На сердце руку положа - и за душу трясти удобней (2/2)
Телефон издал знакомый звук, пробужденный входящим звонком. Пушкарева тут же ухватилась за аппарат, немного удивляясь подписи: Шуша. Что понадобилось от нее Владиславу Марковичу в столь позднее время?
- Алло, - Катя прочистила горло, чтобы звучать увереннее, - добрый вечер, а…
- Да, конечно, добрый, Катенька, - откликнулся Шуша, шурша ухом о телефонную трубку, - но, для того, чтобы он стал совсем уж прекрасным, сориентируйте меня, пожалуйста, как мне заехать во двор вашего друга?
- Я… - Катя не смогла скрыть растерянности, - вы приехали за мной?
Мужчина на этот странный и невинный вопрос только рассмеялся. Он откашлялся, а затем, всё ещё смеющимся тоном, ответил:
- Знаете, не имею такой привычки по вечерам раскатывать по неизвестным мне дворам. Поэтому да, я здесь по просьбе Александра Юрьевича. Ну, так что, кто будет моим штурманом? - Катерина ощутила знакомое беспокойство. Она решительно загрузила телефон в руки Николаю.
- Подскажи, пожалуйста, как лучше к тебе во двор заехать, - просьба явно поставила Зорькина в тупик. Он покрутил пальцем у виска.
- Я что, водитель, по-твоему? - но все-таки принялся пояснять Шуше возможный, оптимальный проезд. Пушкарева вздохнула, вслушиваясь в сбивчивые пояснения Коли. А может, стоило просто выйти туда, где Владиславу Марковичу было удобно остановиться? Почему хорошие мысли так поздно приходят в голову? Когда Коля возвращает ей телефон, выглядит он немного загнанным, словно он не машину направлял, а, по меньшей мере, сдавал кросс.
- Фух, все, можешь выходить к своей карете, он тут будет через пару минут, - он откидывается на спинку стула, откусывая пол пирожка за раз, - в последнее время от тебя одни стрессы, - он качает головой, - однако, кто бы мог подумать, что ты окажешься частью сказки про Золушку. Вон, и кучер прибыл до двенадцати.
- Зорькин, не паясничай, - отмахивается Катя, старательно размышляя, все ли она взяла с собой. - Я на принцессу не тяну точно.
- Не тянешь, - соглашается Николай, - но и на укротительницу тигров как-то не очень, может, ты все-таки ещё раз подумаешь?
- Знаешь, сколько я уже раз подумала? - фыркает Катя в глухом раздражении, - пора уже делать, - она растирает лицо руками, словно это поможет ей собраться. Зацепленные пальцами очки валятся на стол. Она поднимает их, покручивая в пальцах, а затем водружая на прежнее место.
- Как знаешь, - немного неуверенно тянет Коля, - просто, мне кажется, этот твой старт с места… Не слишком ли мало ты даешь себе времени?
- С чего же мало? - пожимает плечами Катерина, - сперва Александр поговорит с родителями, потом у нас будет еще целых три месяца после подачи заявления, и всю эту дорогу я в любую минуту могу сказать нет.
- А может, стоило попробовать сказать такое “да”, чтобы потом не пришлось говорить “нет”? - выгибает брови Зорькин, на что Пушкарева раздраженно выдыхает.
- И так тебе не так, и то тебе не эдак, - она взмахивает руками, - я в том что сказала уверена, просто тебя волнуют мои пути к отступлению - вот они. Вопросы есть?
- Вопросов нет, я понял, что я тебя достал, - поднимает руки вверх Николай, - беги к своему Воропаеву, не смею тебя больше задерживать.
Катерина никак это заявление не комментирует, но по лестничной клетке сбегает слишком проворно. Буквально на последней ступеньке она, все-таки, цепляется, и вылетает на порог дома, от всей души прикладываясь коленками о бетон.
- Господи, Катенька! - Шуша выскакивает из машины, едва не повторяя ее подвиг, - зачем же вы так торопились! Или вы думаете, что я могу уехать без вас?
Он подоспевает вовремя, чтобы помочь ей подняться, а еще захватить пакет с собранными для Александра пирожками. Катя радуется, что завернула их в несколько пакетов, и они не рассыпались по всему дворику, как свидетельство ее гениальной неуклюжести. Пушкарева с благодарностью облокачивается о руку Владислава Марковича. Внутри нее кипящей волной поднимаются стыд и признательность.
- Да, понимаете, - она немного прихрамывает, левое колено пострадало ощутимо сильнее, но останавливаться и проверять это сейчас ей совсем не хочется, - я просто… не обращайте внимания, для меня это нормально. Вы лучше скажите мне, - Катя прикусывает нижнюю губу, а потом все-таки продолжает вопрос, - сейчас уже довольно поздно, почему Александр Юрьевич прислал именно вас?
- Ну, - Шуша заводит автомобиль, но не спешит трогаться с места, - я так понимаю, ему нужно было очень срочно куда-то отлучиться. К слову, - мужчина выгибает брови, подчеркивая важность момента, - Александр Юрьевич не просто приказал, а обратился ко мне с просьбой. Как не крути - выходной, да еще и время явно сверхурочное. А я уж точно не глупец, чтобы позволить себе отказать ему в такой, на самом деле малости. Тем более что мой труд достойно оплачивается, и этот в том числе, - они выруливают со двора, встраиваясь в поток машин. Катя кивает словам Шуши, осторожно приподнимая подол юбки. Просто прекрасно. Коленка оказывается счесана достаточно глубоко, чтобы причинить дискомфорт, но не настолько, чтобы крови было непозволительно много.
- Возьмите там, в бардачке, салфетки, - рекомендует Владислав, даже не глядя на девушку, - может, будет немного легче.
- Спасибо, - Катерина выуживает упаковку салфеток, принимаясь вытирать капельки крови и пыли с колена, прикусывая нижнюю губу. Она представляет, как Воропаев увидит ее… такой, и уж точно передумает. Она бы точно передумала, зачем ему жена, на которую вечно сыплются какие-то неприятности?
За своими невеселыми размышлениями она даже не замечает, что они достаточно быстро подъезжают к дому Александра. Катя не торопится выходить из машины, с благодарностью отмечая, что Шуша не прогоняет ее, не намекает на то, что было бы неплохо освободить салон или скомандовать отвезти ее, например, обратно. Домой. Катя поднимает глаза, силясь угадать, где же расположены окна Александра, но не преуспевает - слишком мало времени она провела у него в гостях. Но сейчас, сейчас у нее появился шанс проводить с ним куда как больше времени. От этой мысли ей становится тепло внутри, а еще она ощущает странную уверенность, что все делает правильно. Пушкарева благодарит Владислава Марковича за оказанную услугу и, наконец, выходит прочь из автомобиля, направляясь в сторону дома. Благо, нога не беспокоит ее слишком сильно, а до квартиры Воропаева вполне исправно ходит лифт.
Звонок под пальцем кажется уже привычным, хотя, она нажимает на него всего лишь второй раз в своей жизни. Дверь распахивается и на пороге показывается Александр. Она открывает рот, чтобы поздороваться, но вместо этого принюхивается, ощущая слишком отчетливый запах спирта.
- Что-то случилось? - спрашивает она мужчину, когда он отходит в сторону, пропуская ее вглубь квартиры. Воропаев отмахивается, демонстрируя свежие царапины на правой руке. Катя перехватывает его руку, приглядываясь.
- Досадное недоразумение, но сейчас уже все хорошо, - уверяет ее Александр, но руки не отнимает, позволяя ей изучать явно болезненные следы.
- Что-то у нас с вами сегодня день не задался, - качает головой Катерина, - вы что, спиртом их протирали? - она подносит его руку к лицу, принюхиваясь.
- А чем я, по-твоему, должен был их обработать? - ухмыляется Воропаев, терпеливо ожидая, пока закончится инспекция, - и с чего ты сделала такой вывод, что день у нас двоих не задался? У тебя что-то стряслось?
- Вот, - Пушкарева весьма прозаично приподнимает подол юбки, демонстрируя сбитую коленку, - в моем случае, мой враг излишняя торопливость. А что же враг в вашем?
- Пошли на кухню, поделюсь с тобой антисептиком, - Александр не разжимает руки, заводя ее на уже знакомую ей кухню, - а в моем случае, - чуть передразнивает он ее тон, - врагом оказалась подвыпившая сестра.
- Это вас Кира Юрьевна или Кристина Юр… - начинает Катя, но он роняет ее на стул, становясь на одно колено. Он смотрит на нее снизу вверх, чуть улыбаясь уголками губ, тем самым заставляя ее замолчать. Чуть приподнимая край юбки, он добирается до разбитой коленки. Пушкарева пробует бессильно рискнуть нечто похожее на, - я сама… - но Воропаев только фыркает, принимаясь протирать коленку сперва перекисью, а потом уже хлоргексидином. Спирт стоит нетронутым, и Катя удивляется, почему же себе он обрабатывал раны столь варварским способом. Она дергается от очередного касания ваткой, и Александр принимается дуть на ее место ушиба. Катя сглатывает, глядя на медную макушку. Что-то теплое, буквально горячее разливается в груди, она касается подрагивающими пальцами его волос, таких же жестких и колючих как их хозяин. Воропаев отвлекается на ее прикосновение, поднимая на Катерину глаза. Смотрит он вопросительно, улыбается немного дразня.
- Что? - он чуть склоняет голову к плечу, изучая ее выражение лица, слишком четко замечая, что она собирается что-то произнести.
- Я люблю вас, наверное, - выдает это Катерина до того, как запрещает себе эти слова.
- Кать, - Александр осторожно касается ее подбородка, разворачивая ее голову то в одну, то в другую сторону, - ты точно только коленкой приложилась? Головой не попала? - она высвобождается из его рук.
- Вы мне не верите? - она хмурится, начиная жалеть о том, что эти слова вообще были сказаны. Черт ее дернул торопиться со своими чувствами и…
- Верю, - Воропаев снова возвращается к обработке ее колена, словно не она только что сказала такие важные в своей жизни слова, - просто даю тебе ещё время подумать и сказать, что ты погорячилась, - он заканчивает протирать ссадины и оставляет на ее коже обжигающий поцелуй чуть выше коленки, - а то если ты признаешься официально, то учти, я свое не отдам никому и никогда. Так что? - он смотрит хитро и испытывающе одновременно. Катя прикусывает нижнюю губу, а затем повторяет.
- Я вас люблю, - он снова улыбается, и она немного теряется от этой улыбки. Верит? Не верит? Почему он молчит? - Вы мне что, ничего не скажете?
- Скажу, - кивает Александр, поднимаясь и придерживаясь за бок, а потом, присаживаясь рядом с Катериной на соседний стул, - какие пункты в брачном контракте ты бы хотела добавить от себя?