8. Держись (1/2)
Крики били по барабанным перепонкам, высекая перед зажмуренными глазами Казуо искры. Хотелось по-детски закрыть уши ладонями. А лучше отобрать чёртов прут у чёртова Гурена и засунуть ему в его распрекрасный зад. Мозг лихорадочно метался в поисках решения, но оно не приходило.
Сатоши у стены сжимал кулаки так, что ногти впивались в ладони. Теперь не только Казуо, ещё и себя приходилось удерживать на месте, чтобы не броситься вперёд и… что? Не станет же он драться с Гуреном, в самом деле. Если только закрыть Ю собой. Но так унижать друга Сатоши тоже бы не стал, поэтому делал единственное, что возможно.
— Отдышись, — подполковник снова поменял сторону. — Тридцать. Больше половины уже позади.
Выполнив команду и шумно, со всхлипом, вдохнув, Юджи заметил, что его тело сотрясает крупная дрожь, всё сзади грозит отвалиться к демонам, спина взмокла, а впрочем, вспотел он вообще весь, в том числе и на затылке. Никогда бы не подумал, что можно вспотеть и этого не заметить. Пока его секли, мысли были только о боли, но теперь, в перерыве, Юджи думал обо всякой чуши, перескакивая с мысли на мысль. Лицо давно было влажным, и он даже не заметил, в какой момент не сдержал слёз. Впрочем, контролировал он уже только одну реакцию — лежать. Не вставать и не защищаться. Остальное второстепенно. Впрочем, если так продолжится… Юджи внезапно понял, что если боль продолжит нарастать, то он не выстоит и укатится отсюда нафиг.
Прут свистнул снова. Теперь удары ложились наискось, поверх уже расчерченной лестницы. И они были больнее, хотя к этому моменту задница обычно слегка немеет.
Перерыв окончился раньше, чем Юджи успел хотя бы восстановить дыхание. Хотя, признаться, и во время перерыва зад поджимался чуть ли не каждую секунду в ожидании новой боли. Но она всё равно прилетела неожиданно, вышибив новый вопль. Да черт! Это кончится когда-нибудь вообще? Казалось, что наказание продолжается уже бесконечно.
Теперь Гурен менял сторону после каждых пяти ударов. Поротый зад алел спелой клубникой, полосы, которые вспухли раньше, успели потемнеть и выделялись на фоне свежих.
Юджи не понимал, каким чудом ещё держится, но воля определенно заканчивалась быстрее, чем количество ударов. Вот же блин! И вроде бы стыдно так дёргаться и орать, особенно перед друзьями, особенно перед командиром «Лунных», но парень ничего не мог с собой поделать. Слабак, чертов слабак! Ну куда ему в императорские войска-то а?! Если даже порку вытерпеть достойно не в состоянии! Протяжное: «А-а-а-а-а!» наверняка было слышно аж в коридоре.
В голове сталкивались и перемешивались в сумбурном хороводе противоречивые мысли. «Не надо!» и «Заслужил, черт!», «Извините!» и «Чтоб вас самого сюда же!». Но раз мужчина сказал, что через эту комнату проходят все, значит, ему тоже доводилось? А, нет, это же сам Гурен, кто б его посмел…
В какой-то момент Юджи совсем потерялся в этом океане боли, сбился со спасительного счёта и больше всего мечтал, чтобы ЭТО поскорее закончилось. Но удары продолжали сыпаться снова и снова, и от этих вспышек нельзя было укрыться. И заковыряться в чувство вины помогло лишь ненадолго. Мысли в стиле: «Так мне и надо, блин», просто вышибло болью.
— Последний десяток. Держись, парень, осталось немного.
Казалось, вот, сейчас, последний удар… Но когда они наконец прекратились, подполковник Гурен вдруг сказал, что ещё десяток. Последний десяток. Аж десять раз! Да там и так уже живого места наверняка нет! Мало того, что дважды проткнутые иглами мышцы болели ещё до начала порки. Мало того, что после сна прошло слишком мало времени, а в таком расслабленном состоянии Юджи как правило был слишком уязвим и терпел боль откровенно хреново — ещё хуже, чем обычно… Так ещё и бьют. Снова и снова, и кажется уже прошибли нахрен в кровь. И Юджи не выдержал. Извернулся, откатился на бок и закрылся рукой, в панике уставившись на командира «Лунных».
— А можно остаток по спине хотя бы или куда-нибудь по ногам, я не знаю, а то там уже не выдержит уже больше, — зачастил Юджи, неосознанно продолжая отползать куда-то в сторону от ужасно-страшного сурового Гурена с ужасно-страшным черным прутом в руке. Да ему теперь этот образ в кошмарах являться начнёт!
— Нельзя, — коротко отказал Гурен. — Вернись на место, иначе я буду вынужден начислить штрафные удары.
От жёсткого приказа в груди будто что-то оборвалось. Юджи на мгновение застыл и через силу медленно лёг обратно, чувствуя, как по щекам неудержимо струятся слёзы.
Стараться не слушать удары у Казуо почти получалось, но стоило раздаться голосам, глаза распахнулись сами собой. Зрелище было… ну, да, вполне соответствующим долетающим звукам.
Юджи выглядел так, будто его перемололи в мясорубке и потоптались на том, что осталось — глаза красные, по щекам текут слёзы, все тело дрожит, будто в лихорадке.
На следы порки смотреть мучительно не хотелось, но взгляд прилип сам собой и Казуо понял, что ему сейчас станет дурно.
Он не имел ничего против драк, крови и увечий, по-правде, ему случалось видеть куда более жуткие следы побоев. Даже просечек не было видно. Но здесь и сейчас картина исполосованной кожи с уродливыми буграми буквально выворачивала душу. Наверно потому, что, глядя на свои и чужие травмы после драки, можно сказать, что было сделано всё, что можно, чтобы этого избежать. А здесь — лежи и терпи. Сам лежи, по собственной воле. И никак не защититься, никак не избежать этого.
Мысль о том, что скоро придётся испытать то же самое, резанула сознание и временно застряла почти незаметной занозой в мозгу, оттеснённая более пугающими в данный момент мыслями.
Юджи плакал — тихо, обречённо, беспомощно. Друг был на грани, это было видно. Сейчас он вновь дёрнется — и чёртов военный добавит ему ударов. Куда ещё-то?!
— Пожалуйста, — слова сорвались сами собой, Казуо умоляюще уставился на Гурена, стараясь не коситься на чёртову розгу в его руках. — Он больше не может, вы же видите!
Он точно не знал, о чем именно просит, но молча стоять не мог, чувствуя, что вот-вот натурально бросится на мучителя, загоняя в могилу не только себя, но и друга, которого вроде как пытается защитить.
— Тогда помоги ему, — Гурен не спешил выдавать последний десяток, давал возможность отдышаться и поплакать.
Было ли ему жалко мальчишку? Да. Но эта жалость оставалась за пределами устава Лунных демонов и сегодняшней ситуации. Ему ещё предстояло отстаивать нарушителей перед законом, а потом приучать их к дисциплине отряда. И тут поблажек быть не могло. Лучше пусть орёт и рыдает сейчас, чем сдохнет через месяц или два от собственной глупости и неумения сдержать дурное любопытство.
— Ну? Чего ждёшь? Возьми его за руки и подержи, ему будет легче.
— Зу… Давай, — слова проталкивались через силу сквозь пересохшее горло. — Это лучшее сейчас, что мы можем.
И, видя, что друг буквально примёрз к своему месту, Сатоши взял его за руку и чуть подтолкнул вперёд, повторив: