L I: Точка отсчёта (1/2)

Одной из ночей незадолго до появления Третьего Киры</p>

Эл задумчиво грыз большой палец и меланхолично глядел в окно. Дождь, к его сожалению, не прекращался; нет, вообще Эл любил холод и дождь, и его аналитические способности повышались в такую погоду на 10-12%, вот только сейчас они были почти на нуле. Он смотрел в одну точку и видел тупик: Первый Кира снова вернул себе силы и воспоминания, достаточно было внимательно взглянуть на Лайта, чтобы это понять; Миса тоже могла сделать это в любой момент, раз уж Лайт сумел и они оба сейчас были на свободе; ещё объявился до крайности скрытный и подозрительный шинигами, теперь беспрерывно обитающий в штабе, — вот от кого точно не стоило ждать ничего хорошего. Если бог смерти и не был в сговоре с Кирами, вероятность чего составляла меньше 30%, он мог в любой момент убить любого человека в мире, в том числе самого Эл. И как было гарантированно защититься?

К тому же требовалось продолжать расследование. Интуиция Эл кричала, что правила, обеляющие Лайта и Мису, слишком выбиваются из свода остальных правил, не говоря уже о том, что они крайне сомнительны только по факту защиты, так вовремя предоставляемой Кирам. Сомнений в том, что они оба поддельны, практически не оставалось, но Эл также чувствовал, что их проверка могла обернуться смертельным исходом, ведь Лайт ни за что не позволит себя раскрыть. Любой неосторожный шаг мог оказаться последним, фатальным. Эл знал, на что шёл, но звон колоколов в голове нагонял тоску и обречённость.

Как следовало поступить?

Эл вздохнул, покинул комнаты, которые ещё недавно делил с Лайтом, и снова спустился туда, где бог смерти по-прежнему отстранённо взирал своим глазом на всё вокруг. На часах было что-то около четырёх утра, и сейчас даже Ватари спал, так что они были наедине. Как в один из последних дней, Эл мог бы начать расспрашивать Рэм о тетрадях, надеясь получить хоть какой-то ответ, но имело ли это смысл? Эл свернулся в своём кресле, позволяя мыслям кружить вокруг, может быть, неразрешимой задачи почти рассеянно.

Глаза были прикрыты, но он не спал — сейчас просто не мог: на днях полушутя признался Ватари, что уж скорее лишится чувств прямо посреди расследования, если его организм всё же потребует восполнить силы. Старик лишь покачал головой: он прекрасно знал Эл, и его методы, и его совершенно ужасный режим, но едва ли мог что-нибудь с этим сделать, пока угроза над ними обоими не исчезала. Оставалось только следить за его состоянием — несколько датчиков, с которыми Эл сейчас не расставался, ежесекундно считывали данные о его сердцебиении и прочих жизненных показателях.

Под закрытыми веками вспышками проносились и затухали неясные образы: яблоки, тетради и боги смерти, неостановимое алое пламя и пепел, спутанные цепи, тянущиеся куда-то сквозь землю… Картины разума, не перестающего анализировать и вычислять, несли его куда-то в потусторонний мир, куда никто из живых никогда не сумел бы проникнуть. Эл ясно чувствовал, что разгадку, решение мог найти только там; но, пускай он уже давно принял существование всего на свете, как он мог сам соприкоснуться с тем, что находилось вне власти людей?

Если его безупречная логика заведомо проигрывала Кире в силу того, что он просто не имел этого преимущества: бога смерти за спиной или тетради в руках…

Если бог и тетрадь смерти позволяли Лайту опережать его, уже почти столкнуть вниз…

…тогда что, если эти вещи появились бы и у него?

Эл моргнул.

Нет, пожалуй, один вопрос к Рэм у него всё же имелся. Он хмыкнул, прикидывая, насколько родившаяся идея была безумной: процентов на… восемьдесят, может быть, но уж этого Лайт — Кира — от него точно не ждал. Можно было поймать его врасплох. Можно было заставить его сыграть в несколько иной роли.

— Рэм-сан, — позвал он, полуобернувшись, чтобы её видеть. — Сколько богов смерти в вашем мире?

Рэм настороженно воззрилась на него, но, как Эл и рассчитывал, не отделалась немногословным «не знаю», которым — по совпадению ли? — отвечала на самые важные для Эл вопросы. Хотя фактически данный ею ответ немногим от этого отличался, но Эл каким-то образом чувствовал, что сейчас она была честна:

— Это известно лишь главному среди нас. Круг знакомых мне богов смерти не так уж велик, однако сведениями о нашем количестве я не обладаю.

«Круг невелик… Наверняка она сказала так в сравнении с численностью людей; тогда, может быть, она знает несколько десятков или сотен других шинигами. А значит, ещё один бог смерти в мире людей оказался бы для них небольшой потерей».

— Среди вас есть главный? Ваше… общество подчинено иерархии? — задал Эл вопрос для отвода глаз, позволяя Рэм думать, что он заинтересовался именно этим. На самом деле ход его мыслей, почти беспорядочно мечущихся в голове, был совсем другим.

«Я точно знаю, что несколько богов смерти могут находиться на земле одновременно, потому что Первый и Второй Кира вели свою деятельность в одно время и были разными людьми. Сейчас одна из тетрадей у нас в штабе, другая пока неизвестно где, значит, эти же два шинигами, Рэм и ещё один, скорее всего, оба пока где-то здесь. Возможно ли, чтобы в мир людей проник и третий?»

— Это совсем не похоже на ваш строй, — коротко бросила Рэм. — Лишь один бог смерти считается выше других, остальные равны между собой. Я знаю не так много, — добавила чуть более раздражённо, раздув ноздри: видимо, не понимала, к чему этот предрассветный допрос, никак не связанный с расследованием. Эл полагал, она ничуть не верила в его ничем не подкреплённое чистое любопытство (и правильно делала, только об этом ей знать также не следовало).

— Вы помните, как появились в своём мире, Рэм-сан? — продолжил он этот причудливый разговор.

«Рэм, пристрастны ли вы? На чьей вы стороне?» — вот что на самом деле хотелось ему спросить, только такой прямой подход в один миг всё разрушил бы.

Эл почти погрузился в течение собственных раздумий, когда понял, что Рэм так ему и не ответила; прежде на всякий вопрос она всегда говорила хоть что-то, пусть даже просто расписываясь в незнании. Эл развернулся к ней полностью, просто уставившись на неё, запирая весь имевшийся страх перед этим, признаться, всё же немного жутким существом где-то внутри.

— Никто никогда не спрашивал меня об этом, — с тенью удивления проговорила она спустя несколько долгих минут, и с протяжным вздохом её кости заскрипели, словно старое дерево. — Однажды я просто поняла, что существую.

— Вы видели, как появлялись другие? — спросил Эл ещё, прежде чем Рэм успела бы осознать, что её намерение вести этот диалог, равно как и терпение, давно кончилось.

— Нет, никогда. Временами кто-нибудь упоминает новое имя, и так остальные узнают об этом шинигами. Однако в последний раз на моей памяти это случалось чуть менее четырёхсот лет назад.

Эл мысленно улыбнулся: на этот вопрос Рэм ответила шире и менее неохотно. Возможно, такая тема для разговора и вправду привлекала её куда больше бесконечных вопросов о свойствах тетрадей. Уже спустя миг его взгляд загорелся догадкой: сама Рэм невольно так здорово подвела к тому, что действительно могло оказаться полезным.

— Как вы получаете имена? Выбираете? Вам их дают? Они что-нибудь означают? — он с неподдельным интересом склонил голову набок, осыпав шинигами сразу шквалом вопросов.

Рэм, кажется, правда задумалась — но не пытаясь утаить то знание, которым, без сомнения, обладала, а на самом деле не имея на это какого-то точного ответа.

— Имя Рэм уже принадлежало мне, сколько я себя помню. Я ничего не выбирала, и я не имею понятия, что оно означает. Судьба чьих-то ещё имён известна мне и того меньше.

— Какие они вообще могут быть, Рэм-сан?

«Сейчас я располагаю только именем самой Рэм — исходных данных критически мало; но, впрочем, с вероятностью в 94% Лайту известно лишь на одно имя больше. Если в этих именах вообще нет никакой системы…»

— Они бывают какими угодно, — сказала Рэм, подтверждая то, о чём Эл, собственно, и подумал.

Итак, это был очень шаткий, совсем непродуманный план, посетивший сознание глубокой ночью, переходящей в рассвет, но проверки и поиски, попытки изобличить поддельные правила и вывести Киру на свет были, может быть, ещё опаснее для его жизни, а Эл всё-таки не хотел завершать эту игру поражением. Идеальный финал также подразумевал, чтобы в этой игре уцелел и Лайт, но сейчас следовало сосредоточиться лишь на том, чтобы выбить его из колеи и — что крайне желательно — установить с Рэм какое-то подобие сотрудничества.

Ведомый этой мыслью, Эл попытался доброжелательно ей улыбнуться. Она оставалась недвижима — или её мимика вообще не предполагала таких жестов, — но, по крайней мере, сейчас от неё хотя бы не исходило волн мрачной непоколебимости и самой смерти.

А может быть, Эл всего лишь уже к ней привык.

***</p>

Утром, когда Кира снова себя проявил</p>