Глава 12. Хозяйка и госпожа (2/2)

Она завопила ещё громче.

-Меня не охранять надо! Мне помогать надо!

И попыталась сорвать картину со стены. Картина не поддавалась.

-Что ты бесишься? Раньше у тебя хотя бы здравый смысл был, а теперь набрасываешься почём зря, ни с того, ни с сего! Словно кто-то на тебя влияет!

-Что ты несёшь?! Я на тебя сейчас повлияю – сковородкой! Пошёл вон!

И понеслась за ним, швыряя всё, что под руку попадёт. В Тоура летели подушки, тарелки с остатками еды, статуэтки, флакончики.

Он со смехом убегал и увёртывался, пока не понял, что она не уймётся.

-Да успокойся ты! Помогу я тебе искать! Давай разделимся!

Он оставил сестру в доме и выбежал во двор. Демона заперли без еды, значит, он полез её искать, должно быть, нашёл да там и остался.

Но кухни и кладовки были пусты. Тоур остановился в одной из них, раздумывая. Глубоко вздохнул. И услышал эхом ещё чьё-то дыхание. Как? Где? Он же двадцать раз эту кладовку осмотрел!

-Лалга, вылезай! Всё равно я тебя уже нашёл!

Под потолком, на верхней полке зашуршало. Тоур очень удивился.

-Это как? Ты где хоть там уместился-то?

Вниз посыпались горшки с заготовками, один чуть не попал капитану в голову. Лалга слез и поскользнулся на раздавленных овощах.

-Где, как… Когда все достанут, ещё и не так уместишься.

-Лалга, я тебя предупредить хочу. Ты слишком покладистый, ты смотришь ей в рот и во всём потакаешь. Так нельзя.

-Почему нельзя? Мне её жалко, она чувствует себя одинокой и потому злится. Мне хочется сделать ей что-нибудь приятное, доброе. Она успокоится и будет делать добро в ответ.

-Всё не так, глупый ты демон. Нельзя потакать слишком много. Женщины не ценят добро, они садятся на шею, а тебя начинают считать тряпкой.

-Мне кажется, это неправда – то, что ты сейчас сказал.

-Ладно, увидим, кто прав. Сначала я зайду к ней. А потом тебе свистну…

…Она сидела у себя и ждала. Всё равно весь дом уже обежала.

-Нашёл?

-Я ещё не всё осмотрел. Когда найдём, не наказывай. Не испорти, что есть.

-Не накажу, так и быть. Его счастье, что от него можно получить гораздо больше через удовольствие, а не через боль…

-И не слишком дави. Он не из тех, кто подчиняется.

-Он – мой раб! Он уже подчиняется! Ты же сам видел – он ест у меня из рук. Становится на колени по приказу и всё остальное беспрекословно исполняет. Сочинил мне гимн и поклонялся, как богине.

-Да он же потакает тебе!

-Вот пусть и дальше так думает.

-Смотри, палку не перегни. Женщинам чувство меры не свойственно.

-Вот поэтому я иногда с трудом перевариваю тебя, братец. Ты же всех женщин ни в горш не ставишь!

-Разве я неправду сказал? Он потакает тебе, пока никто не видит. Ты его тело хорошо рассмотрела? Это тренированное тело воина!

-А у воинов есть начальники. Сила воли важнее физической силы! Ты его глаза хорошо рассмотрел? О, этот чистый, безмятежный взгляд, такой простодушный, такой невинный, такой… бесхарактерный. С этим взглядом он в пещере беспрекословно выполнял всё-всё, что я требовала.

-Видимо, и сам того же хотел. Только самоуверенному человеку серьёзный, открытый взгляд может показаться простодушным.

-Ладно, не тяни кота за хвост, зови. Я догадалась, что ты его уже нашёл.

Тоур улыбнулся, высунул голову в коридор и оглушительно свистнул. Моряки обычно не умеют свистеть, в плавании это считается плохой приметой. Тоур умел.

Никаких шагов слышно не было, но через несколько мгновений дверь открылась. Лалга вошёл и насторожённо уставился на Лэзъюру. Улыбается, не набрасывается, снова наказать не велит. Может, всё-таки любит?

-А у тебя, оказывается, скверный характер!

Он улыбнулся в ответ.

-У меня характер скверный, но зато я очень верный!

Она встала с кресла, свободно опустив руки вдоль тела. Лалга понял, поймал её за локти и унёс в спальню. По пути Лэза хохотала и шутливо брыкалась.

7.

-Лалга, не лезь!

Лэзъюра схватила его за руку и потянула прочь от площадки, где тренировался Нагуан. Короткая рукоять удобно лежала в ладони, цепь сливалась над головой в серый диск, тяжёлый литой шар со свистом и грохотом врезался в мишени, круша их шипами. С «небесной звездой» управляться сложно. Сотник владел ею в совершенстве.

-Ты же хочешь, чтобы я тебя охранял! Значит, мне надо хорошо владеть и обычным оружием, а для этого – тренироваться!

Гвардейцы на стене услышали и заржали, Нагуан оглянулся.

Лэза взяла нелюдь под руку, словно герцога. Их догнал младший Тан-Кечар, пристроился с другого боку.

Гвардейцы от скуки переговаривались на стенах.

-Жёлтый балахон что-то часто тут ошивается, не к добру это.

-Да они везде ошиваются! Ты впервые замужем, что ли? Не обращай внимания, положи болт!

Лалга неожиданно замер, остановив всю троицу, слегка повёл ухом.

-Не делай так больше. Ты становишься похож на животное. – Лэзъюра поморщилась и отвернулась, но руки не отняла.

-Я тоже умею двигать ушами. И они у меня, как у него, отнюдь не на макушке. Я тоже животное? - Тоур возмутился, но его никто не услышал.

-Воздух какой-то… тяжёлый, густой…

Лэзъюра снова поморщилась.

-У тебя чутьё прямо женское. Или звериное.

Лалга сердито фыркнул.

-Обычное у меня чутьё, как у всех.

Лэзъюра не слушала, оглядывалась. Она в последнее время постоянно испытывала странную тревогу. Словно что-то витало в воздухе, неуловимое, враждебное, вызывающее беспричинное раздражение.

-Дом окружают, - неуверенно проговорил её демон.

Хозяйка и госпожа не успела презрительно фыркнуть. Чужие гвардейцы не только окружили дом, они уже ворвались на задний двор. Послышались крики, лязг оружия, который почему-то быстро стих. Топот ног приближался. Враги не врывались в дом, они бежали к воротам, словно знали, где то, что им нужно.

Впереди неуклюже, но быстро косолапил пузатый мужчина. Этакий глобус на спичках в парадном камзоле, узких штанах и сапогах со шпорами. Рядом семенил подросток с растерянным лицом, в жёлтом коротком балахоне. Эти двое бежали прямо к Лэзъюре.

Лалга молниеносно подхватил женщину, забросил себе на спину, так что она еле успела вцепиться руками и ногами, и взлетел на стену дома. Тоур сбил с ног предводителя нападающих и его помощника-жреца, связал их по рукам и ногам. Гвардейцы Нагуана окружили врагов, те словно не ожидали сопротивления.

-Эт-то что такое?! Что здесь происходит? – заорала сверху Лэзъюра. Ей было страшно и весело – взирать на двор с наружного карниза. Страшно весело.

-Похищение невесты! Всё, как полагается, по старому обычаю! – сдавленно прокричал «глобус» в камзоле.

Лэзъюра узнала его, сосед с замком дальше по улице. Сам на себя не похож, глаза почти бессмысленные. Раньше вроде вменяемый был, раньше на неё внимания не обращал.

-Какая невеста, придурок?! Кто тебе это внушил?

Он воодушевился ответом и заорал громче.

-Я сам! Я всё сам! Я позабочусь о тебе! Имущество будет в надёжных руках!

Тьфу, что это за цирк? Кто его устроил? И зачем?

-Вытолкайте их за ворота и этих двоих туда же вынесите!..

Лалга аккуратно спустился во двор, поставил Лэзу на ноги, посмотрел вслед незадачливому «жениху» и его воякам.

-Эх, подраться не получилось. А какой был повод попробовать силы!

-Будут тебе ещё поводы, не волнуйся, демон, - проворчал Тоур. – Не сочувствуй тому клоуну, любовью там и не пахнет.

-Если он её не любит, зачем ему это было нужно?

-Приданое, разумеется. Всё имущество записано на неё. Несколько домов, плантация, фабрика, рудник…

-Имущество записано на неё? Но ты же – её родной старший брат!

-Младший, - спокойно поправил Тоур. – У меня – только мой корабль.

-Оборона выдержала проверку! – весело ухмыльнулся Нагуан. – Зелье работает! Они не ожидали, что черепашья сила на моих ребят не повлияет!

Сотник отошёл от хозяев к отряду, пригляделся, пробурчал вполголоса.

-Однако, их кто-то впустил, я не слышал, чтобы был штурм!

Гвардеец, большой, как шкаф с антресолями, опустил голову.

-Святой человек постучал в калитку, он был один. Я не видел там войско!

-Заткнись, дурак! С этим я разберусь… - прошипел Нагуан и добавил громко, обернувшись назад. – Нападающие наняли вора, он вскрыл замок, я немедленно распоряжусь сменить его!

Лэзъюра кивнула и прислонилась к Лалге. Её трясло. Он обнял женщину.

-Всё, всё хорошо, успокойся, его прогнали, он больше не придёт.

-Его счастье, что я не умею драться. Я бы его убила. А ты с этого дня будешь носить форму, защиту из толстой кожи с металлическими вставками, вот как у них – куртку, штаны, сапоги. И шлем…

-В куртке и нагруднике двигаться неудобно, слишком медленно получается. Я выберу шапку, жилетку, короткую юбку, наручи, поножи, - твёрдо поправил упрямый демон. – И сандалии. Чтобы когти не закрывать.

Незримый поток куда-то утекал из тела, и оно заметно слабело. Недолго думая, Лалга простым усилием мысли повернул этот поток обратно. Бодрости сразу прибавилось.

8.

-Лалга, это ты?

За дверью было пусто, хотя секунду назад она готова была поклясться, что демон подслушивает. Смутно ощущалось присутствие. Почудилось, наверно.

Она уже ни в чём не была уверена.

Тоур взглянул в окно поверх стены. По улице шагал жрец, поджарая фигура в балахоне, лицо без возраста. Жёлтое пятно удалилось туда, где вдалеке росло огромное дерево, и Тоур отвернулся от окна.

-Что одна сидишь? Снова он спрятался, ярость твою пережидает?

Сестра вяло пожала плечами.

-Не знаю, ничего не знаю… Он же зависит от меня полностью! Когда он, наконец, это осознает?!

Брат рассердился.

-Да очнись ты, наконец! Учись властвовать собой! Следи за своим поведением! Как только начнёшь орать и кидаться, поймай себя на этом и остановись, ты же раньше умела так! Сядь и подумай, тогда сразу увидишь, что никто тебе вовсе не вредил, не оскорблял! И твой демон не будет тебя избегать, слушаться начнёт. Полегче с ним!

Тоска неожиданно отодвинулась. Лэзъюра бросила беззлобно:

-Не беси меня… К тому же, ты не прав! Он мне уже подчиняется!

-Да не подчиняется он тебе ни разу! Он просто неумеренно галантен, и в этом – его глупость. Он не из тех, кто покоряется, и даже характер у него на самом деле отнюдь не мягкий. В нём живёт нечеловеческий, неукротимый дух! Эх… Один плюс я там вижу – он способен очень сильно любить, если, конечно, женщина не оттолкнёт его своими замашками.

Она мечтательно глядела в потолок и рассуждала, будто сама с собой.

-Его неукротимый дух, да-а, это вкусно… Поставить его на колени, занять все его мысли и стать его единственной богиней, которой он будет поклоняться всем своим существом, всем, что у него есть и когда-либо будет…

Тоур скривился, как от зубной боли, присмотрелся. Снова приступ?

-Ты вообще меня слушаешь?

-Да-да, совершенно верно. Он – раб и должен слушаться!

-Ничего он тебе не должен. Этого мужчину подчинить не удастся. Согнуть его нельзя, только сломать.

-Значит, сломаю.

Он зло сплюнул на паркет, она этого не заметила.

-Ты хочешь, чтобы у тебя был умный и сильный, настоящий мужчина, и при этом, чтобы он тебе безоговорочно подчинялся! Так не бывает, это несовместимые качества! Настоящие – покорными быть не могут. Тут либо одно, либо второе. Он прирождённый правитель, командир, очень гордый!

Она, наконец, услышала, потому что он повысил голос.

-Прирождённый командир, говоришь? Таох вернулся из армии и женился на моей подруге, он был тагжантом подразделения и держал железную дисциплину, а теперь его запросто Ярона гоняет. Она вспыльчивая и властная, как я, если ты о том, за какой такой характер он её ценит!

-Она властвует в мелочах, которые для него не важны. Когда пойти на рынок, какие продукты купить, какие блюда из них приготовить, какую рубашку надеть и заправить ли её в штаны, или оставить навыпуск и повязать пояс. Попробовала бы она покомандовать его солдатами!

-Командовала, представь себе! Когда солдаты им дом строили.

-Так он сам ей этих солдат прислал и приказал им её слушаться. Не в казарме и не на тренировочном поле она ими распоряжалась… Э, да что с тобой спорить, всё равно не дойдёт.

-Хочешь сказать, я тупая? – закипая, уточнила она.

-Ничего я уже не хочу сказать, потому что бесполезно. Тебе повезло наконец-то, и мне тоже, и я хочу поберечь нашу удачу от тебя же самой…

-Что-о?! Ну-ка, поясни сейчас же…

Но он уже вышел, не договорив. Бежать за ним было лень.

В высоком окне мелькнуло что-то жёлтое. Раскидистая крона дерева маячила вдалеке. Нет, показалось, листве ещё рано становиться жёлтой, до осени далеко. Просто искры в глазах плавают из-за утомления.

9.

Всё учесть нельзя, в крепостной стене обязательно отыщется уязвимое место. Безупречных экранов не бывает, любую защиту можно обойти, особенно если есть время на то, чтобы спокойно и вдумчиво выискивать лазейки.

К тому же передышка ослабляет бдительность, особенно у самоучек, которые не знают многих способов держать оборону.

Слабое воздействие трудно отследить, но оно, как маленький камешек, способно стронуть с места целую лавину…

Если забраться на огромное старое дерево, которое возносит к небу могучую крону далеко от ворот, то можно увидеть поверх стены окна дома, похожего на крепость. А для того, кто смотрит не глазами, расстояние вообще не имеет значения.

Сквозь густую листву трудно разглядеть жёлтое одеяние. К тому же люди, которые торопятся по своим делам или просто слоняются без всякой цели, редко смотрят вверх.

Жрец устроился удобно, одна ветка под плечами, вторая – под коленями, тело в воздухе. Узелок с едой и бутылкой воды – рядом на суку. Когда приспичит, можно справить нужду, не покидая наблюдательный пост.

Внизу остановились двое пьяниц. Они вяло спорили, пытаясь поделить поровну крепкую брагу и нехитрую закуску. В откупоренный кувшин что-то полилось сверху, пахучие брызги попали на опухшие лица. Мужчины оторопело выругались, задрали головы, разглядели среди ветвей краешек балахона солнечного цвета.

Мигом перестали орать, переглянулись. Глядя в пространство перед собой, громко поблагодарили за ниспослание божественной росы и поспешно ушли, пошатываясь.

10.

Очаг давно погас. Осколки тонко сделанной посуды усеяли пол. Комната на верху башни расплывалась перед глазами, казалась чужой и вызывала лютую ненависть. Вроде в углу осталось ведро зелья для гвардейцев. Его хотелось немедля надеть себе на голову.

Лэзъюра крушила свою лабораторию. Что-то случилось с её тонкими способностями. Она больше не могла пополнять запас сил, нужный на случай крупного нападения. В теле нарушилось что-то мелкое, и женщина никак не могла определить, что именно, чтобы исправить.

Сорково дерьмо! Она не могла восстановиться полностью со времени поединка в храме! Она не могла того, что запросто получалось раньше! Она ничего не могла! Ни в одиночку, ни с помощью проводников! Словно что-то мешало! Или кто-то.

И Лалга всё меньше служит источником. Неужели сам научился?

Сорков раб! Что ему – жалко толики силы для любимой женщины?!!

Тоур остановился в дверях. Лэзъюра обернулась. Взгляд у неё был бешеный и одновременно отсутствующий.

-Брат, найди мне ведьму! Я не могу разобраться сама!

-Наконец ты это признала! Я говорил тебе, перестань орать и на всех кидаться, сядь и подумай! Давай позовём моего знакомого, отлучённого!

-Нет!!!

-Ты ведёшь себя глупо! Он способен помочь!

-А ты ведёшь себя отвратительно! Твой отлучённый будет совать везде свой длинный нос, бывших жрецов не бывает!

-Тогда лечись! У тебя крыша едет от твоих запрещённых занятий и от злобы! Приступы участились! Злиться меньше надо! Не буду я искать никаких ведьм, иначе ты вообще спятишь!

-Приступы у меня с детства, от моих занятий они не зависят, и ты это отлично знаешь! Требуешь делать глупости, хочешь лишить меня защиты, чтобы забрать всё в свои руки!

-Когда это я хотел забрать всё в свои руки? Не неси чушь!

-Да ты с детства мне завидуешь, потому что я старше, потому что я наследница, потому что я тут главная, а не ты! Я говорила тебе, не беси меня? Говорила, не лезь не в своё дело? А ты не слушаешь, ты всё лезешь, лезешь, лезешь! Это у тебя крыша едет от зависти!

-Я устал от твоих бесконечных воплей и диких требований! Довольно мне терпеть твои выходки! Я уезжаю!

-Ну и убирайся! Но учти, взяток за твоё корыто я больше платить не буду!

-Корыто?! Ну, знаешь!.. - Тоур аж задохнулся от гнева. - На сей раз я и в самом деле свалю! Всё, с меня хватит!

-Да убирайся, убирайся! Убирайся и не возвращайся никогда! Ты мне надоел! Никакой пользы от тебя, никакой настоящей помощи!

Она выкатила глаза, схватила обломок реторты и замахнулась.

Он выскочил из гостиной и так саданул дверью, что та слетела с петель.

Бегом добрался до конюшни, сшибая по дороге мебель, срывая картины со стен. Немного успокоился, оседлал животное, вывел за ворота, вскочил в седло.

И помчался в порт, бешено нахлёстывая армаку.

С дороги шарахнулся человек в жёлтом одеянии…

Лэзъюру трясло. Ничего-ничего, она справится. У неё есть Нагуан и его гвардейцы. Она не разучилась делать зелья, воины смогут противостоять даже отряду жрецов. У неё есть деньги. Она сильна во многом, она справится.

А для души у неё есть питомец.

Она принялась бегать по дому, искать, чем бы успокоиться, чтобы потом заняться делами. Теперь управление имуществом полностью падает на неё.

Ну, как это – чем успокоиться? Да просто, как всё гениальное. Покупками! Надо пойти на рынок и по лавкам. Вот именно, пойти, пешочком, ведь она же так любит гулять!

Она схватила ошейник с цепочкой и побежала к своему демону.

11.

-Лалга, ты здесь?

Она не сразу заметила его, он тихо сидел в кресле, свернувшись клубком.

-Мы идём на рынок, прогуляться хочу, отдохнуть.

Это означало – поскандалю с кем-нибудь, отведу душу.

-Ты уже в защите, отлично! Надень ещё вот!

-Что это?

-А ты не видишь? Ошейник! Поведу тебя на цепочке за собой, как положено.

Лалга свёл крылатые брови.

-На цепочке, как собачка, не пойду. Пойду, как телохранитель.

-Телохранитель, само собой! Но главное, ты – мой раб! Пойдёшь на цепочке, как миленький! Не беси меня, не то перестану жалеть и прикажу высечь!

-Интересно, если я не пойду, ты меня понесёшь? До сих пор ты относилась ко мне, как к равному!

-Ты не сможешь быть со мной на равных никоим образом и никогда! Ты даже не человек! Меня не поймут, я стану изгоем! Нельзя делать совсем всё, что хочешь! Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества!

-До сих пор ты делала вот именно всё, что хочешь!

-Да что с тобой сегодня? До сих пор ты вёл себя, как должно, беспрекословно слушался и поклонялся!

-Пока это было не на виду у всего города.

На миг странно закружилась голова. Неужели Тоур прав?

-Как я сказала, так и будет! Надевай ошейник сейчас же! То, как я на самом деле к тебе отношусь, не имеет никакого значения!

-А что тогда имеет?.. – Он смерил её долгим взглядом. – Ясно. Вот и вся твоя любовь.

Он был спокоен. Тем быстрей она вспылила и начала орать.

-Так же, как твоя! Ты меня ни во что не ставишь, не считаешься со мной! Я твоя хозяйка и госпожа, а ты меня не уважаешь, как должно! Ты такой же, как все! Как все мужчины без исключения!

-Это как я должен считаться? Исполнять безумные унизительные прихоти?

-Вот!!! Ты, как все мужчины, считаешь женщин безумными! Если бы любил, угождал бы, слушался бы!

Она подбежала, чтобы кричать ему прямо в лицо, а потом замахнулась. Он схватил её за руки повыше локтей.

-Это ты, как все! Думаешь только о себе! Запереть, присвоить и помыкать, как только в голову взбредёт!

В гневе он не рассчитал силу своей хватки.

-А-а-а!!! Ты сделал мне больно!!! Нагуан!!!

Она завизжала так, что Лалга чуть не оглох и от неожиданности выпустил её. Она тут же отбежала к двери и попала в руки сотнику.

-Нагуан! Он напал на меня, он сделал мне больно! Накажи его, побей и запри в подвале! Ненавижу!!! Чтоб ты сдох, демон! Чтоб тебя сорки сожрали! Чтоб ты…

Сотник вытолкнул хозяйку в коридор, она ударилась о стену и сползла на мозаичный паркет, оглушённая. Лалга бросил на неё один короткий взгляд. Этого мига хватило, чтобы Нагуан отрезал путь к окну и свистнул гвардейцам. Они ворвались, десяток небрежно одетых мужчин, больше в комнату не влезло. Окружили, но без команды не нападали.

Лалга бросил взгляд на каждого, запоминая в лицо.

-Малыш! – позвал Нагуан, и вперёд шагнул верзила с такой же злорадной ухмылкой, как у командира. Выше Лалги на голову, шире раза в полтора. – Убить.

-Нелюдь, коя нос дерёт. А драться не умеет. Вот я тебя сейчас обниму.

И пошёл вперёд, не спеша, широко расставив руки.

Лалга махнул рукой с выпущенными когтями. Верзила с воем грохнулся на пол, зажимая окровавленное лицо.

Несколько гвардейцев бросились вперёд одновременно, Лалга схватил тяжёлое кресло и смёл людей на пол одним взмахом. Прорваться к окну не удалось, на место упавших прыгнули ещё несколько.

Навалиться массой не удалось, нападающие мешали друг другу. Демон заметался, молниеносно взмахивая руками и ногами, на пол, как снопы, повалились раскроённые когтями люди. Часть отряда отдыхала в доме, примчались полуголыми, дурни. Этак тварь положит всех ребят.

Сотник пригнулся к полу, заскользил под ногами, точно змея. Жаль, что полностью цепь не раскрутить, комната маловата.

Лалга потерял из виду самого опасного, осмотреться некогда, только успевай бить, да ещё что-то незримое замедляет движения, наливает тяжестью тело. Увесистый снаряд врезался в голень, шипы пробили кожаный доспех. Нога хрустнула, перестала слушаться, подломилась.

Он рухнул на скользкий паркет, волной накрыла ослепляющая боль. Отчаянным усилием воли загнал её куда-то вглубь.

Дёрнулся на полу, отталкиваясь здоровой ногой, увернулся от топорика и длинного кинжала. Поймал кого-то за древко пики, а кого-то за ногу, сбил на кучу тел, вонзил когти, выдернул. Увернулся. Поймал. Опрокинул, полоснул когтями. Прикрылся чужим телом, чтоб добраться до сотника. Тело было меньше, чем нужно. Ещё хруст, вторая нога.

Непроизвольно взметнулся от боли, понадобилось целое мгновение, чтобы снова загнать её вглубь.

Сквозь кровавую муть заметил шипастый шар, летящий в лицо, успел только прикрыться рукой. Снова треск, задавить боль не удалось, она оглушила, помутила рассудок, затмила собой всё.

Сотник встал над слабо корчившимся демоном. Ещё раз просвистела «небесная звезда», врезалась в цель. Вторая рука. Вот так, чтоб не махал больше. Теперь это просто падаль. Можно потоптать, но уже некому. Можно добить, но уже незачем. И так подохнет. Медленно.

Нагуан кликнул рабов, они принесли гнилую клетку из кладовки, сунули в неё окровавленное тело. Клетку выволокли в переулок, ведущий к реке, и бросили там. Жил, как раб, и подохнет, как раб, нелюдь клятая…

За дверью происходило что-то страшное. Она не хотела этого. Она не могла остановить это. Воины по её приказу каждый день пили зелье.

Она сидела на полу без сил, слушала шум за дверью и шум в голове. Кто-то бегал мимо, она не смотрела, ей было не до того.

Один шум стих. Вышел Нагуан, посмотрел непонятно.

-Где он? – спросила, обмирая.

Что, в упор не видела, как мимо неё клетку тащили?

-На помойке, там ему самое место. Вот-вот сдохнет, как ты и хотела.

-Я хотела?!! – она мгновенно взвилась на ноги. – Ты!!! Ты!! Услужливый дурак опаснее, чем враг! Да будь ты проклят, чтоб тебе век удачи не видать, чтоб тебе сгнить заживо, чтоб тебя черви вечно в могиле жрали…

Нагуан побелел, застыл на мгновение, потом посмотрел на неё долгим взглядом, смачно плюнул на кровавый паркет.

-Стерва чокнутая! Совсем крыша съехала! Посмотрим, как ты тут попляшешь без охраны.

И ушёл, оставив дверь распахнутой. Бешеный свист пролетел по коридорам.

Наступила гробовая тишина.

Но ненадолго.

12.

Кресло-качалка с грохотом разлетелось в щепки от одного удара. Вазон зазвенел, разбиваясь на мелкие осколки. Баночки и пузырьки покатились по углам, обрывки платьев устлали пол, кровать просела, плотный балдахин комком отлетел к стене.

Лэзъюра долго металась по спальне, громя всё, что под руку попадётся. Потом без сил села на пол прямо в лужу воды, среди раздавленных цветов, и застыла в изнеможении, уставившись на стену.

Грохот неожиданно возник снова и быстро приблизился.

Распахнулась дверь. Громко, по-хозяйски топая, вошли люди. Группа жрецов во главе со старшим, их сопровождал отряд стражи. И судебные исполнители, в униформе, при оружии.

-Лэзъюра Тан-Кечар! Немедленно прекратите портить чужое имущество, или ущерб будет взыскан дополнительно!

Она повернула голову на одеревенелой шее, посмотрела на них, как в тумане. И рявкнула по-прежнему зычно и властно.

-Что вам надо?! Убирайтесь немедленно, я вас не звала!

Старший судебный исполнитель развернул документы и объявил ровным тоном.

-Представитель истца явился взыскать имущество, принадлежащее храму Солнечного Эрбека.

Ей показали документы, не давая в руки. Она узнала свою подпись.

Жрецам угрожать опасно. Тэнанчар сделал вид, что поддался, а сам подсунул дополнительную бумагу – и Лэзъюра не заметила, как подписала вместе с купчей на раба отказ от всего своего имущества в пользу храма.

Старший жрец уставился на Лэзъюру. Она почувствовала, как чужая, грубая сила вторгается вглубь её незримого естества и сковывает его намертво.

После этого ей указали на выход и велели освободить дом от своего присутствия немедленно. Она растерянно смотрела на них и не шевелилась.

Тогда её просто-напросто вытолкали на улицу, в чём была.

Слуг разогнали, рабов вывели, дом опечатали.

Вступиться было уже некому. Ни брата, ни Лалги. До сих пор они вдвоём охраняли её и от неё самой, и от окружающих хищников.

Она лишилась Дара. Она лишилась крыши над головой, имущества, денег, слуг и рабов. Лишилась всего. И защитников у неё не осталось.

То, что произошло, было слишком страшным, чтобы рыдать, кричать, бегать и топать ногами.

Она стояла посреди пустой улицы и молчала.