Часть 5 (2/2)

— Тогда расскажешь, какими они были?

— Мама Стейси была конченой. Она таскала меня на заброшки с детства, бухала энергосы, танцевала на кладбищах и вступила в церковь Сатаны. Мама Кристин была спокойной и холодной, всегда с ебалом кирпичом, бегала за нами и пыталась не дать мне сдохнуть. Она была наследницей какой-то там корпорации, но бросила всё ради врача в местной клинике.

— Как это мило… А как они встретились? — уборщик заулыбался.

— Кристин пришла к гинекологу, который сказал ей: «У вас просто потрясающая вагина! Не хотите сходить на свидание?»

Носильщик заржал. Откровенно и громко. Ладно, в детстве я уссывалась с этой истории… Ладно, я уссываюсь с нее до сих пор.

— Господь, — утерев слезу, выдохнул он. — Итак, раз, два, три…

— Ага, блять! Проебался! — ехидно засмеялась я, покрыв камень бумагой.

— Ладно, хорошо, моя очередь. Ну, меня тоже растила однополая пара.

— Это не интересно.

— А как насчет того, что они не были геями?

— …а?

— В общем, моя мать родила меня и ушла от отца к другому мужчине, а потом сбежала, оставив меня с ним. Немного подумав, папы съехались и стали друзьями.

— Ебать. Звучит как анекдот.

— Ага, а потом мой кровный отец повесил на отчима обвинение в убийстве с изнасилованием, которое совершил сам. А отчим сбежал из тюрьмы и убил его.

— Вот умеешь ты всю малину обосрать.

— Я не виноват, такая вот моя жизнь, — парень пожал плечами. — Правда такова, и больше не какова.

— Правда, парень, это хуйня.

— Не сказал бы. Правда всегда делает всё проще.

— Всегда?

— Ну да.

— То есть, сидя в подвале маньяка, который обвесил всё там иконками, ты на его вопрос о твоих грехах, скажешь, что ебешь котов по четвергам?

— Что? Я не насилую котов.

— Гипотетически. Представь просто, что насилуешь.

— Не хочу! Это ужасно! Я на такое не способен!

— Ладно. Допустим, ты сидишь в подвале маньяка, который обвесил всё там иконками, и ты, которого каждый четверг с пяти до семи берет под контроль неизвестная сущность, которая в твоем теле ебет котов, честно ответишь на вопрос, где бывает твой хуй по четвергам с пяти до семи?

Повисла тишина. Носильщик замолчал, что-то обдумывая; он смотрел куда-то перед собой, нахмурившись. Я думала, что у него начался экзистенциальный кризис, но тут он тихо ответил.

— Да. Лучше бы меня в такой ситуации убили.

— Мда, ты неисправим.

Лиана исчезла за одной из дверей с табличкой, надпись на которой разглядеть не удалось, и мы с носильщиком обменялись взглядами. Ебальник его видно не было, но паразит утверждал, что они оба настроены решительно, а я просто кивнула, находясь в ахуях от всей ситуации. Цирк, блять, а не жизнь.

Выбив дверь с ноги, я решительно вошла внутрь. В глаз ударил резкий свет мониторов, и несколько секунд спустя стало ясно, что мы оказались в комнате видеонаблюдения. На многочисленных экранах мелькали люди и твари, однако в большинстве своем они находились в незнакомых коридорах. Кажется, мы гуляли в безопасной зоне.

Посреди всего этого действа в кресле сидел старик, из чьих штанин и росли стебли. Глубокий такой, полысевший и иссохший до костей; казалось, это был просто скелет, обтянутый кожей.

— Паразит, но с растениями? Чё, разные виды, что ли? — на немецком пробурчала я.

— Паразит? Дорогуша, мне не нужен паразит. Я и без того одарён.

Ахуеть, оно заговорило.

— Это немецкий? — уборщик переводил взгляд с меня на старика и обратно.

— Да, бля, зиг хайль. Продолжим.

Я откашлялась, пытаясь вспомнить что-то кроме фашистских фразочек, однако дедок перехватил инициативу, слыша мой кривой акцент и грамматические ошибки.

— Перейдём к делу. Мисс, я могу предложить вам свою силу. Прямо сейчас я могу включить свет, а также передать вам карту с третьим уровнем допуска. Могу предоставить информацию о всех объектах и людях, оставшихся тут.

Блять, половину слов не поняла. Ладно, продолжим.

— Что ты хочешь взамен?

— Всё просто, мисс. Убейте меня.

— Договорились, — не раздумывая, согласилась я.

— А что… — напомнил о себе уборщик.

— Он даст нам карту с тремя чего-то там, включит свет и даст информацию о местных ебаках.

— Третий уровень! Это отлично! Это даже больше, чем нам нужно, намного больше! Что-то еще?

— Он хочет, чтобы я его грохнула.

— А… Так, я против!

— Как будто я тебя спрашивала. В прошлый раз у тебя был нож, в этот раз ты не выиграешь. Ну?

— Как бы я хотел, чтобы ты шутила. Но у меня всё еще синяк на скуле. Кстати, сильно видно?

— Всем похуй. Ну что, твои аргументы? Напомню, нож у меня.

Носильщик тяжело вздохнул. Немного подумав, он дотронулся до своего плеча, скривился и покорно кивнул.

Блять, вот вроде я вернула себе власть. А радости никакой. Сука, я либо старею, либо добрею. Лучше бы мне найти у себя седые волосы.

— Давай, всё решено, — обратилась я к деду. — Карта, свет, информация.

— Энергии хватит на месяц, — слегка улыбнувшись, старик обернулся к столу, на котором стояли компьютеры. Он делал это медленно достаточно, чтобы меня начала мучать давно сдохшая совесть. — Всю информацию я сохранил на флешке. Держи, милая.

Вновь повернувшись ко мне, он протянул небольшую желтую карточку с небольшой рыжей флешкой на ней. В этот же момент позади зажегся ослепительный белый свет, и я кивнула, вытащив нож.

Быстрая смерть. Как насчет сонной артерии? Нет, паразит требует чего-то поинтересней. Бля, мне теперь его еще анатомии учить?

— Повернись, дед, — я махнула рукой, тяжело вздыхая. — Я сделаю всё быстро.

— Спасибо, милая.

Лианы дернулись, и кресло двинулось. Я коснулась шеи деда, найдя на ощупь небольшую ямку в месте, где череп крепится к шее. Мысленно пометив место, я быстро замахнулась ножом и вонзила его в плоть; старик коротко кашлянул, а затем рухнул на пол. Я же утерла лицо, и капли крови превратились в длинные полосы. Деда даже не хотелось есть, ведь органы у него наверняка побитые жизнью, а мозг… Мозг у аномалий невкусный. У людей он нежный, с мягким привкусом мяса, сладковатый. А у аномалий горький, что пиздец. Тем не менее, в прошлый раз я сожрала его без всяких раздумий: наверное, ебанулась от голода. Вполне возможно, учитывая моё постоянное желание жрать.

— Боже, какой ужас, — уборщик вздохнул и вытащил платок. — Повернись-ка.

— Ты мне не мать, — попыталась отмахнуться я, но с меня уже стирали кровь.

— Хуже. Я твой носильщик.

— Господи, блять, за что…

— За окно. Не дергайся, тут еще пятнышко.