Застенчивость состоит из желания понравиться, и боязни неудачи (2/2)
- Ты во сколько сегодня встала? - она присаживается рядом с дочерью, принюхиваясь к омлету с зеленью, - тебе хотелось хорошо перекусить перед работой?
Для Катерины это и правда, странно, обычно заставить себя полноценно позавтракать практически невозможно. Сегодня ей на руку играет две вещи - ранний подъем, позволивший по настоящему проголодаться, и огромная решимость дать достойный ответ Воропаеву. Утвердительный ответ.
- Мне сегодня нужно будет задержаться на работе подольше, - Катя увиливает от прямых вопросов матери, сразу переходя к сути, - очень много работы в преддверии запуска новой коллекции, нужно правильно распределить финансы.
- Ты в последнее время все чаще задерживаешься на работе, - Елена наполняет свою чашку из подготовленного чайника и жестом предлагает наполнить чашку дочери, но та отказывается. - Я хотела спросить, - она отделяет вилкой кусочек омлета, чтобы взять паузу, - это только работа или… просто, в последнее время, много дел, и отец начинает замечать, что ты непозволительно пропадаешь…
- Я тоже замечаю, что он замечает, каждый раз, когда он рассказывает мне, как я должна или не должна себя вести, - Катерина только пожимает плечами, сегодня ничто не может разрушить ее настроение. Ничто и никто.
- Катя, он это делает исключительно из беспокойства, - Елена немного хмурится, наблюдая, как дочь невозмутимо продолжает завтракать.
- Конечно, - кивает Катя, чуть поворачиваясь к матери, чтобы встретиться с ней глазами, - я это понимаю, поэтому предупреждаю, что сегодня мне нужно задержаться на работе, чтобы ни ты, ни отец не волновались.
- Хорошо, - кивает Елена, и девушка снова возвращается к еде, - я просто хочу, чтобы ты знала, что если тебе нужно будет поговорить или что-то мне рассказать…
- Я знаю мам, - Катерина улыбается уголками губ, - я знаю, но пока мне рассказывать решительно нечего, - она подбирает последний кусочек с тарелки хлебом, - спасибо, - привычно благодарит она, поднимаясь и направляясь к мойке, - но поверь, если у меня будет что рассказать, ты узнаешь первой.
- Было бы хорошо, - Елена смотрит на дочь изучающим, немного напряженным взглядам, - ты знаешь, что для меня нет ничего важнее твоего счастья.
- А для меня нет ничего важнее вашего спокойствия, - Катя подходит к матери, склоняется и целует ее в щеку, - все будет хорошо, поверь.
- Верю, - кивает Елена, поглаживая плечо дочери, - конечно, верю, беги.
В кухонных дверях она сталкивается с отцом, только чудом умудряясь сделать шаг в сторону, чтобы не снести сонного родителя на землю. Некстати вспоминается Воропаев, которого она умудрялась ронять с завидной регулярностью. Вот там ее невезение играло с ней во всей красе. А может, на самом деле это было именно везение? Чтобы она точно не прошла мимо этого несносного злыдня? Ей вспомнился один из моментов, когда она налетела на него в стенах ЗимаЛетто.
Она не видела дороги за несколькими стопками папок, которые должны были перебазироваться с хранилища в ее каморку. Не то чтобы она была обязана переносить все это самостоятельно, но Жданов не сказал, когда ей доставят все эти документы к рассмотрению, а она нуждалась в них для воссоздания максимально правдивого отчета. Нельзя просто взять цифры с потолка, они должны быть обусловлены внутренними изменениями в компании, при этом базируясь на старых успехах и ошибках. Для этого следовало изучить архив за несколько лет кряду. Пушкарева прекрасно видела, что ни Андрей Палыч, ни Роман Дмитриевич не воспринимали такого рода необходимость всерьез. Самой главной проблемой для них оставался Воропаев, который мог вцепиться в отчет буквально зубами. С остальными все должно быть куда как проще, например, Маргарите Рудольфовне можно было вообще подать пустые, буквально девственно чистые листы.
Катя вздохнула, перебрасывая в руках папки удобнее и стараясь одновременно выглянуть из-за них. Коридор был пуст, а дверь, к огромному счастью Пушкаревой открывалась наружу. Осторожно подобравшись к дверям поближе, она повернулась спиной, чтобы можно было подтолкнуть их бедром и выйти в следующий отрезок, соединяющий общий коридор и приемную. Катя примерилась для хорошего толчка и… буквально вылетела спиной в открывшуюся дверь. Она уже приготовилась растянуться на полу, похоронив себя под сонмом папок, которым она так успешно до этого балансировала, но удивленно вскрикнула, когда столкнулась с чем-то… кем-то…
- За что, - смогла разобрать она, прежде чем рухнуть вместе с человеком, которому не повезло сегодня стать ее подушкой безопасности. Папки рассыпались ворохом в разные стороны, а Катя развернула голову вправо, замечая, как бумажный стаканчик с остатками кофе откатывается в сторону, оставляя за собой дорожку темной, очень похожей на нефть, жидкости. Она замерла, ощущая спиной дыхание мужчины. Его выдал парфюм, смешанный с табачным запахом, что окружал его постоянно.
- Ну, - в голосе Воропаева слышалось нетерпение, - вы будете вставать, или вам легче притвориться, что вы умерли от стыда за очередной раз? Я начинаю верить, что вы тайное оружие Жданова, или куда хуже, вы решили отомстить мне переломом. Просто еще не выбрали, что вы собираетесь мне сломать.
- Неправда, - Катя ненавидит тот писк, что прорывается вместо голоса, - простите.
Она садится, старательно отползая в сторону, позволяя и мужчине, наконец, подняться. Александр недовольно трет шею, хотя скалится радостно, а не зло.
- Могу простить, если вы свободны сегодня вечером, - он чуть склоняет голову к плечу, подтягивая одно колено к груди. Он что, не собирается вставать с пола?
- Вы же знаете, что я свободна сегодня вечером, - возмущенно откликается Катя, принимаясь собирать с пола папки, складывая их одна на одну, - зачем вы спрашиваете? - она снова косится на него, но Воропаев не делает ни единой попытки подняться с пола. - Вы что, так и будете сидеть здесь?
- Ну, - мужчина, поправляет пиджак, даже в такой странной позе умудряется выглядеть надменно, - возможно, я ожидаю вашего Жданова, чтобы он проникся старанием его сотрудников к уничтожению конкурентов.
- Он не мой, - Катя вытаскивает очередную папку из-под ноги Александра, недовольно пыхтя, когда он специально давит на нее сильнее, - и никого я не собиралась уничтожать. Это просто досадное недоразумение.
- Значит, со словами о конкуренте вы согласны? - Воропаев все-таки поднимается, и одним резким движением ставит на ноги Пушкареву, хорошо ухватившись за ворот кардигана. На короткий миг она оказывается в воздухе, не понимая, как мужчина такой достаточно… худощавой комплекции, оказывается столь сильным.
- Если вы так говорите, то я согласна, - папки, которые она уже собрала стопку, приходится разместить на небольшом гостевом диванчике.
- Значит, вы готовы соглашаться с тем, что я говорю? - она слышит смех в его голосе и резко поворачивается к нему, заявляя:
- Вы можете не ловить меня на слове? - они оказываются лицом к лицу, и она вздрагивает всем телом, когда он склоняется еще чуть ниже.
- Страшно? - Катя плюхается на диван от неожиданности, рассыпая только что собранные папки. Нет, он точно засранец! Точно!
- Нет, - зло отвечает она, - не страшно, - ей хочется сказать ему много чего еще. Слова крутятся на языке, буквально жалят, но она не решается… Начать перепалку с Воропаевым это заведомо проиграть, ведь так?
- И очень зря, - он наклоняется к ней ниже, - бояться меня это сохранно.
А потом в коридор выходит Жданов и напряженность момента исчезает.
Катя выходит из дома, улыбаясь не менее довольному Владиславу Марковичу. Да, у нее сегодня отличное настроение, огромное желание сказать “да” и уверенность в том, что это правильно. Нет, все это точно не зря. Все это было не просто так. Сегодня она окончательно сделает шаг к нему навстречу. “Поверьте, Катя, вы не пожалеете, если согласитесь стать моей, я могу быть весьма убедительным. Просто скажите мне да” - шепчет в голове голос Воропаева без остановки. И Катерина знает, что она совершенно точно далека от отказа. Шанс познать такого человека дается один раз в жизни, и она не будет Катериной Пушкаревой, если не попытается.