Глава тридцать вторая (1/2)

Он никогда не хотел стать великим.

Это чистая правда. Пока остальные мальчишки спорили до хрипоты, кому быть легендарным воином или великим королем, Бард с радостью соглашался на роль верного помощника. Братья обожали истории о могучих воинах и мудрых лордах, в то время как Бард больше любил историю о бедняке, поймавшем волшебную рыбку, исполнявшую желания. Со временем его приземленность даже превратилась в местную шутку. «Рыбак Бард», — говорили о нем, — «мечтал стать никем и добился своего!»

Бард не держал зла на шутников. Наоборот, он смеялся вместе с ними. Он ведь и правда всегда мечтал всего-навсего повзрослеть, жениться и завести детей. Ему не нужен был верный меч или золотая корона; ему хватало надежной лодки и теплого очага, ласковых рук и детского смеха.

Потому-то его и ошарашило заявление Бильбо, якобы ему суждено стать Лордом Дейла. Мало того, что он был худшим из претендентов — как и любой другой рыбак из бедняцкой деревушки — так, вдобавок, ему даром не сдалась такая работа. Ему вовсе не хотелось постоянно пребывать в центре всеобщего внимания и быть тем, к кому в случае нужды все ринутся за помощью. Эта ноша и так частенько падала на его плечи, что его совершенно не радовало. Он хотел быть всего лишь никому не известным лицом в толпе, одним из простых трудяг, спокойно живущих своей жизнью.

— Опять ты трусишь, — сказала бы Мэри, будь она еще жива. Прежде чем стать ему женой, она была ему лучшим другом; единственной девчонкой, водившейся с мальчишками не смотря на постоянные материнские упреки. Она знала его как никто другой, и сразу бы раскусила причину его сопротивления.

— Ты боишься провалиться, — сказала бы она, прищурив серо-зеленые глаза. — Ты боишься, что кто-то пострадает или умрет. Ты боишься, что не сможешь прокормить своих людей или спасти их от очередного дракона. И, наконец, ты боишься оказаться не тем, о ком говорил Бильбо. Я права, мой дорогой?

А он бы в ответ кивнул и развел руками, вечно безоружный перед ее прямолинейной проницательностью:

— Права, любовь моя, как и всегда.

На это Мэри сверкнула бы своей дерзкой усмешкой и торжествующе откинула бы косы за спину:

— Еще бы! Вот и не забывай об этом!

О, Эру… как же ее не хватало. Не прошло ни дня, чтобы он не вспоминал жену. Ее образ преследовал его в лицах их детей; в том, как Тильда пританцовывала на кухне; в улыбке Баина и в выражении его глаз; в проницательной наблюдательности Тильды, всегда точно распознававшей его малейшую ложь. При взгляде на них ему вспоминалось ее лицо. Но иногда, в те минуты, когда он бывал растерян или встревожен, ее голос нашептывал ему успокоение или совет.

— Не позволяй страху вставать на пути к твоему предназначению, — наставляла бы она, положив руку ему на щеку. — Ты должен рискнуть и однажды шагнуть за пределы своего маленького мирка.

— Но вдруг наши дети пострадают, — заспорил он, понимая, что не может проиграть голосу в собственной голове. — Я подвергну всех опасности, решив возродить Дейл.

— И, возможно, подаришь великое будущее своим детям и всем жителям Озерного Города, — возразила бы Мэри. — Бард, ты же сам знаешь, что Озерный Город прогнил до основания, и под влиянием Бургомистра все становится только хуже. Ты ведь понимаешь, что в Дейле у людей появится шанс на что-то лучшее.

Он прекрасно все понимал. Он понимал, хоть и противился уговорам Бильбо, что в конце-концов ему придется отстроить Дейл. Не потому, что это было предначертано или ему хотелось стать великим лордом, а просто потому, что это был единственный способ спасти своих детей от голода.

Бард никогда не хотел быть героем, но яростно желал быть хорошим отцом.

***</p>

— Снег пошел, — объявила Тауриэль с восторгом приговоренного, узревшего висельницу.

Бард отблагодарил ее медленными овациями:

— Поразительная наблюдательность. Может, тебе есть, что добавить? Скажи, а трава, часом, не зеленая? Или Бильбо, случайно, не безрассудный упрямец?

— Только не надо меня приплетать, — пробурчал Бильбо, рывшийся в сумках в поисках теплой одежды.

— Нужно поискать укрытие. Вы можете замерзнуть, — заметил Беорн, подставив широкую ладонь кружившим в стылом воздухе снежным хлопьям.

— Не говори ерунды. Если бы мы не умели справляться с холодом, то давным-давно вымерли бы, — ответила Тауриэль, фыркнув.

Беорн глянул на нее с сомнением:

— Милая, на тебе от силы два слоя одежды. На зайчонке один, и то с натяжкой. А про барбоса и его дырявое пальто я даже вспоминать не хочу. Вы все замерзнете насмерть в течение часа.

— Что ты вечно со мной споришь? — Спросила эльфийка, грозно уставившись на оборотня.

— Просто ты очаровательна, когда сердишься, — отозвался Беорн с клыкастой усмешкой.

Глаза Тауриэль превратились в узкие щелки:

— Вот как? Еще налюбуешься, когда я буду заталкивать тебя в вулкан…

— Пока ты будешь на меня так смотреть, я на все согласен, — заверил ее оборотень.

— Мне как-то неловко от ваших разговоров. Бильбо, тебе тоже? — Уточнил Бард, глядя в небо.

Бильбо покачал головой, продолжив копаться в сумках:

— Ничего не вижу, ничего не слышу. Вас тут нет.

— Не ревнуй, барбос, — поддразнил его Беорн с покровительственным видом. — Наша леди прекрасна, и все с этим согласны.

Бард поморщился:

— Я не ревную, можешь быть уверен. Девушки с грудью как у десятилетнего мальчишки не в моем вкусе.

Бильбо прервал свою возню, чтобы взглянуть на друга:

— Зачем ты пялишься на ее грудь?

— Затем, что когда я встретил ее в первый раз, то никак не мог взять в толк, кто передо мной — женщина или мужчина, — признался он без тени смущения.

Тауриэль вдруг стала совершенно неподвижной. Беорн — поскольку звери хорошо чувствуют опасность — сделал шаг назад и отошел, удостоверившись, что Бард оказался между ними.

— Ты назвал меня мужчиной?

Бард — поскольку он был беспросветным дураком — покачал головой:

— Вовсе нет. Я лишь заметил, что все эльфы на одно лицо и… положи лук на место! Я не хотел тебя обидеть!

— Для эльфов это очень чувствительная тема, — подсказал Бильбо, забросивший надежду отыскать себе что-нибудь теплое. — У гномов та же проблема, когда женщины надевают броню.

— Знаешь, почему-то мне не стало легче, — прорычала Тауриэль, но все же опустила лук, хоть и не оставила попыток просверлить дырки в голове Барда пылающим взглядом.

Бильбо пожал плечами, встал и подхватил свои сумки:

— А я и не собирался тебя утешать. Ну что, может, пойдем? Мы только зря теряем время.

— Что за спешка? Мордор от нас никуда не убежит, — проворчал Беорн, почесав слегка мохнатый живот.

— Не убежит, но хотелось бы успеть пройти еще несколько миль, пока снег не усилился, — пояснил он и решительно двинулся вперед, не дожидаясь своих спутников.

— Он прав, пора выдвигаться, — объявила Тауриэль, выпятив грудь словно главнокомандующий, призывавший на бой свои войска. Без дальнейших промедлений, она последовала за Бильбо, в то время как отставший Бард вытолкал Беорна вперед себя, чтобы в случае чего прикрыться им от эльфийки.

— Как считаешь, сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до Мордора? — Спросил хоббит у воительницы, не обращая внимания на трусливую возню за спиной.

Тауриэль пожала изящными плечами:

— Не знаю. В зависимости от погоды и наших припасов, к южной границе Лихолесья мы выйдем примерно через месяц.

Сердце полурослика упало. Он догадывался, что путь предстоит не близкий, но услышать подтверждение своих худших опасений оказался не готов. Бильбо боялся думать, как долго ему придется терпеть внутренние терзания и сомнения, пока кольцо будет измываться над ним из глубин сознания. Он не мог дождаться, когда же наконец все закончится и станет ясно, жить ему или умереть.

— Не представляю, как Фродо все это вынес, — проговорил он тихо, пряча руки в карманы в попытках сохранить остатки тепла.