско движется медленно. А он далеко впереди, - спокойно заметила она.

-Ненадолго, - он снова усмехнулся. – Его разыщут, никуда не денется.

-Расскажи мне о способах розыска демонов. Хоть немного, - попросила Тофиэрбек. Это выглядело так, словно она просто занимала его лёгким разговором, чтобы он отдохнул. Как раньше. Она всегда любила слушать его рассказы, о чём угодно.

-Разве что немного, - без напряжения ответил Моору. - Ловушки и зверушки уже приготовлены, остаётся только подождать, пока главная дичь попадётся.

Всех его хитростей она не узнает, а если и узнает, то обойти не сумеет. Она уже давно ничего не предпринимает. Людей снова не разослала. Впрочем, как обычно – быстро устаёт прикладывать усилия и ждёт, что всё сделает он.

-К примеру, демона найдёт демон. Крылан способен высматривать с воздуха днём и ночью. И не только высматривать. Жаль, что объяснить, как следует, он не сможет, но мне достаточно и точного направления.

Королева кивнула. Летучее племя телепатично, вот только эрмины передавать мысли не умеют и не знают языка крыланов, он ультразвуковой.

-Его скоро поймают и доставят в клетке. Тебя это устроит? – он зорко посмотрел на неё.

-Да, вполне.

-Способов розыска много. Когда у тебя в распоряжении огромная государственная машина, всё становится просто.

-Зачем же ты двинул её всю – против одного существа?

-Потому что это элет. Он опасен.

-Мне кажется, это просто иной. Как твирну или крылан. Нет никаких доказательств того, что он элет. Он выглядит дикарём. Или я чего-то не знаю?

-Не знаешь. Но доказательства косвенные. Других таких существ нет нигде на Форсе. И до сих пор не было. К сожалению, у него стёрта память.

-Тогда это уже не элет, а дикое животное. Он все навыки утерял. Мы легко поймаем его, - улыбнулась Тофиэрбек. – И увидим, на что он годен.

-Мы поймаем? – Моору усмехнулся.

-Ты, - поправилась королева, продолжая слегка улыбаться.

Герцог присматривался.

Тофиэрбек подождала, не захочет ли он поговорить ещё, и безмятежно взялась за книгу.

Он знал о её прошлой жизни. Маленькая девочка потеряла любимых людей. Чтобы выжить и не сойти с ума, она научилась ни к кому не привязываться. Встречая человека, она мысленно сразу, заранее готовилась с ним расстаться. Она сейчас была спокойна, и внутри, и снаружи, он это чувствовал. Любая актриса, какая бы она талантливая ни была, так не сыграет.

Может, этот элет не так уж и нужен ей? Да и она ему. Он не пытается подобраться ближе и завязать отношения. Он стремится к каким-то своим целям, идёт на юг, и всё. Может, Унтандъен совершает ошибку? Никто не покушается ни на его трон, ни на его королеву.

Нет. Он – высшая власть, а потому совершать ошибки не способен. Если он потеряет уверенность в себе, его скинут. А элет есть элет, он всегда опасен. Даже потерявший память.

Он так пристально смотрел, что она, наконец, почувствовала этот взгляд, подняла голову от книги.

-И всё-таки. Почему ты всё это делаешь?

Он устал придумывать новые отговорки.

-Потому что могу.

3.

Лалга услышал звон и тут же свернул с дороги.

Он похлопал армаку по холке, нажал ладонью на шею. Тана легла и прижалась к земле, Лалга сделал то же самое. Трава была невысока, но всё же скрыла их.

Гвардейцы мчались на юг, тоже по одиночке. Их было слышно издалека, окованные металлом когти армак громко лязгали по бетону.

Прятаться приходилось всё чаще.

Стад в полях и стай в речках больше не попадалось, но везде по холмам лежали забитые домашние животные. Беглец не брал это мясо и Тану к нему не пускал. Он вспомнил горную деревню и отряд Дэссоркена. Там тоже туша валялась на видном месте. Отравленная.

Кого это так ловят, интересно? Не его же, в самом деле.

Тана жевала листья, Лалге они не понравились.

Затем он обнаружил ловушки.

Жители что-то копали на окраине очередной деревни. Лалга с другой стороны через сад подобрался к дому. Голоса во дворе заставили затаиться. Один человек торопливо седлал армаку, второй хватал его за плечо.

-Зачем ты сбегаешь? Она же тебя любит!

-Ага, как догонит, так и любит – чем попало, по хребту.

Кудрявый, щуплый парень, нахлёстывая армаку, поскакал прочь. На дорогу вблизи деревни были настелены ветви, армака прыгнула на них и провалилась вместе со всадником. Лалга подбежал. Животное лежало неподвижно, человек шевелился и охал, он упал между кольев на дне ямы.

От домов побежала толпа. Лалга ускакал.

К деревням стало не подобраться.

Люди натянули поперёк дорог тонкие верёвки, насторожили самострелы и капканы в тощих кустах, присыпали землёй ловчие петли, развесили сети.

В редких рощицах или у домов поджидали засады. Лалга чуял их издалека. Ветер доносил запах пота и крепкой браги, выдавал людей.

Ямы-ловушки беглец ощущал, как пустоты посреди дорог и тропинок.

По холмам скакали верховые группы сельчан, вооружённых вилами, косами, топорами, дубинками. Но Тана была быстрей других армак.

Беглец понял, что сельчане поймать его не могут. Главное – не подпускать их близко, не давать окружить и навалиться массой. Убивать он не хотел.

Что заставляло людей ловить его? Неужели только то, что он иной?

Сельчане рыскали вокруг, группы стали растягиваться в цепи, когда люди замечали беглеца. Они изматывали и Тану, и Лалгу, теснили назад, на север. Придётся прорываться с боем. Но сначала отдохнуть.

Везде валялось отравленное мясо, вызывая голод и ярость. Лалга так и не смог подобраться к домам. К ночи он обнаглел от отчаяния. Если уж еды нет, то хотя бы поспать надо. Он-то сидел в седле, а Тана весь день голодная носилась.

Ловушки проверяли по утрам и вечерам примерно в одно и то же время. Лалга приметил только что осмотренную яму, выждал, спешился. Отвалил настил, спрыгнул вниз. Вырыл колья из земли, позвал Тану и прикрыл их обоих сверху ветвями. Потом голодный Лалга заснул, пригревшись у бока такой же голодной армаки.

Рисковали, конечно. Зато хоть как-то выспались, а то на холмах, всё время настороже, получалось только дремать вполглаза.

Он добрался в южные горы, нашёл ущелье, а там оказалось пусто. Одни голые каменные склоны и крутые осыпи, под высоким, бледным небом. Никого и ничего, и глухая, равнодушная тишина. Он закричал в тоске, так что оглушительное эхо заметалось по ущелью. И проснулся.

Проснулся со странным чувством. Что-то надвигалось издалека, с севера. Словно огромная, незримая туча, тяжко беременная ядовитым снегом. Она приближалась, угрожая поглотить мир. Что-то похожее он ощущал, когда Лэза увозила его от жрецов. Но та туча летела быстро, а эта разрослась куда больше и наползала неторопливо, размеренно и неотвратимо.

Лалга встревожился. И сразу же рассердился на себя.

Да что он носится тут кругами? Так от погони не уйти. Ехать запросто, как немного ранее – уже невозможно. Его ловят.

Надо ускользнуть в сторону.

А затем – снова на юг.

4.

На западе горная гряда тянулась вдоль побережья океана и казалась близкой. Возможно, удастся уйти на юг по лесистым склонам.

От крестьян беглец больше не прятался. А зачем?

Вскоре увидел цепь из всадников на коренастых армаках. Выбрал не самое крепкое животное и понёсся во весь опор. Тана сшибла с ног чужую армаку, ударив грудью с разбега, и понесла седока дальше.

Люди завопили, бросились следом, но вскоре отстали.

Он мчался весь день, горы немного приблизились. Ночью спали по очереди.

Утром ветер принёс запах воды. На вершину холма они с Таной вползли, скрываясь в траве. Мимо леса и гор текла река. Не такая широкая, как Виртан, но вплавь не пересечь. По воде скользили лодки с людьми, а вдоль берега сновали гвардейские разъезды.

Хорошо, что он слышал их заранее.

Если разъезд мчится по низине, то можно лежать на верху холма даже в низкорослой траве, и тебя не увидят. Склоны тут слишком крутые, чтобы по ним носиться подолгу, гвардейцы сочли, что и так заметят беглеца.

Они двое провели здесь целый день. Армака объедала ближайшие колоски. Лалга пригибал ей голову, когда приближался отряд. Деваться было некуда, это был не гребень гряды, а отдельный холм. С другой стороны, тогда гвардейцы и скакали бы по гребню.

Под вечер разъезды убрались, Лалга поехал обратно. Увидел группу крестьян верхами и помчался прямо на них, но тут двое всадников растянули сеть. Другие тем временем окружали беглеца.

Лалга огляделся, почуял провал в земле. Путь в ту сторону был свободен. Понятно. Если беглец попадётся в сеть, то и хорошо, а так это способ загнать его в яму. Лалга решил прорываться, но вдруг увидел мысленную картинку. Тана перескочит ловушку, пока ещё можно разбежаться.

Он поверил ей, повернул в свободную сторону и отпустил поводья. Если Тана плохо рассчитала, они оба свернут шеи. Люди радостно завопили.

Армака подобралась, точно кошка, слегка присела и понеслась.

Участок с поникшей травой приближался. Люди медлили.

Тана взвилась в воздух, словно взлетела, длинным прыжком перемахнула через ловушку и приземлилась на твёрдую землю. Над холмами разнеслось заливистое ржание, похожее на смех. Ошеломлённые загонщики слушали удаляющийся мягкий топот. Не очень долго.

Хоргон же ему объяснял. С некоторыми животными можно разговаривать мысленными картинками. Почему он раньше не попробовал?

Тана устала и пошла медленно. Лалга увидел заброшенную хижину, больше спрятаться было негде. Он понадеялся, что отрядов ночью не будет.

В темноте на холмах пересеклись селяне и гвардейцы. Солдаты второпях чуть не поймали кого-то из крестьян, потому что он был один. Некоторое время делили, кому что осматривать. В хижину полезли те и другие разом.

Лалга замер. Притиснул Тану к полу, чтобы она не шевелилась. Если у тебя сильная воля, представь, что ты это не ты, а дерево, столб, груда мусора. И тебя не заметят в упор, говорил Джебизан.

Лалга изо всех сил представил себя и Тану грудой мусора, на которой валяется накидка из мешковины. Так учил Хоргон – хочешь, чтобы на тебя не обращали внимания прохожие, представь, что ты окутан потрёпанным, дырявым плащом из дерюги.

В дверной проём просунулись головы и руки с фонарями. Люди пыхтели, толкались, задние напирали на передних.

-Что там? Пусто?

Лалга перестал дышать и закрыл глаза, чтобы не отвлекаться.

-Не совсем.

Беглец еле удержался, чтобы не вздрогнуть.

-Груда дерьма какого-то, песок, труха. И дырявая дерюга сверху валяется.

-Дерюга? Может, для подстилки возьмём?

-Да тьфу на тебя, крохобор! Вонючей ветоши нам только не хватало!

Люди ушли. Лалга выдохнул. Называется, перестарался с ин-визом.

Равнина была не столько широкой, сколько вытянутой с севера на юг. Восточные горы виднелись дымной ниткой у горизонта.

В эту сторону от большой дороги чаще встречались рощицы, невысокие скалы. Беглец обрадовался.

Тана так устала, что ползла с черепашьей скоростью. В первой же роще забилась в куст и легла. Лалга оставил её отдыхать и пошёл поискать еды.

Должно быть, он тоже устал. На него внезапно выскочил пеший ловец, ухмыльнулся и спустил собаку с поводка. Лалга отвлёкся на неё.

Когда его подстрелили, он понял, что до сих пор ему сказочно везло.

У крестьян нет ручных игломётов, не положено. У гвардейцев они есть, но почти не в ходу, считаются «грязным» оружием трусов. Ловцы рабов используют любое оружие. Рабы – не люди, особенно если это иные.

Игла прошила руку. Фигня. Лалга даже не заметил бы раны, если бы рука вдруг не стала мокрой. Но фигня была отравлена.

Лалга почувствовал, что руки и ноги не слушаются, и упал.

Мужчина склонился к нему, накинул на шею ремешок.

-Какая прелесть. Дрыгаться не может, только болтать. Ну, скажи что-нибудь!

-Что сказать?

-Например, зачем ты так спешишь на юг. Что там у тебя? Почему тебя ловят? Там сокровище? Иначе, зачем столько усилий? Будешь молчать, задушу. Медленно. Люблю я это дело, знаешь ли. Сдам красивый скальп Герцогу.

Он затянул ремень туже, и Лалга торопливо заговорил.

-Что тебе с того? Награду получишь? Землю, деньги, дом, жену?

-Нет, награду получит мой хозяин.

-Тогда какой для тебя смысл?

Ловец не ответил, Лалга тоже замолчал. Ремешок затянулся.

-А может, и сокровище. Если задушишь, не узнаешь. Давай поговорим.

-Ну ладно, давай.

Ремешок ослабел.

-Так какой смысл в том, чтобы убивать? Если выгоды нет.

-Может, мне даже неинтересно, что там, на юге. Может, мне душить тебя приятнее. Вот и весь смысл.

Лалга ничего не сказал. Ремешок затянулся.

-А приятность в чём? Объяснишь? Может, ощущения интересные? Понять хочу. Что-то же в этом находят те, кто любит убивать.

Ремешок ослабел.

Это повторялось раз за разом. Лалга устал разговаривать, так устал, что даже подумал, может, дать ловцу задушить его. Не надо будет болтать, наконец.

Ремешок затянулся. Отравленный открыл рот снова.

-Всё-таки, ты мне объясни, смысл-то какой. По-моему, смысла нет. Лучше поехать со мной за сокровищем.

Это продолжалось долго, очень долго. Разговор ходил по кругу. Ловец натягивал кожаную петлю, когда траванутый замолкал, и ослаблял, как только тот произносил что-нибудь. Казалось даже, всё равно, что.

Пленник давно начал повторяться. Ловец словно не замечал этого. Натягивал, ослаблял. И слушал, слушал.

Не один раз Лалга думал, может, всё-таки сдаться. Голова уже не работала, болтовню без конца изобретать.

Но вот ремешок снова стал туже, и Лалга тоже начал снова. По кругу. Главное было не молчать, но он очень устал. И всё равно продолжал говорить.

А потом за спиной увлечённого ловца выросла Тана.

Отравленный со вздохом замолчал и закрыл глаза. Когда открыл, Тана молниеносно доедала тушу собаки. Труп ловца валялся, нетронутый.

Лалга снова вздохнул. Не зря он болтал через «не могу», вот, жив остался. Хотя и думал не раз, что уже конец. А ещё не раз хотел сдаться и позволить себя задушить, потому что устал болтать. Тьфу, совсем сдурел.

Тана понюхала его и пошла шариться по кустам.

Позже она подошла, ему на лицо шлёпнулась мокрая масса, удушливо воняющая пережёванной травой. Липкий сок потёк по щекам. Снова плюхнулась зелёная каша, и ещё раз, и ещё, пока Лалга не догадался, что надо открыть рот и глотать. Животные интуитивно определяют целебные травы, и Тана вздумала его полечить по-своему.

Через некоторое время он пошевелился и приподнялся.

-Ну, хватит, хватит, утопишь ведь! Всё лицо заплевала!

Тана оскалилась и легла. Он заполз в седло…

Групп людей со сворами собак удалось избежать, благо укрытий было много, а главное, беглеца несла Тана. Он снова вернулся к большой дороге.

И понял, что ни в какие стороны не прорвётся, может ехать только прямо. Если не опоздал, и путь совсем не перекрыли, частой сетью. Если по пути не поймают. Вообще-то, ему туда и надо, на юг…

Не все спешили исполнять высокие приказы точно.

В деревне Читоба, на холме у речки, жили и эрмины, и ороле, и кайо.

Молодой эрмин ослушался начальства, не выдал друга, колдуна и травника, был уволен из армии, вернулся в деревню. Его избрали старостой. Ему помогал управляться с хозяйством такой же молодой друг-ороле, кузнец.

Трое друзей спешно совещались.

Иные и люди давно живут мирно. Зачем портить такую жизнь и возобновлять вражду? Этот демон не нападает первым. За что его велено убить? Неизвестно. Слепо подчиняться приказам нельзя. Они люди или безмозглые хищники? Так безумных хищников, в конце концов, ловят всем миром и уничтожают.

Эрмин говорил яростным шёпотом. Герцог велел перекопать всю землю вокруг деревень на ловчие ямы. Он сказал – демон полезет за едой к людям и попадётся, на холмах-то не на что охотиться. Но один опрометчивый приказ Унтандъен уже изменил, одумался. И этот приказ он тоже может изменить. А последствия упадут на простых людей, на тех, кто исполнял. Староста отвечает за односельчан.

Надо предупредить беглеца, спокойно сказал травник-кайо.

Кузнец-ороле согласно кивнул. И надо взять для него кое-что.

Они порознь выехали в разные стороны. Молодой, неопытный командир гвардейцев ничего не заподозрил и выпустил их из деревни.

Первым иного увидел эрмин, потому что носился по холмам туда и сюда.

У Лалги не вызвал опасения одинокий сельчанин, зато шарахнулась Тана. Этот человек сумасшедший. Все нападают или убегают, а этот спешился, закричал, замахал руками, побежал навстречу.

-В Читобе гвардейцы, засада, не ходи туда! Погоди, не уезжай, я друзей позову, мы тебе кое-что принесли!

-Их много, твоих друзей? – насторожился беглец.

-Двое. Не бойся, мы тебе не враги.

Лалга с удивлением посмотрел на улыбающегося человека. И согласился подождать, но с седла не слез. Эрмину пришлось поехать за ороле и кайо, чтобы позвать. Свист или крик привлёк бы ненужное внимание.

Беглецу рассказали немало важного. Разъезды множились по всей равнине.

-Да мы вообще в аху… в ошеломлении.

Молодой староста запнулся. Не то чтобы он постыдился. Но ведь иной, скорее всего, не поймёт человеческой ругани. Лалга, тем не менее, понял. Эти выражения он уже слышал в Ицагале, от охотника с алхимиком.

-Чтобы поймать одного, переводится количество продуктов, которым можно накормить целую армию. На тебя почему-то спущена вся государственная машина. Я спрашивал, что сделал демон, которого так ловят. Мне сказали, что не знают. Такой ответ, как правило, означает – ничего. Просто ты чем-то Унтандъену не угодил.

Лалга кивнул.

-А деревенским я чем не угодил? Они не просто приказ исполняют, они сами охотно меня ловят, хотя им я тоже ничего не сделал.

Травник-кайо вздохнул.

-Сельчане злятся на разорение и обвиняют в своих бедах не того, кто на самом деле виноват. К тому же они боятся неизвестного, а люди со страху чего только не творят.

Староста, как самый рослый из троих, снял с себя и отдал куртку и штаны. Скажу, украли, пока купался, хохотнул эрмин. А я объяснил бы, что несу заказ для другого разъезда, усмехнулся ороле и вручил небольшую торбу. Кайо, улыбаясь одними глазами, начертил в воздухе знак и махнул рукой.

Лалга покинул этих людей очень неохотно.

На привале Тана без конца топталась, нагибая голову в разные стороны. Армака любовалась подарком кузнеца. Накладные когти блестели металлом, были крупнее, прочнее, острее, и защищали ноги. Лалга ел хлеб и улыбался. Женщины есть женщины, они все любят украшения.

Хорошо, что на них охотятся только разъезды. А то человек, власть имущий, может и войско послать. Только зачем бы ему это?

С севера ползла незримая туча.

5.

И деревенские, и гвардейские отряды разъехались далеко в разные стороны. Чтобы ни у кого из преследователей-людей ненароком не получилось пострадать вместо беглеца, они освободили большое пространство для преследователей-зверей.

Звери на сворках могут бежать ничуть не медленней курьерских армак. За зверями еле поспевали люди, которые ими повелевали. Повелевали, как оказалось, относительно. Да и поспевали не всегда.

Неуклюжая на вид балмаза топала тяжко, словно однорог. Земля дрожала и гудела, хотя у балмазы не копыта, а почти человеческие ступни с пальцами, только большие. А ещё огромное тело, могучие длинные руки, короткие ноги. Она не торопилась, вертела головой, морщила покатый лоб, выпячивала толстые губы. Думала на ходу.

Балмазы разумны, они даже по-человечески немного разговаривать могут. Но не любят. Они общаются мысленно, что редкие люди умеют.

Ею управлял обычный человек. Точнее, он так думал, что управляет. А ей просто было любопытно. Раз её кормили и вели, то она шла.

Увидела беглеца и не поняла, зачем должна хватать его. Он тоже иной, он похож на неё, избегает людей, которые больше раздражают, чем помогают. Он может так же разговаривать мысленными картинками.

Лалга приготовился спасать жизни, свою и Таны. Балмаза их легко догнала, даже перегнать могла бы. И вдруг она показала мирные мысленные картинки, посмотрела вопросительно. Он представил равнину, горы, реки, горячее солнце. И балмаза просто ушла.

Поводырь, северный эрмин, отчаянно заметался, не зная, кого ловить, то ли сбежавшего зверя, то ли демона.

Лалга даже засмеялся, уезжая.

По пути попалось разрушенное здание, похожее на помятое, бело-розовое пирожное. Беглец нашёл запасной выход. И решил отдохнуть.

Горная кошка плавно стелилась, словно летела над травой. Но кошка может бежать недолго. Она запрыгнула и притаилась не на ветке, не на камне, а на обломке бело-розового замка. Подумала, понюхала воздух, спрыгнула на плиты и вошла под арку. Беглец был внутри.

Лалга сидел в подвале, рядом со входом в туннель, который вёл к реке. Ни он, ни Тана не услышали мягких шагов.

Большая, белая кошка выросла в дверях, но близко не подошла. На расстоянии втянула воздух ноздрями, фыркнула, прищурила глаза в улыбке. И не стала нападать. А затем и вовсе муркнула и потёрлась щекой о дверной косяк. Это было приглашение к близкому знакомству.

Лалга фыркнул в свою очередь. Он её понял. Она признала в нём родственное существо, кота, и он ей понравился. Эмм. У него, конечно, давно не было женщины, но до такого он всё-таки не дошёл.

-Киса, прости, не сердись, мы слишком разные.

Он медленно поднялся на ноги и сделал шаг. Он не хотел её убивать.

Кошка посторонилась и со вздохом пропустила беглеца наружу.