Часть 21 (2/2)
Задрожав, Баки отстранился. Он посмотрел на Стива — закрытые глаза и едва раздвинутые губы — и Стив сперва дернулся вперед, будто снова хотел его поймать, но вместо этого открыл глаза и заметил встревоженный вид Баки. В один миг вся страсть улетучилась, а на лице Стива отразились сожаление и беспокойство.
— Баки? — прошептал Стив едва слышно из-за грохота музыки. Баки прикусил губу, медленно высвободился из его рук и подошел к стереосистеме, чтобы ее выключить. — Баки, что не так? Тебе неудобно?
— Н-нет. Я… Я не знаю, — сказал он, снова сглотнув, желая, чтобы его голос не звучал настолько сломано. С дрожащим вдохом он поднял руку, стер выступившие слезы с левого глаза и зарылся пальцами в волосы. Он не будет плакать перед Стивом. Он не будет.
— Бак, — тихо сказал Стив, — если что-то идет не так, ты знаешь, что можешь мне рассказать, правда? Я не хочу делать вещи, к которым ты не готов.
Баки хотел ему верить.
Он немного развернулся, оставаясь боком к Стиву, а потом посмотрел на него. Лицо, глаза — везде читалась искренняя обеспокоенность. Но он может просто быть хорошим актером, не так ли? Баки снова медленно сглотнул, осознавая, что у него дрожат руки. Он вел себя так глупо и эгоистично, подозревая в Стиве эту бессердечность. Наташа говорила, что Стив часто с нежностью рассказывал о Баки, а Наташа не выглядела, как женщина, готовая подсластить пилюлю или солгать ради людей, которых почти не знает.
И все еще: он был задет и осторожен.
Стив шагнул к нему, и когда Баки не двинулся, но и не возразил, подошел еще ближе и взял правую руку Баки в свою:
— Ты боишься, разве нет? Чего?
Баки взглянул на него, чувствуя, как перехватывает дыхание, а глаза снова горят от слез. Черт возьми, он не будет плакать перед Стивом. Не так. Не сейчас.
— Того… — он запнулся и медленно вдохнул. Пальцы Стива сжались крепче вокруг его ладони. — Того, что я себя обманываю, полагаю.
Стив нахмурился, явно обиженно:
— Баки…
— Ты должен понимать, откуда это взялось. Ты должен… должен знать, что я хочу, хочу больше всего на свете. Блядь, Стив, я… мне так легко и хорошо с тобой, и это не то, к чему я привык за все это время, и я… — дыхание снова перехватило, и он откашлялся, глядя в сторону, чувствуя влагу на щеках. — Я просто… не хочу бросаться во что-то с головой, если ты не заинтересован в этом настолько же. По-настоящему.
— Баки… я, — Стив вздохнул и медленно скользнул ладонью по его руке до плеч, а потом так же медленно обнял. — Пожалуйста, никогда не думай, что я делаю для тебя что-то просто потому, что служил. Ты был солдатом, но теперь ты здесь, и ты человек. Ты просто чудесный, красивый, талантливый человек.
Баки фыркнул ему в грудь, но все же вцепился пальцами в бедра Стива. Он посмотрел вниз на перчатку на металлической руке и почувствовал, как в груди что-то болезненно сжалось:
— Но ты даже не знаешь худшие части.
— Пока ты не… я не знаю, серийный убийца или педофил, я думаю, я справлюсь с любыми вариантами «худшего».
Баки сжал зубы и крепче прижался к Стиву.
Какое-то время они молчали, пока Баки успокаивался, заталкивал поглубже, топтал ногами и гасил пламя страха и паники, убеждая себя, что был дураком, подозревая в Стиве что-то кроме благородства и доброты. А когда он смог расслабиться, он обнял Стива за талию и прижал к себе.
— Ты не обязан рассказывать мне. Ни сейчас, ни через неделю, ни через месяц. Бля, да даже через год. Я терпеливый. Я знаю всю тяжесть того, о чем ты не хочешь говорить, поверь. Но с этого момента мы идем в твоем темпе. Мы не делаем и не говорим ни о чем, к чему ты не готов. Ты дома, и ты в безопасности, но я хочу, чтобы ты чувствовал себя в безопасности и рядом со мной. Ладно?
Баки улыбнулся, чувствуя, как на глазах выступает еще больше слез.
— Что я сделал, что ты появился в моей жизни?
Стив усмехнулся и поцеловал его в лоб:
— Смотрел, как я трахаюсь с другими людьми в фильмах, а потом попросил о встрече. Кроме этого — ты существовал. И я благодарю за это Бога каждый день.