Каяться никогда не рано, грешить никогда не поздно (1/2)

- И как прошла твоя беседа с дражайшей сестрой? - Малиновский еще раз оглянулся, словно бы в дверь в эту самую секунду должна была вломиться Кристина. Кира только поморщилась. Она чуть поддернула рукав блузы, демонстрируя на тонком запястье явственно просутающие багрово-синие следы от цепких пальцев сестры.

- Как ты можешь убедиться - не очень, - она и сама разглядывает синяки так, словно впервые их видит. Надо же, как расползлись! Кира припоминает тонкие, костлявые пальцы Кристины, интересно, как они могли оставить такие уродливые следы? Да, старшая сестра старалась изо-всех сил.

- Только не говори мне, - Роман даже немного подается вперед, явно напрягаясь, - что ты все выложила ей как на духу. Ты же не думаешь, что это могло помочь тебе хоть в какой-то мере? - Кира качает головой, не отрывая взгляда от лица Малиновского. В его глазах она не видит всепоглощающего страха, но читает в нем вполне себе явственное опасение. И правильно. Дело, конечно же, не в Кристине. Старшая Воропаева, бесспорно, взбалмошная идиотка, но ее максимум разбитый нос и неуместный скандал. Испортить жизнь Роману по-настоящему мог только Александр. Снабженный нужной информацией братишка мог быть по-настоящему опасным.

- Я не буду тебе говорить этого потому, что я ничего не рассказала Кристине, - Кире не хочется играть на нервах Малиновсковского совершенно, и совместный кофе-брейк они могут провести с гораздо большей пользой, - мне-то она ничего не сделает, не сможет, это раз, и не захочет, опасаясь Сашкиной реакции, это два. Я, в отличие от тебя, нахожусь под защитой своего брата, как не поверни.

- Мне что-то крайне слабо верится, что Кристина кроме этого, - Роман кивает на ее руку, - ничем другим тебя не пугала. Да и сама ситуация… - он выдерживает паузу, тоже изучая ее лицо в ответ, - неужели, Кристина так просто поверила, что ты так жестоко обошлась с собственным братом?

- У нее есть причина поверить мне с невозможной легкостью, - Кира замечает, каким живым интересом тут же загораются глаза Малиновского. Она позволяет себе небольшую улыбку, младшая Воропаева прекрасно знает, что сейчас Роман постарается понять причину такой доверчивости Кристины, и точно:

- Не поделишься, что за причина? - он поигрывает бровями, - ни в жизни не поверю, что она так просто доверилась твоим словам. Ты же сестра, разве сестра может причинить вред? - Роман смотрит так выжидательно, буквально голодно, но Кира упрямо решила разочаровать его в чаяниях.

- Это твое дело, верить мне или нет, - она поводит плечами, ухмыляясь, - говорю тебе одно, Крис поверила, что это я, и других причин и идейных вдохновителей искать не будет, поэтому можешь выдохнуть совершенно свободно, - Кира замечает, как в глазах его проскальзывает разочарование и злость, - ты мне лучше скажи, что мы делаем дальше? Сашка сейчас будет просто невероятно осторожным. Такой фокус как с Викой с ним уже не пройдет.

- Я раздумывал над тем, чтобы ввести в игру кого-то из бывших твоего братишки, - делится своими идеями Малиновский, - но, мои познания в его загулах слишком мизерны, - он разводит руками, а Кира не игнорирует возможность его подколоть.

- Конечно, Сашка ведь не Андрей, ты не ходишь с ним в каждый его загул, - она попадает точно в цель. Малиновский теряется на долю секунды, но потом хмурится и отмахивается от заявления Киры, выглядя при этом даже обиженно.

- Мы опять будет об этом говорить? Кира, ты же понимаешь, что если мы будем постоянно кружить вокруг этого вопроса, мы далеко не продвинемся. А сейчас мы… практически заодно. Разве ты не согласна?

- Если бы я не была согласна, то меня бы здесь не было, я бы не помогала Клочковой и уж точно сдала бы тебя Кристине при первой же возможности, - Кира выбирает быть достаточно честной с Малиновским. Пусть не обольщается относительно их такого, нежданного-негаданного… сотрудничества. Это сейчас им было более чем по пути, ведь Роман хотел лишить Александра возможности влиять на ЗимаЛетто через Пушкареву, а она просто до зубной боли хотела лишить его этой самой Пушкаревой раз и навсегда. Не более того. Она не расценивала Малиновского, как некоего ново обретенного друга, скорее инструмент в достижении такой важной цели, и уж точно она не собиралась ему прощать все свои слезы одинокими вечерами, когда Ромочка уводил Андрея трахать знойных моделек. Да и когда сам Андрей отправлялся в свои загулы, Роман уж точно не старался его остановить. Так что нет, ни прощать, ни забывать Кира не собиралась. Да и глупой она не была совершенно точно, ведь для Малиновского она тоже была своего рода инструментом… возможно, источником информации, вторым фронтом и надежным тылом в одном лице. Они оба не собирались заблуждаться относительно друг друга, этого, для сотрудничества, было более чем достаточно. А для того, чтобы оно было продуктивным, им следовало хорошенько постараться.

- Понял, я все понял, - Роман чуть поднял руки вверх, чтобы продемонстрировать, что он совершенно точно не настроен на продолжение какого-либо конфликта, - просто, я не хочу, чтобы между нами была своего рода недосказанность.

- А ее между нами и нет, можешь не беспокоиться, - отмахивается Кира, - мы друг о друге все знаем, поэтому, давай лучше обсудим наши дальнейшие действия. Потому, что идея с бывшими Сашкиными любовницами несостоятельна. Он два раза на одну и ту же женщину не смотрит. Логика у него такая - не вышло раз, во второй там и ловить нечего, он даже к сексу так подходил. Исключение составляла одна барышня, с которой он учился в Гарварде, но к ней сейчас подобраться никак нельзя.

- И почему это? - Роман явно выглядит заинтересованным, - ты же знаешь, что я очень хорошо нахожу подход к барышням. Почему бы не попытать счастья?

- А и правда, почему, - согласно кивает Кира, - думаю, если ты вылетишь в Нью-Йорк завтра, то за недельку другую ты обернешься, возможно, даже с этой, - она щелкает в воздухе пальцами, - Ириной. Могу только пожелать тебе удачи.

- А что она делает в Нью-Йорке? - Малиновский выглядит действительно удивленным, и младшая Воропаева буквально покатывается от смеха, ведь, такого глупого вопроса от столь умного мужчины она не ожидала.

- Насколько я помню, а память изменяет мне крайне редко, она там счастливо замужем за членом конгресса, и владеет собственной юридической конторой, - лицо Романа тут же становится удрученным и грустным одновременно. Да, такого информация должна звучать весьма разочаровывающе.

- Ну и почему ты мне сразу об этом не сказала? - все-таки недовольно спрашивает он, - ты же сама говоришь, что не хочешь тратить время на всякие глупые разговоры, и в то же время играешь со мной в интригу.

- Отнюдь, - качает головой Кира, - я ни во что с тобой не играю, я говорю так, как есть. С бывшими Сашки просто дохлый номер, это ты пробуешь найти там брешь, потому, что провернуть что-то женскими руками тебе проще всего, - она дергает уголками губ, - стесняюсь напомнить, что с Клочковой ты уже прогорел. Вика, конечно, оружие массового поражения, но, довольно безмозглое. Зачем ты в ее неумелые ручонки выдал нейролептик? Она мне, к примеру, сказала, что это снотворное. Умудрилась приволочь его без упаковки, в салфетке в лифчике своем, - младшая Воропаева вздыхает, прикрывая глаза, - Рома, это могла очень плохо закончиться, Сашка мог передознуться и все. Все, это когда совсем и насовсем, - она молчит, пристально глядя в глаза Малиновскому, - а мне в моем доме не нужны убийства от слова совсем.

- Это я понимаю прекрасно, - кивает Роман, - и, поверь мне, я не собирался его травить, это Викочка с перепугу ввалила ему двойную дозу, чтобы наверняка.

- Из этой ситуации я вынесла только один положительный момент, - замечает Кира, - Сашка очень не любит болеть под присмотром. Он у нас в этом плане крайне стеснительный… парень. Ему важно всегда оставаться на коне. Болея, он становится раздражительным, и с легкостью может сделать жизнь окружающих его людей, не важно, далеких или близких, просто невыносимой. Как ты думаешь, как долго способна Пушкарева терпеть оскорбления в свой адрес, особенно незаслуженные, - она замечает, как Малиновский принимается возбужденно постукивать пальцами по столу, - вижу, что знаешь ответ на этот вопрос. Не-дол-го. Он сам прогонит ее от себя раз и навсегда, а потом и сам вернется обратно в свой Туманный Альбион, ведь его планы и притязания на эту… девку провалятся, а зализывать раны он предпочитает в одиночестве. Так что над этим нужно хорошенько подумать.

- Ты предлагаешь уложить Сашеньку на больничную койку? - брови Романа непроизвольно ползут вверх, а Кира только кивает.

- Главное сделать это осторожно и качественно, чтобы он и поболеть успел, и Пушкаревой нервы помотать, но, - она поднимает палец вверх, - я не хочу, чтобы с ним случилось что-то непоправимое. Все должно встать на свои места. Со временем.

- Это понятно, - скалится Малиновский, - но ты скажи мне, Кирочка, ты так о Сашкином здоровье беспокоишься,- не без сарказма спрашивает он, - или Кристины боишься.

Кира предпочитает на глупый вопрос попросту не отвечать.

Она не собиралась видеться с сестрой от слова совсем. Ей совершенно не улыбалось получить такой же хук, каким Кристина наградила Викторию. Собственно, Кира как раз выходила от Клочковой, всласть налюбовавшись ее огромным синяком под правым глазом, и красным разбитым носом. Только чудом Виктория не получила знаменитый раскрас панды, и не щеголяла фингалами под оба глаза. Но уже того, что она имела, было вполне достаточно, чтобы страдать и сетовать на судьбу-злодейку. Клочкова рыдала, что не может вернуться в таком виде на работу, что никакой нормальной мужчина на нее не посмотрит, и, самое главное, о чем, конечно же, Кира догадывалась и так, Малиновский ничего не заплатит, и ей придется все это время жить впроголодь. Воропаева не испытывала к ней и толики жалости. Во-первых, она элементарно обманула ее относительно лекарства, которым благополучно напоила Сашку, так нейролептики были страшной вещью, и Кира, скорее всего, не позволила бы это сделать. Ну, или на самый крайний случай, хорошенько проконтролировала дозу. Во-вторых, куриных мозгов Клочковой хватило на то, чтобы открыть дверь Кристине, которая, неведомо почему, примчалась разбираться в сложившейся ситуации. Взбешенная старшая сестра не только зарядила кулаком незадачливой “клофелинщице” в нос, но еще и устроила полный погром в ее, Киры, квартире. Некоторые вещи реально не подлежали восстановлению. Поэтому, младшая Воропаева считала, что Клочкова отделалась буквально легкими испугом, возможно, для того, чтобы мозг у нее нарос окончательно, нужно было дать сильнее? Но, деньги Кира ей все равно оставила, она чувствовала странную ответственность за эту, не совсем адекватную, барышню. Правда, оставила она специально немного, чтобы промотивировать ее побыстрее вернуться в Зима-Летто, в конце концов, хороший консиллер и правильно подобранный тон никто не отменял.

Кира никогда бы не подумала, что Кристина может караулить ее у дома Клочковой. Она едва успела покинуть подъезд, как стальная хватка сестры сковала ей запястье.

- А ну иди сюда, маленькая дрянь, - буквально взвыла старшая Воропаева, утаскивая сестру за угол дома. Приходилось признать, что в этот момент Кира испугалась, по-настоящему и очень сильно. По всему ее телу прошла волна дрожи, а адреналин выплеснулся в кровь доселе небывалой дозой. Она смотрела в разъяренное лицо сестры, и понимала, что ничем хорошим это не закончится. Кира практически верила в то, что Кристина сейчас изобьет ее прямо здесь, не оставит на ней живого места, и она сама будет наблюдать, как уже ее кровь падает на землю. Но, Кристина удивила ее. Она выдохнула, словно задержала дыхание больше пяти минут, а затем продолжила.

- Ты что натворила, идиотина? Ты хоть понимаешь, что за своими желаниями добиться своего, ты чуть не угробила брата? - она буквально шипела эти слова, приблизив свое лицо к лицу Киры. И младшая Воропаева могла услышать запах сигарет, кофе и мятной жвачки, настолько близко они стояли, - ты, сучка, даже позвонить и узнать о его состоянии не удосужилось, откуда тебе знать, что с ним все было хорошо? Что творится в твоей дурной башке, Кира?!

На этот раз Кристина не выдержала, с силой тряхнув ее. Кира ударилась затылком о стену дома, и прикрыла глаза. Удар был не сильным, но ощутимым, она ожидала, что собственная боль принесет ей не меньшее облегчение, чем боль, которую она наносила другим. Но, этого не произошло, она распахнула глаза и позволила себе впиться ногтями в предплечье Кристины, словно бы в попытке оторвать ее руку от себя. Сестра поморщилась, а Кире стала легче.