Как много мы знаем, и как мало мы понимаем (1/2)
Наблюдать за тем, как готовит ее мужчина, было ни с чем несравнимым удовольствием. Катя крутилась под руками у Александра, то и дело, мешая ему совершать нехитрые манипуляции.
- Я тебя сейчас отправлю в комнату, дожидаться результата, - вздохнул Воропаев, облизав только что приготовленную намазку с пальцев, - ты можешь подождать?
- Не могу, - искренне ответила Катерина, и тут же своровала шпротину, сунув ее в рот, пока Александр не отобрал ее, - здесь пахнет так вкусно!
- Здесь и должно пахнуть вкусно, - Воропаев потрогал остывающие на бумажном полотенце гренки из белого и черного хлеба, уже смазанные чесноком, - между прочим, это рецепт твоей мамы, который я добыл, чтобы тебя порадовать.
- Я знаю, ты лучший, - Катя поднялась на носочки, чтобы оставить короткий поцелуй в уголке его рта, - когда мы с мамой позавчера виделись, она сказала мне, что ты к ней приходил, - внутри все сжалось от нежности к этому мужчине. Господи, как же ей все-таки с ним повезло.
- Почему ты не рассказала маме о том, что беременна? - Александр бросил на нее короткий взгляд, а затем вернулся к готовке. Гренки как раз были достаточно остывшими, чтобы нанести на них смесь из тертых вареных яиц, плавленого сыра и майонеза, приправленную солью и свежемолотым черным перцем.
- Да я просто не знала с чего начать, - Катя пальцем зачерпнула намазку и отправила ее в рот. Вкуснотища! Воропаев вздохнул.
- Я тебя сейчас ложкой по лбу тресну, вот серьезно, - он свел брови к переносице, но страшным не выглядел совершенно. Катерина сморщила нос, - и что значит, что ты не знала с чего начать, ты уже беременна, начать можно было только с главного. Или ты боялась ее реакции? Или реакции отца?
- Нет, - Катерина пожала плечами, - я люблю своих родителей, - она снова потянулась к миске со смесью, но Александр на этот раз отодвинул ее в сторону. Жадина, - но, знаешь, они иногда бывают… сложными. Их гиперопека… если мама еще способна понять, что иногда ее любовь бывает токсичной, буквально удушает, то отцу такие размышления попросту недоступны. А я сейчас не намерена бороться за каждый сантиметр своего свободного пространства, в особенности с родителями.
- Ты не обижаешься, что из-за меня твоя мама все-таки узнала? - он как раз заканчивает намазывать все гренки, раскладывая их на тарелку, и Катя с трудом удерживается от того, чтобы не стащить практически готовый бутерброд.
- А? - она удивленно смотрит на Александра, он что, серьезно? - Саш, ты что, - она обнимает его со спины, чтобы подтвердить свое настроение, - я тебе даже благодарна, мне не пришлось заводить разговор, доказывать, что тебе это тоже нужно, и прочие глупости. Сразу договорились, что еще месяц она ничего не говорит папе.
- Ты что, и к нему меня собираешься подослать? - на этот раз она слышит в голосе Воропаева нотки веселья. Он раскладывает шпроты на бутерброды, поглядывая на нее со смешинками в глазах. Катерина шлепает его по плечу, совсем легонько, просто чтобы проявить свое возмущение.
- Нет, с этим я, так и быть, справлюсь сама, - она облизывается, когда Александр принимается нарезать соленый огурец тонкими кружочками. Беременность или нет, но ароматные квашеные огурчики всегда были ее слабостью. Куда там этим сладким маринованным недоразумениям в банке!
- Держи, а то ты сейчас пол слюной закапаешь, - смеется Воропаев, протягивая ей крупный, лопнувший сбоку огурец. Катерина вгрызается в него со стоном удовольствия, - ты полегче с такими звуками, а то я за себя не ручаюсь, - Александр поднимает бровь, когда Катя так и замирает, широко распахнув глаза, с не до конца откушенным огурцом во рту, - жуй-жуй, - смеется он, явно наслаждаясь пантомимой, - ты сперва поешь, а потом я к тебе попристаю.
- А тебе врач разрешил, - Катерина трется лицом о его предплечье, продолжая поедать угощение, - а то ты так и не показал свои снимки последние.
- Все у меня нормально, - недовольно вздыхает Воропаев, только подтверждая то, что заживление происходит гораздо медленнее чем ему бы того хотелось, - мне уже надоело под тобой пластом лежать, сколько можно.
- Я что, по-твоему, плохо справляюсь? - Катя очень старается звучать возмущенно, но, едва не хохочет, замечая, как краснеет ее супруг, - я, конечно, не люблю, когда ты болеешь, но, когда я еще могу воспользоваться твоей беспомощностью? - она осторожно забралась пальцами под край футболки мужчины, принимаясь поглаживать его кожу над резинкой домашних штанов.
- А я уже не могу, кгм… - он вздохнул, словно стараясь успокоиться, и пальцы его сжались вокруг ножа сильнее, и Катя с сожалением прекратила ласки, - мне хочется… - Александр взглянул на нее так, что ей тут же стало жарко, - мне хочется с тобой как раньше, пока еще можно как раньше, а ты “плохо справляюсь”, - он снова принялся заниматься бутербродами, укладывая рядом с каждой рыбкой кусочек огурца, а сверху на все это петрушку - идеальное сочетание. Катерина облизнулась, едва не подпрыгивая на месте.
- Ты мне скажи, что тебе врач сказал, - упорствовала она, присаживаясь за стол, куда Воропаев как раз отнес тарелку с бутербродами.
- Он сказал, что пока слишком интенсивные нагрузки противопоказаны, - не увиливал от ответа Александр, - но, секс, я так считаю, нагрузка умеренная, так что не считается.
На стол перекочевали две чашки с черным чаем, Катерина принюхалась, улавливая аромат чабреца и меда.
- Я все равно крайне беспокоюсь за твое здоровье, - Катя, наконец, смогла взять любимый бутерброд и вгрызться в него с удовольствием, - я люблю тебя, ты просто счастье, - уверила она супруга, доедая вкусность, - как я этого хотела.
- Судя по звукам, ты этого хотела больше чем меня, - Воропаев веселился вполне откровенно, довольно скалясь. Он тоже не без удовольствия уничтожил парочку, наблюдая за супругой, - у твоей мамы, и правда, золотые руки, - он покрутил в пальцах очередной, - простые продукты, а так вкусно.
- Она у меня вообще готовит отменно, особенно хорошо у нее получается выпечка, - Катя вздохнула, - у меня так не получится никогда.
- Не факт, - Воропаев сделал большой глоток чая, - ты просто не пробовала этим заняться вплотную. Но, даже если так, плевать, у тебя много иных талантов.
- Тебе уже не обязательно влюблять меня в себя снова, - Катерина прикусила нижнюю губу, замечая, как Александр выгибает бровь в легком недоумении, - ты мне всегда говоришь, что я идеальная, я хочу сказать тебе за это спасибо.
- Я не говорю тебе, что ты идеальная, - Воропаев снова улыбнулся, - я говорю тебе, что мне не нужна другая женщина, потому, что лучше тебя ничего нет, и не было в моей жизни. Для меня ты лучшее, что может случиться с таким как я.
- С каким? - Катя склонила голову к левому плечу, глядя на Александра пристально, цепко. Как же ей хотелось проникнуть ему под кожу, узнать все тайны, что хранились в его сердце, читать его, познать.
- С таким, - она даже подготовилась к тому, что ответ может быть более чем уклончивым, но, сегодня у Воропаева, видимо, было философское настроение, - я знаю, что со мной нелегко, характер у меня дрянной, но сделать с ним, увы, я ничего не могу, потому, что иначе меня просто раскатают в хлам на моей же работе. Я знаю, что я требую слишком много, а еще, бесспорно, я хочу, чтобы ты меня слушалась, и я знаю, что это неправильно. Я работаю над собой, Катя, но это не так быстро, как хотелось бы мне, и, возможно, тебе. А еще… - он откладывает в сторону бутерброд, так и не надкусив его, - я боюсь, что я буду плохим отцом, хотя мой был просто прекрасным. Но, - улыбка у него выходит грустной, и он отводит взгляд в сторону, что он делает крайне редко, и Катя понимает, что это действительно его задевает, волнует. Она замирает, страшась коснуться его сейчас, буквально дрожит, ожидая, - но, вдруг я буду похож на свою мать? Кира, да, она похожа, но, только потому, что ей долго и упорно мозги промывали, а я… иногда я ловлю себя на том, что я похож на нее куда как больше, чем мне бы хотелось, и это меня буквально парализует. Я, - он снова переводит взгляд на супругу, - я никогда не причиню вред нашим детям, но если я хоть раз подниму на них руку, ты…
- Этого не будет, - Катя не может больше слушать его слова, она знает, что это никогда не произойдет, - ты не такой, ты не… Саша, Боже! - она все-таки срывается со своего места, чем пугает Александра, заставляя его тоже подхватиться. Она оказывается в его объятиях, стараясь не сжимать свои руки вокруг его ребер слишком сильно.