34. Мазь (2/2)
Вот уж да. Вряд ли Сатоши — или кто-либо вообще! — мечтал полежать с голой задницей на коленях у кумира. Но развивать эту тему Казуо не стал.
— Ты лечить будешь или продолжишь любоваться?
— Спасибо за идею. Полюбуюсь этак ещё полчасика. Как раз может и Юджи дозреет в своей грядке. У него, если судить логически, похожий «космос»? А, Ю? — Сатоши ткнул пальцем в смешной бугорок рядом с Казуо. И, вопреки своим словам, начал наносить средство. На Казуо, конечно, не на бугорок. Не сказать словами как он был рад тому что увидел, точнее не увидел — жутких вздувшихся полос. А подробности, кому они в самом деле нужны? Единственное, что его занимало на самом деле, почему вдруг Зу такой… гхм… мирный. Связано ли это с его визитом к командиру или нет? Хотя ничего страшного кроме красноты и проступивших кое-где небольших синяков на заднице друга не наблюдалось, Сатоши все же действовал с осторожностью. — По привлечению внимания и поиску неприятностей на свой «космос» мне тебя никогда не обойти. Признаю тут своё поражение.
Сатоши картинно развёл руками, хотя никто не мог его видеть. И осторожно поправил рубашку Казуо, которая норовила сползти и испачкаться, чуть придавив её к спине и удерживая там, наслаждаясь редким прикосновением, как недавно наслаждался странными обнимашками. Кажется, они всё-таки выбили его из колеи, раз ему так хочется повторить, почувствовать ещё раз на физическом уровне, что он не один в этом мире и что есть те, кто нужен ему и кому он нужен тоже.
— Вот ведь разлеглись на всю кровать, присесть негде! — смутившись собственных чувств, проворчал Сатоши, пристраиваясь с краю, но всё так же не убирая руку со спины Казуо.
Прохладная мазь почти заставила замурлыкать, да и нанёс её Тоши крайне бережно. Убаюканый заботой, Казуо вполуха слушал шутливые колкости друга, чувствуя под боком теплый клубочек.
Чтобы не начать засыпать, пришлось приподняться на локтях, выныривая из задумчивости.
Рука на пояснице не бесила и не смущала, хотя по всем законам жанра должна была.
— Ты у Гурена научился, скажи честно? — беззлобно щурясь спросил он, некстати вспомнив яму и руку подполковника на спине, — А впрочем, неважно. И мы не разлеглись, ты сам нас лечиться уложил. Можешь рядом лечь, поддержки ради.
— А? — от неожиданности вопроса Сатоши отдёрнул руку и рубашка-таки скатилась вниз. — Почему у Гурена? Он тебе тоже задницу мазал что ли? Чёрт! Испачкалась таки немного, — он потёр пальцем светлую ткань. — Если я, ну допустим, сюда к вам помещусь. Из солидарности. То кто вам помощь оказывать-то будет? Разве только Гурена и позвать…
— Задницу он мне не мазал, — со смехом мотнул головой Казуо, представив себе эту картину. — Но лапать меня ему, кажется, нравится куда больше, чем вас обоих вместе взятых. Если ты когда-нибудь согласишься сбежать со мной в самоволку и налакаться в слюни, я расскажу тебе эту историю.
Подсевший рядом Тоши заставил Казуо немного потесниться, почти придавливая Юджи к стене.
— Ю, я там тебя ещё не размазал?
Ну отлично, он тут оказывается «дозревает». Юджи тихо фыркнул, от непринуждённой болтовни наконец отпустив ситуацию. Впрочем, он пригрелся и вылезать совершенно не хотел.
— Не, не размазал, — отозвался Юджи, высовывая нос из-под одеяла, так, чтобы увидеть что-нибудь кроме кровати. И увидел хитрющюю физиономию повернувшегося с вопросом Зу совсем рядом.
Если бы было куда — Юджи от такого взгляда отодвинулся бы подальше… но Казуо же не будет щекотаться?
На всякий случай Юджи натянул одеяло обратно на голову и прижал локти к бокам, завернувшись в него как в кокон. Не-е, так просто он сдавать позиции не собирался. Закутался он плотно.
Казуо осторожно обернулся и взглянул на собственный «космос». Выглядело так, будто сидеть ему и правда не светит.
Дождавшись, пока мазь впитается, он осторожно попробовал пальцем, поморщился и о-очень аккуратно вернул штаны на законное место.
— Ну что, Ю, будем лечиться?
Осторожно потыкав пальцем в окуклившегося друга, Казуо лукаво взглянул на Сатоши и театрально-зловещим шёпотом спросил:
— Мне кажется, или он не ту часть тела под одеялом спрятал?
Не дав мелкому опомниться, Казуо обнял его — осторожно, но достаточно крепко, чтобы кокон не мог развернуться по собственному желанию.