Часть 42 (2/2)

— Это я. Не ори.

— Боже, господи боже, Джейми, Джейми, Джейми!! — взволнованно заорала Бекка ему в ухо, и Баки задался вопросом, действительно ли его сестре за двадцать или до сих пор двенадцать. Хотя ее голос был громким, а тон срывался, когда она продолжала спрашивать, как он, где он, почему так долго не звонил и не связывался с ними, Баки чувствовал, как счастье наполняет все его существо. Слёзы жгли, и Баки позволил им свободно скатиться по его щекам и прижал ладонь к глазам, положив мизинец на переносицу.

Он чувствовал себя идиотом из-за того, что сомневался в родных, боялся, что они разозлятся или отвернутся от него; он знал, что у них возникнут вопросы, а он так боялся рассказать и показать свои ужасы. Он должен был обратиться к ним за любовью и поддержкой. Конечно, были бы и плохие моменты — без сомнения, больше связанные с его рукой, чем с исчезновением, — но это его семья. И Сэм так старался вбить это ему в голову, а Баки списал его со счетов.

Услышав голоса мамы и Ребекки, их взволнованную и ошеломленную болтовню, трогающую сердце и душу, Баки почувствовал себя одновременно тяжелым и невесомым. Ему хотелось смеяться, плакать и просить прощения за то, что не вернулся домой. Но он должен был надеяться, что, когда придет время и он все им объяснит, они отнесутся с пониманием. Отец был ветераном войны, и ему часто требовалось побыть одному, и все они уважали это. Конечно... Конечно, они могли бы попытаться сделать то же самое для него.

— Бекка… Бекка, да, привет… Я знаю… Я знаю, что у вас с ма, наверное, куча вопросов и все такое, но будет намного проще объяснить все лично, а не по телефону.

— Когда ты вернёшься? Можем поужинать сегодня вечером, ты можешь прийти домой и все нам рассказать. Мы так скучаем по тебе, Джейми, — быстро сказала она, и Баки почти увидел, как она схватила телефон, прижимая его к себе. Ребекка была не из тех, кто плачет или показывает уязвимость, но дрожь в ее голосе заставила его поверить, что она борется со слезами. Что было для них тяжелее — когда я пропал без вести или когда им сказали, что я вернулся в США, но не удосужился связаться с ними?

— Я… Я не знаю? — Баки ощутил подступающую панику и снова запустил пальцы в волосы, медленно дыша. Ему хотелось увидеть их, нужно было, но потребовалось так много времени, чтобы открыться хоть кому-то, и сейчас в мысли врезались одновременно тысячи мыслей.

— Ребекка, дай брату передохнуть секунду, — голос матери был успокаивающим и мягким, и Баки невольно улыбнулся. — Мы хотим увидеть тебя, Джеймс... не важно. Очевидно, что-то мешало тебе прийти к нам раньше, так что, если тебе нужно время...

— К черту, Джейми! Давай, пожалуйста? Я должна тебе столько поздравлений на день рождения, что даже не смешно, — Баки рассмеялся, чувствуя, как слёзы снова катятся по лицу.

— Я не знаю, Бекка. Я... многое произошло, и тебе нужно об этом знать. Обещаю, я приду. Просто.. Поймите, пожалуйста, для меня это сложно, и… Просто столько всего происходит, — последовала пауза, и Баки проглотил комок в горле, прежде чем услышал тихий, уверенный голос, который ослабил напряжение в животе.

— Не торопись, сынок, — мягко сказал отец, тише, чем Ребекка. — Твоя сестра просто взволнована, и мама тоже. Мы будем здесь, когда будешь готов. Просто скажи, когда и где, хорошо? Мы будем ждать с распростертыми объятиями.

Баки медленно моргнул, уставившись на ковер у себя под ногами. Отцу не было свойственно сострадание, война сделала его тверже стали, и Баки не мог вспомнить, когда в последний раз тот говорил что-то столь эмоциональное. И, услышав это сейчас, испытал одновременно удивление и облегчение. Глубоко дыша, Баки улыбнулся и медленно кивнул.

— Спасибо, па. Обещаю, что больше не буду ждать так долго.

— Надеюсь на это, но мы все понимаем, что тебе нужно время.

— Спасибо… Я люблю вас.

— Мы тоже тебя любим. Очень.