6. Mad About You (1/2)
Из сна меня вырывает очередной кошмар. Бессознательно вцепившись в чужую руку, лежащую на моем бедре, я распахиваю глаза. Солнце еще не встало, и в комнате по прежнему темно, но это не мешает мне разглядеть расслабленное лицо напротив. Тело мгновенно сковывает дрожь. Йоэль. Лишь парой минут ранее я видел его в своем сне. Совсем другого, будто мне незнакомого. Нет, не так. Я был знаком с тем Йоэлем… Я был знаком с ним раньше, чем с тем, кто держал меня в объятиях прямо сейчас.
Мне казалось, я оставил позади ту, самую первую в своей жизни, ночь. Но, как присуще всем призраком прошлого, она вернулась ко мне в самых страшных, прошибающих до холодного пота снах. Вернулась леденящим безразличием в обожаемых мной глазах, угрожающим оскалом, сменившим теплую улыбку, грубой хваткой заместо нежных прикосновений. И болью-болью-болью, что пришла, не оставив за собой и толики заботы и чуткости. Мне пришлось зажмуриться и взглянуть на Йоэля вновь, чтобы выкинуть застрявшую в памяти картинку из головы.
Будто почувствовав мое сомнение, Йоэль притягивает меня ближе. Скользит ладонями по спине, останавливается на пояснице, сжимая в объятиях, и утыкается носом в сгиб моей шеи. По телу вновь бегут мурашки. На этот раз не от страха, а от тепла его размеренного дыхания, от монотонного биения сердца, ритм которого так отчетливо ощущается под моей замершей на его груди ладонью. Я заставляю себя выдохнуть и улыбнуться. Всего лишь кошмар. Глупая игра воображения.
— Снова не спится?
Севший голос Хокка вырывает Алекси из мыслей. Немного отстранившись, он опускает взгляд на притаившегося на его груди парня и, не сдержав кроткой улыбки, поглаживает того по волосам.
— Дурацкие сны, — шепчет он в ответ, с добродушной усмешкой наблюдая за попытками Йоэля продрать глаза. — Я тебя разбудил?
— Не ты. У тебя сердце стучит так, будто ты марафон от монстров бежал.
Ассоциация Хокка оказывается неожиданно верна. Во сне он и впрямь предстал Алексу настоящим монстром. Без когтей и клыков, зато с чудовищной одержимостью похотью и жаждой чужой боли и криков. Шумно сглотнув, Каунисвеси переводит взгляд на окно, боясь сталкиваться с обеспокоенными глазами уже совсем не монстра. Ему совсем не хочется признаваться в том, что именно его так сильно терзает. Йоэль не заслуживает этой правды. Он сделал все, чтобы не знать ее.
— Извини, сам не понимаю, как от этого избавиться, — выдыхает Алекси, неопределенно покачав головой. — Может еще поспишь?
— Разве что пять минут, — усмехнувшись, откликается Хокка. — Сегодня первый рабочий день, помнишь?
— Конечно. Тогда я делать кофе и греть нам завтрак. Через пять минут позову.
Сильные руки не позволяют Каунисвеси так быстро покинуть постель. Йоэль тянет его назад, возвращая в свои объятия, и, обхватив пальцами острый подбородок, нежно целует в суховатые губы и только затем отпускает.
Отвести взгляд от Алекса, разгуливающего по моей квартире в одних только боксерах невозможно. Мои глаза оказываются буквально прикованы к острым позвонкам, проступающим под фарфоровой кожей парня, покидающего мою спальню, скользят вниз по ним — от шеи, минуя ребра, к бедрам, покрытыми упорно игнорируемыми мной отметинами, к поджарым ногам. Внутри разгорается желание касаться вновь и вновь губами каждого сантиметра его кожи, зацеловывать оставленные мной и другими тварями синяки и царапины. Когда же они, наконец, сойдут? Нам обоим, и мне, и ему, необходимо как можно скорее забыться, стереть из памяти ужасы прошедших дней и двигаться дальше. Вместе.
Вместе… Откуда только взялась эта мысль? Она все чаще стала занимать мою голову, а я не мог противиться ей. Рядом с Алекси я чувствую себя так, как никогда прежде, как никогда и ни с кем. Мне не хочется это чувство упускать, не хочется возвращаться в серое, лишенное красок, прошлое, где я его просто не знал — это единственное, в чем я готов себе признаться. Пока только в этом. В другое я не верю. Еще не готов поверить, наверное. Так мало времени прошло, а я будто знаю его всю свою жизнь…
— Пять минут прошло!
Звонкий голос Каунисвеси вызывает у Хокка улыбку. Поднявшись с кровати, он тянется, разминая затекшие мышцы, тихонько зевает. Стрелки часов указывают лишь на семь утра, но это впервые не вызывает раздражения. Кажется, в его жизни настало то самое утро, которое он способен назвать добрым.
Не спеша пройдя к кухне, Йоэль замирает в ее дверях и оглядывает стоящего у кофеварки парня. Картина кажется настолько правильной и как будто бы даже привычной, что в груди разливается блаженное тепло.
— А ты уже во всю хозяйничаешь, — шагнув к блондину со спины, замечает Хокка и непринужденно заключает его в свои объятия.
Прикосновение чувственное и жаркое. Алекси мелко вздрагивает, оборачивается и улыбается так счастливо, что на мгновение лишает даже дара речи.
— Как дома. Привыкай, я планирую выселить мышь из твоего пустующего холодильника.
— К хорошему быстро привыкаешь, — шепчет на ухо парню Йоэль, прежде чем выпустить его из рук и устроиться за кухонным столом.
— Кажется, я уже начинаю, — робко откликается Каунисвеси, опустив чашки с кофе, а затем и тарелки с подогретой пиццей на стол.
Откровенность. В который раз. Хокка часто обжигался. Слишком часто, чтобы позволить себе такую роскошь, как честность — с самим собой, с близкими, с друзьями… Ему страшно распахивать душу так широко, как делает это Алекс. Как делает это для него. Как робко признается тому, кто едва не превратил его жизнь в Ад, что чувствует себя в безопасности, на месте, дома.
Завтракают они в тишине. Каунисвеси не перестает думать о том, зачем вообще ляпнул такую глупость, зачем лишний раз напомнил Йоэлю о том, как он стал от него зависим, зачем снова дал понять, что виной всему происходящему не только договор. Просто зачем?.. От молчания в ответ еще больше хочется провалиться сквозь землю. Только бы не видеть взгляда внимательных голубых глаз, задумчиво скользящего по его лицу в поисках ответов. Каких? На какие вопросы? Алекси и так под стать распахнутой книге. Бери и читай обо всем. О том, что, как мальчишка, кажется, влюблен. Что одержим объятиями и поцелуями. Что наивен, словно выпущенный на холодную улицу котенок. Что охвачен страхом, что все это только игра. Игра с его доверием, искренностью и сердцем. Игра, правила которой ему все еще неизвестны. Как и неизвестно то, какую роль доведется ему в ней сыграть…
***</p>
К восьми утра Йоэль и Алекси оказываются у дверей музыкального магазина. Эта сеть Каунисвеси хорошо знакома — одна из крупнейших в Финляндии. Он и сам неоднократно делал там покупки, пока имел такую возможность. Любил часами бродить между стеллажами, выбирая подходящие к его инструментам аксессуары или перебирая многочисленные пластинки. Тогда он не мог себе и представить, что ему доведется работать в одной из точек этой сети.
Колокольчик на двери громко звенит, когда Хокка отворяет ее и пропускает парня внутрь. Не обратив на звон никакого внимания, Алекси переступает порог и оглядывается по сторонам. За спиной щелкает выключатель, и просторное помещение заливает яркий свет. Красиво. В каждой детали магазина виднеется трепетное отношение владельца.
— Ну, как тебе здесь? — интересуется Йоэль, проходя за прилавок с кассой и жестом приглашая Алекси следом за собой.
— Чудесно, — улыбается блондин, становясь рядом с Хокка. — Не верится, что ты приложил руку ко всему этому.
— Это больше заслуга отца, — робко откликается Йоэль, — но я действительно приложил руку, чтобы все стало именно так, как оно есть сейчас. Ну, что, введем тебя в курс дела? — засмущавшись восхищенного взгляда Алекси, продолжил он.
Дождавшись уверенного кивка, Хокка тянется одной из стоящих под ногами коробок и, ловко ее подхватив, перемещает на прилавок. Вынув из ящика канцелярский нож, ловко вскрывает весь скотч и, наконец, распаковывает первую из новых поставок.
— В общем, сегодня тебе предстоит самая нудная работа на свете. Нужно будет отсканировать весь пришедший товар, внести его в базу, вот тут, — щелкнув на ярлычок программы на ноутбуке, продолжил Йоэль, — а потом помочь старшему продавцу с расстановкой всего этого добра по витринам. Справишься?
— Конечно, — кивает Каунисвеси. — Я ведь говорил, что успел поработать везде, где только было можно. Уж со сканером справлюсь в два счета.
Удовлетворенно ухмыльнувшись, Хокка усаживается на край столешницы за прилавком и рывком тянет парня на себя. Несколько секунд вглядывается в его удивленное лицо, а затем шепчет, склонившись к его уху:
— Кажется, в эту точку я буду наведываться с проверками с завидной частотой.
— И что же, если заметишь нарушение? — вздернув подбородок, с прищуром интересуется блондин.
— Одному юному стажеру придется хорошенько постараться…
Ладонь Йоэля плавно поднимается от бедра Алекса к торсу, задирает толстовку, скользит к груди, дразнит, обводя ареолы. Затем вновь опускается вниз, очертив поясницу, ложится на ягодицу, не настойчиво сжимает, выбивая из парня томный вздох.
— Возможно, я забуду пару цифровых конгов среди акустики или…
— Опоздаешь из-за того, что кто-то не успеет насытиться тобой утром, — усмехнувшись, продолжает за него Хокка.
На языке крутилось «твой парень не сможет насытиться тобой…», но я заставил себя прикусить его, прежде чем эта обнадеживающая для Алекси, нас двоих, а, может, даже для меня одного фраза вырывалась наружу. Кажется, я и сам начинаю привыкать… Упускать, что я по прежнему один, что он ничем мне не обязан, кроме связывающих нас договоренностей. Забывать, что его сердце не принадлежит мне и никогда не будет. Это было бы просто безумно и несправедливо после того, что я с ним сотворил. После того, как его сломал…
Удивительно, что он смотрит на меня так, словно не было всего этого созданного мной кошмара. Улыбается почти по-детски непосредственно и искренне, с любопытством разглядывает мои затянутые поволокой глубокой задумчивости глаза. Должно быть, гадает, что же там в моей голове? Если бы я только сам знал. Мне совершенно точно стоит подумать об этом, подумать о странных чувствах к нему и обо всем, что может быть между нами…
Бросив взгляд на часы, Йоэль замечает, что время близится к открытию. Это оказывается его шансом сбежать. От Алекси, от сложных размышлений. Жаль, что не от самого себя и своего гребаного разбушевавшегося ни на шутку сердца.
— Мне нужно заехать в другой магазин, а затем на репетицию, — начинает суетиться Хокка, мягко отстранив парня от себя. — К открытию подойдет старший продавец, поможет тебе разобраться со всем остальным, хорошо?
— Хорошо, — кивает Алекси, растерянно наблюдая за неожиданной переменой в настроении Хокка.
— Вечером встречаемся с парнями, помнишь? — натянуто улыбнувшись, уточняет Йоэль, прежде чем мимолетно коснуться губ парня на прощание.
— Помню, — подтверждает Каунисвеси, когда парень уже двигается в сторону выхода. — И, Йоэль…
— Да? — оборачивается Хокка.
— Я буду скучать по тебе, — тихо признается он.
Улыбка на лице Йоэля не остается незамеченной, хоть тот и спешит, отвернувшись к парню спиной, покинуть магазин. Кроткого «я тоже», однако, Алекси уже не слышит. Впрочем, Хокка действительно сложно признаться в этом даже самому себе.
***</p>
В который раз за почти две недели Йоэль ловит себя на мысли, что проводит целый день в ожидании вечера. Времени, которое принадлежит только ему и Алекси, в которое ему не нужно истязать себя беспокойствами о том, на что он право имеет, а на что совсем нет. Он знает, что в это время, Каунисвеси просто не может ему отказать, и это понимание вызывает горькое смятение в душе. Это и приятно, и печально одновременно. Это неправильно, но так сладко…
Все время, отведенное делам, репетициям, группе, оказывается украдено юношей под номером тринадцать. Под номером, который Йоэлю хочется забыть самому и стереть из памяти изможденного кошмарами недавнего прошлого Алекси. Начать все с чистого листа. Начать все сначала… Как если бы они повстречались где-то между стеллажами музыкального магазина, теряясь в муках выбора между новым альбомом Bring me the Horizon и редким винилом Nine inch Nails. Было бы прекрасно. Они бы завязали маленький спор о том и другом, и, в конце концов, согласившись с аргументами друга друга, отправились в ближайшую кофейню, чтобы познакомиться поближе. Обменялись бы номерами, а потом переписывались всю ночь до самого рассвета, обсуждая кинофраншизу Марвел, чтобы следующим же вечером отправиться на только-только вышедший в прокат сиквел. Съесть весь попкорн еще до начала показа, а потом целоваться на последнем ряду, лишь иногда отвлекаясь на особенно шумные сцены…