Как будто конь и коновязь, лоб с граблями имеет связь (2/2)
- А целуется как? - спрашивает Кристина, прикусывая нижнюю губу, и Воропаев, к своему стыду, ощущает, как заливается краской стыда. Боже, ему же давно не семнадцать лет! Такой фокус с ним получается провернуть только у нее.
- Пока еще не успел изучить досконально, - старается он говорить как можно спокойнее, с привычным сарказмом в голосе, - но, я надеюсь, у меня будет шанс узнать получше. Но, - он назидательно поднимает палец вверх, - тебе я об этом рассказывать точно не буду!
- Садюга! - Кристина вытаскивает из-за спины подушку, огревая ею брата по голове, - ты собираешься скрывать от меня самое интересное! Как ты можешь!
- Я все могу, - уверяет ее Александр, перехватывая подушку, и замирая от боли в боку, - потому, что я лучший.
* * *</p>
Обычно душ приносил расслабление и удовольствие, но в последнее время такого счастья ему не выпадало. Воропаев выбрался из душа, осторожно промокая кожу полотенцем. Порезы заживали плохо, а еще ему совершенно не нравились покрасневшие и горячие края. Видно, придется, все-таки, обратиться в больницу. Но как теперь объяснить эти порезы нескольких дней давности? Я тут по пьяни разбил бутылку и упал на нее? Два раза? Какой бред! Он проводит рукой по влажным волосам, откидывая их назад чуть небрежным жестом. Черт бы побрал его нерасторопность! Нельзя было крутиться чуть быстрее? Ведь была же возможность увернуться, так ведь нет. Он извлекает из настенного шкафчика несколько флаконов с хлоргексидином и бутылочку спирта. Да, Воропаев, врач из тебя на два, даже скорее на два с минусом, но обработать порезы нужно все равно. Когда он проходится по их краям спонжем, пропитанным спиртом, ему очень сильно хочется ругаться матом. Он склоняется над раковиной, тяжело дыша. Сегодня нужно быть в строю, как назло навалилось чуть больше работы, чем ему бы хотелось. Обычно к этому он относился по философски - работать он, в конце концов, умел и любил, но сейчас возникала одна проблема - это отнимало время у встреч его и Катерины. Александр принялся сушить волосы, придавая им приличную форму, отличную от торчащих в разные стороны иголок. Он был обладателем столь же непослушной шевелюры, как и Кристина, и если последняя могла позволить себе щеголять одуванчиком-переростком, то он себе такого позволить не мог категорически. Еще раз оценив себя в зеркале, он остался доволен увиденным процентов эдак на восемьдесят. Ночью спалось плохо, кидало то в жар, то в холод, снились странные, фантасмагорические сны, которые утягивали все глубже, буквально притапливая в странных ощущениях безысходности и тревоги.
На кухне его ожидал стакан воды с лимоном и мятой, пара таблеток обезболивающего и несколько ломтиков черного шоколада. Ничего другого с утра Воропаев съесть просто не мог. Расправившись с нехитрым завтраком, он отправился в зал, выбирать рубашку потемнее. На такие меры приходилось идти сознательно, и хорошо продумано, порезы иногда открывались от его неосторожных, неосмотрительных движений, окрашивая рубашку в неожиданно-кровавый оттенок. Он набросил на плечи рубашку темного бутылочного цвета, оставляя воротник чуть приоткрытым. Галстуками пришлось пренебречь, светлых у него не было, а покупать их на несколько дней казалось несусветной глупостью. Главное не подпускать Пушкареву слишком близко для физического контакта. И так в прошлый раз пришлось так самозабвенно врать, что на руках у девчонки оказалась не кровь (откуда, Катя? Я что, по-вашему, гангстер?), а сок, клюквенный, неудачно пролитый. Он тщательно вытер ей пальцы носовым платком и едва удержался от желания поцеловать ее еще раз. Пришлось напомнить себе, что его цель не затащить Катерину в свою постель, а заполучить ее в качестве супруги - пару месяцев можно потерпеть, не семнадцать, гормоны мозг не растворят. Гормоны, так, к слову, были совершенно не согласны, и девчонку хотелось здесь и сейчас, а лучше пару раз, чтобы уж точно сбить оскому. Александр усмехнулся собственным мыслям, поглаживая нижнюю губу. Если бы Катя еще отвратительно целовалась, это, возможно, облегчило бы задачу. Но она оказалась весьма чувственной, хотя и неуверенной, на такую надавить слишком сильно, и все желание может пойти прахом. Воропаев давить не собирался, с чем-чем, а с выдержкой у него было все в полном порядке. Телефон зазвонил неожиданно и резко, заставляя мужчину дернуться, и ухватится за бок. Да блядь!
- Слушаю вас, Алина Викторовна, - тем не менее, голос его не дрожал ни от боли, ни от досады. Он отодвинул полу рубашки, но на этот раз ничего не открылось заново.
- Александр Юрьевич, - голос секретарши был взволнованным и тихим, - к вам пришел Никита Прасолов, готовит, что-то очень срочное. Но он не по записи…
- Срочное крайне редко бывает по записи, - хмыкает Воропаев, принимаясь быстрее застегивать рубашку, сканируя шкаф на наличие серого пиджака. - Пусть подождет меня в приемной, я буду через полчаса. Налейте ему кофе.
- Я предлагала, он не хочет, - голос Алины становится недовольным и Александру хочется расхохотаться, ведь у Феркаловой он получался просто отвратительно, и это в кофемашине! Об этом знали решительно все.
- Хоть воды ему налейте, - Александр прекрасно знал, что питье помогает отвлечься и успокоится. Банки, к примеру, пользовались этим постоянно, услужливо предлагая кофе, чай или воду особенно нервным клиентам.
- Налью, - Алина все еще звучит очень недовольно, - простите, что побеспокоила, Александр Юрьевич, - добавляет она, делая неловкую паузу, - просто он так нервничал, что я решила, что не стоит просить его зайти позже.
- Все хорошо, - Воропаев максимально осторожно надевает пиджак, - лучше быть уверенным, что все моменты были учтены, чем пропустить что-то важное.
Он отключается, оставаясь полностью довольным работой внимательной и, возможно, немного дотошной секретарши. А прибыв на офис еще и трудами Прасолова, что так точно подметил неточности на своем месте. Он присматривается к парнишке, младшему практически на десять лет - огромные глаза, желание работать, неистребимая уверенность в своей правоте. Странная, буквально парадоксальная вера в то, что все должно быть правильно, и в то, что добро всегда побеждает. Он говорит с такой страстью, демонстрируя документы, уличающие практически целый отдел в хищении, что невольно напоминает Катерину. Воропаев обещает разобраться, слишком уж лихо пытались воровать из-под носа у бывшего начальника, и думали, что получится сделать то же самое и у него. Даже без этого Никиты Александр, в итоге, добрался бы до правды, но на это ушло бы куда больше времени и, соответственно, суммы самого хищения были бы куда больше. Прасолов уходит, а Воропаев, изучая документы, размышляет над тем, что смышленого мальчонку нужно приблизить к себе. У него для Никиты уже и задание подвернулось, проконсультировать Катю в ее вопросе с тонущей компанией. Сам Александр собирался заняться вопросом ЗимаЛетто через кредиторов. Ему безумно хотелось прийти и вывалить все свои знания на голову Андрею, а еще лучше Павлу, да так, чтобы Маргарита все это слышала, но, увы, это был заведомо проигрышный этап. А все потому, что из тех документов, которыми поделилась с ним Пушкарева, следовало, что именно она стала причиной всех зол компании и, соответственно, именно ее голова могла полететь первой. Ей грозило не просто увольнение, Александр тогда совершенно не шутил о стойкой вероятности того, что ее могли упечь за решетку. Поэтому, ЗимаЛетто нужно было сперва стабилизировать, имя Катерины отмыть, а младшего Жданова заставить признаться в собственном распиздяйстве. Он покрутил в пальцах мобильный телефон. Катя обещала позвонить ему, как только освободится, а Владислав Маркович был уже наготове подвезти ее в нужное место, тем самым освобождая Воропаеву каких-то дополнительных двадцать минут для работы.
Когда телефон издал легкую трель Александр не сразу смог отвлечься от разбора документов. Он потянулся к телефону, одновременно щелкая кнопку вызова секретарши. Алина тут же вошла в кабинет начальника, готовясь выслушать пожелания или приказы.
- Позовите Владислава Марковича, будьте так любезны, - попросил Воропаев, принимая вызов, - слушаю вас, Катенька, - мурлыкнул он в трубку, наблюдая за тем, как секретарша кивнула и удалилась прочь, плотно прикрывая за собой дверь, - вы освободились? - он улыбается, когда на другом конце западает тишина.
- Да, я сейчас совершенно свободна, - после паузы произносит Катерина, голос ее уверенный, даже немного решительный, - у вас сегодня есть время, для нашей встречи? - на этом вопросе ее голос чуть подрагивает. Предвкушение? Неуверенность?
- Для НАС, - подчеркивает Александр, - у меня всегда найдется время, - он чуть откидывается назад в кресле, расстегивая верхнюю пуговицу, немного разминая шею. Жарко, даже немного млосно. Может от того, что обезболивающее заканчивает свое действие? Но пить новую порцию неприемлемо, так и подсесть на них недолго, а это нужно ему в самую последнюю очередь.
- Через сколько мне выходить? - он слышит улыбку в Катином голосе, ставя себе плюс. Если улыбается, значит это хорошо, значит, никто не успел испортить ей настроение или наговорить невозможных глупостей. Это успокаивает и печалит одновременно. Будь она снова в расстроенном виде, пришлось бы снова ее успокаивать. Он мечтательно прикрывает глаза, отметая ненужные мысли. Нет, придется потерпеть, уж лучше полная эмоциональная стабильность, чем украденные таким способом поцелуи.
- Минут через… - Шуша входит в кабинет без стука, чуть склоняя голову в знак приветствия, - пятнадцать, - он прикидывает время, которое может понадобиться ему, - лучше двадцать. Вы, главное, не найдите себе за это время некую работу, которую никто другой сделать не сможет. Договорились?
- Я не меньше вашего хочу, чтобы эта встреча состоялась, - уверяет его Катерина, - через двадцать минут я буду внизу. Никакой дополнительной работы, обещаю.
- Вот и славно, Катя, - он довольно улыбается, - Владислав Маркович доставит вас куда нужно, не волнуйтесь об этом.
- Я очень стараюсь научиться не волноваться рядом с вами, - говорит девушка, чуть улыбаясь, и это улавливается в ее голосе.
- Хорошо, - кивает Воропаев, - это я одобряю очень и очень, - он неосознанно поглаживает телефон указательным пальцем, - до встречи, Катенька.
- До встречи, Александр Юрьевич, - она отключается даже слишком быстро. Не хочет сказать ему что-то лишнее? Ладно, с этим нужно разбираться при личной встрече. Он разглядывает телефон, у которого еще не успел погаснуть экран. Нужно потихоньку приучать ее к своему имени. А то это “Александр Юрьевич”, конечно, может будоражить фантазию, но… это они, пожалуй, оставят для куда более закулисных игр.
- Владислав Маркович, - обращается Воропаев к Шуше, что улыбается как-то слишком понимающей улыбкой, - я попрошу вас сегодня забрать Катерину Валерьевну из ЗимаЛетто и доставить ее в Гарден.
- Следует ли отвезти ее сперва домой? - на всякий случай предлагает Владислав, и Александр зависает на миг. Об этом он даже не подумал. Действительно. Катерине после работы может быть не лишним немного освежиться.
- Да, - кивает он, чуть потирая нижнюю губу, - спросите у нее, не желает ли она заехать домой. Даже если на это уйдет больше времени, все равно сделайте так, как она попросит, - Воропаев возвращается к документам перед ним, отпуская водителя.
Шуша уходит из кабинета быстрым шагом, словно торопясь исполнить его просьбу. Александру кажется, что Владислав вполне искренне прикипел к Катерине, немного ее опекая. Это странно его успокаивает. Не то, чтобы он окончательно доверился этому человеку, но знание того, что с Катей под присмотром этого человека ничего не случится согревает. Он снова поправляет воротник рубашки, чуть прикрывая глаза. Нет, как-то сегодня определенно душно в кабинете. Может, открыть окно?