Часть 10 (1/2)

Баки решил провести в душе лишние десять минут, дважды оттирая себя с головы до ног. Просто на всякий случай.

Он изо всех сил старался игнорировать стекающую по металлической руке воду и то, как ощущались кончики серебристых пальцев в волосах, когда он трижды мыл голову – долгое отсутствие душа заставило его чувствовать себя грязным, и волосы пострадали сильнее всего. Вместо этого он пытался сосредоточиться на планах на день: он собирался встретиться с Гвен в магазине. Он собирался встретиться с людьми, которые, он надеялся, могли связать его со Стивом.

Он всё ещё чувствовал себя совершенно глупо из-за всего этого. И чем больше он думал о вчерашнем разговоре с Гвен, тем более глупо чувствовал себя из-за своих формулировок, из-за того, что спросил её о Наташе, и о том, как связаться с порнозвездой. Ему даже пришло в голову, что он, наверное, мог спросить просто публичный почтовый адрес, чтобы отправить письмо, или фанатский сайт или что-нибудь в этом роде, чтобы излить свои странные чувства вовне. Что-нибудь намного меньшее, чем… то, что он в итоге сделал.

«Не думай об этом, Барнс, — сказал он себе, нанося немного кондиционера на кончики волос (скоро придётся постричься, они начали сечься). — У тебя достаточно дерьма в голове, и Гвен сильно тебе помогает. Меньшее, что ты можешь сделать – быть вежливым и прилично себя вести, и понимать, что если что-то пойдёт не так, то это скорее всего ты облажался».

От этой мысли скрутило живот, но Баки выдохнул и просто схватил мыло.

В без четверти три Баки только вышел из душа, вытирая волосы и позволяя левой руке неподвижно свисать сбоку. Он наполовину решился надеть что-то с длинными рукавами или пальто, что-то, что оправдает перчатки. С кем бы Гвен ни организовала ему встречу, он не хотел вопросов об этом, рука не принадлежала ему, не была частью его желания связаться со Стивом – и после просмотра «Под кожей», он почти хотел поговорить и с Наташей тоже, но… нет, это было глупо.

Чего он на самом деле так отчаянно хочет? На что бы он надеялся, отправляя какое-то электронное или бумажное письмо порнозвезде, который даже не подозревал о его существовании? Который понятия не имел, какое влияние на жизнь Баки оказал его секс с другими мужчинами на экране? С этой стороны выглядит охуительно ужасно, прости господи. Как мне сделать это не-ужасным-прости-господи?

Кусая губы, Баки бросил полотенце на кровать, подошёл к комоду, вытащил и натянул на себя штаны. Он медленно их застегнул, а потом начал копаться в рубашках, прижимая левую руку к боку и перебирая их одной правой.

Он слегка хмурился, пока выбирал, гипер-осведомлённый о каждой капле воды, падающей с недосушенных волос и стекающей по спине, о весе прикреплённого к плечу металлического придатка и том факте, что пока так и не нашёл рубашку, которую хотел, почему это так, блядь, сложно, все что он хотел – это ёбаная рубашка, что вообще на самом деле…

Кулак ударился о дно ящика, Баки вздохнул.

В его голове было слишком много всего, и он уже склонялся к тому, чтобы позвонить Гвен и сказать, что не сможет прийти. Ничего хорошего из этого не выйдет: его начнут расспрашивать, он будет нервничать, возможно что-то сломает или причинит кому-то боль, если его ответы не окажутся удовлетворительными. И ради чего? Шанса поговорить с абсолютно незнакомым человеком с охуенно красивым телом?

Серьёзно. До чего он опустился?

Что ты творишь, Бак? Серьёзно, что ты творишь? На что ты надеешься?

Десять минут спустя Баки смог довольствоваться свитером с длинными рукавами, закрывшими руку и все шрамы, тянущиеся по боку, спине и даже немного по шее. На всякий случай он накинул сверху лёгкое пальто и надел перчатку на левую руку, игнорируя мысль о том, что так увлёкся сокрытием следов металла, что забыл надеть бельё под джинсы.

Натянув сапоги, Баки вздохнул и поправил жетоны, прежде чем засунуть их под свитер. Он расчесал пальцами правой руки ещё влажные волосы, пригладил назад и стянул резинкой. Получился довольно куцый хвост на затылке, но ему было наплевать: он давно перестал заботиться о собственной внешности. Хотя, когда увидел в зеркале густую щетину, плавно превращающуюся в бороду, снял пальто и решил её подстричь.

Нет смысла выглядеть, как совсем бездомный.

Но потом он посмотрел на себя с подстриженной бородой и влажными волосами и скривился. Закатав правый рукав, он набрал в ладонь воды из-под крана, намочил щетину и размазал крем для бритья по челюсти. Он быстро побрился своей опасной бритвой, которую предпочитал с тех пор, как оказался в армии, где лишняя упаковка сменных блоков в вещах казалась слишком громоздкой.

Баки медленно очистил лезвие, разглядывая свежевыбритое лицо и проверяя пропущенные волоски. Не обнаружив ни одного, он вымыл руки и заново сделал хвост, в этот раз оставив половину волос свисать сзади. Он расправил рукав и снова скользнул в пальто. Лучше. Ну, по большей части.

Он вышел из ванной, схватил ключи и покинул квартиру. Было около половины четвертого, и Баки знал, что дорога до магазина Гвен займёт минут десять или пятнадцать. Так что он запер дверь, быстро спустился вниз и не обратив внимания ни на женщину-консьержа, ни на напоминание, что он несколько дней не проверял почту, выскользнул наружу.

Было странно прохладно для позднего лета. Или это уже осень? Баки не был уверен и особенно не раздумывал об этом, пока шёл по улице.

Дорога прошла без происшествий. Для четырёх часов дня на улицах было мало машин и почти никаких детей, и Баки перешёл дорогу к магазину не оглядываясь дважды, как привык, потому что знал, что беспокоиться не о чем. Перед секс-шопом стояли две машины, одна, должно быть, принадлежала Гвен, потому что всегда была там. Другая – чёрная, блестящая и очень спортивная – была новой.

Баки медленно поднялся по лестнице и открыл дверь. Колокольчик наверху тихо звякнул, он несколько раз моргнул, привыкая к освещению, и переступил порог. Внутри магазин выглядел так же, как обычно, и был совершенно пустым. Даже Гвен не стояла за прилавком, а дверь за ним – определённо ведущая в офис или что-то подобное – была тёмной и закрытой.

Слегка нахмурившись, Баки огляделся и пошёл к прилавку. В отличие от других небольших магазинчиков здесь не было звонка, чтобы позвать продавцов или хозяев, из-за колокольчика над дверью в основном. И если Гвен не было в основном зале, она была в других комнатах. И всё ещё услышала бы звон колокольчика. Ястребиные уши у этой женщины.

Прислонившись к стойке, Баки грыз губу, постукивая пальцами, обтянутыми перчаткой, по дереву. Никого, даже ни шороха из-за тёмной двери. Баки затаил дыхание, сконцентрировался, прислушиваясь. Было необычно тихо, слишком тихо, неправильно тихо – в магазине Гвен никогда не было особенно шумно, но в нём никогда не было и такой тишины.

Это снова напомнило ему о России.

Сильнее прикусив губу, Баки медленно выпрямился, неглубоко и тихо дыша. Это была какая-то тень движения на периферии зрения, и он отшагнул, развернулся, чтобы схватить то, что к нему двигалось. Левая ладонь сомкнулась вокруг запястья, изящного, но сильного, и он оказался лицом к лицу с рыжеволосой красавицей Наташей. Она ухмыльнулась и расслабила руку, демонстрируя ему открытую ладонь.

— Мне явно стоило что-то сказать, чтобы привлечь твоё внимание, — её нисколько не смущала рука, несомненно слишком сильно сжимающая её запястье мёртвой хваткой.

— Мне не нравится, когда ко мне подкрадываются, но я восхищён тем, насколько бесшумно ты ходишь, — сказал он, медленно отпуская её руку. Благодаря перчатке он не оставил следов на коже, но всё равно заметил, как она небрежно потрясла рукой и повернула запястье. Не отводя от него взгляда.

— Итак. Ты Джеймс.

— Наташа.

— Тебе сказала Гвен или ты прочитал на обложке фильма?

Баки мягко улыбнулся:

— И то, и другое. Могу добавить, что ты потрясающая доминатрикс. Воск – это было что-то.

— Могу как-нибудь попробовать на тебе, если хочешь. Многим нравится.