Хотелось воспарить, но пара не хватило (1/2)
Несколько горстей холодной воды не помогли прийти в себя так, как того бы хотелось Катерине. Она посмотрела на себя в зеркало, недовольно поджав губы - нужно было реветь всю ночь, чтобы еще больше ухудшить и без того не фонтанный вид? Темные круги под глазами совершенно ее не украшали, а сами веки были красными, воспаленными и припухшими. Вдруг снова захотелось разрыдаться, буквально так, как она рыдала в подушку вчера ночью. Что стало причиной рыдания? Как ни парадоксально то, что Воропаев не остался в ЗимаЛетто и даже не приехал ее подвезти домой, конечно, исключительно для того, что значило ее фактическое предательство Жданова. Катя провела влажным пальцем по своему отражению в зеркале, перечеркивая его влажным крестом. Он прислал за тобой Владислава Марковича, если бы он не хотел иметь с тобой ничего общего, разве он бы прислал его? Ты же не глупая девочка, Катя, думай, думай, думай, думай… Она приблизилась к стеклу, чтобы без очков посмотреть на себя еще лучше, ее теплое дыхание затуманило зеркало, и она потянулась, чтобы стереть его пальцами, но отпрянула от зеркала, испуганная стуком в дверь.
- Катюш, я могу зайти? - голос мамы был приглушен запертой дверью, - я тут тебе принесла кое-что, уверена, это тебе поможет.
- Мам, не сейчас, - крикнула она, упираясь в рукомойник и опуская голову вниз. Иногда ей безумно хотелось перестать жить с родителями - постоянный контроль просто убивал. Но в дверь снова постучали, не менее настойчиво, чем в первый раз.
- Кать, это, правда, поможет… - Катерина уже собиралась отправить маму на кухню, чтобы та приготовила ей чаю, что угодно, лишь бы не стояла под дверью со своими советами, но просто открыла дверь, после слов, - я знаю, что ты плакала вчера, я заморозила для тебя немного ромашкового чая для умывания.
На тарелочке с ярким алым ободком и тонкой золотой каймой лежало несколько неровных кусочков льда, источающих приятный аромат ромашки и еще каких-то трав, которые Катя даже не пыталась разобрать. Елена Александровна чуть склонила голову к плечу, протягивая “скорую помощь” дочери.
- Если захочешь рассказать, что случилось, буду рада послушать, - осторожно говорит она, передавая лед в руки Кате, - протри лицо несколько раз, только не прижимай слишком сильно, синяки, может, и не уберет, но вот красноту уменьшит точно.
- Спасибо, - отвечает Катерина, и тут же снова прячется за дверью, разглядывая подтаявшие кусочки льда. Все-таки у нее золотая мама. Взяв в руки первый кусочек, она прикоснулась им к щеке, ощущая дрожь, что прошила ее тело. Вдохнув побольше воздуха, Пушкарева продолжила обтирание. Может, красоткой это ее не сделает, но на человека она точно станет похожа, хотя бы приблизительно.
Мама нахмурилась, заметив, что Катерина выбрала для своего наряда исключительно черный цвет. Но комментировать не решилась, только пододвинула к ней тарелку с приготовленными бутербродами и чашку чая - в этом вопросе уже Катя не пыталась спорить. Поела она буквально через силу, заталкивая в себя огромные куски, практически не жуя. Елена Александровна даже отвернулась к мойке, чтобы не видеть как дочь торопливо и без удовольствия расправляется с ее готовкой. Катерине на миг стало стыдно. Она знала, что у мамы готовка была, по сути, единственной отдушиной. Притормозив с уничтожением собственного завтрака, Катя чуть повернулась к матери:
- Мам, спасибо огромное, все очень вкусно, просто я тороплюсь и…
- Я понимаю, - Елена, улыбнулась спокойной, ровной, немного грустно, - конечно, я понимаю. Ты беги, я уберу со стола, - кивает она на недопитый чай и остатки бутербродов на тарелке, - работа есть работа. Удачи тебе.
- Спасибо! - Катя подхватывается со своего места, не без горечи целуя маму в подставленную щеку, - ты просто чудо, что бы я без тебя делала?
- Наверное, ходила бы на работу голодная, - философски замечает Елена, - беги.
Повторять Катерине еще раз, необходимости нет. Она заскакивает в свою комнату, забирая оттуда портфель с документами, и тратит еще пару минут на то, чтобы зашнуровать крохотные и скользкие шнурки на своих привычных, чуть потертых ботинках. Когда она покидает подъезд, первый, кто встречает ее - Владислав Маркович. Он стоит, чуть облокотившись о нагретый солнцем бок машины, и довольно жмурится. Только завидев ее, он приветливо машет Пушкаревой.
- Прекрасное утро, Катенька, что же вы вырядились так траурно? - Шуша улыбчив и доволен, это заразительно и приятно оказаться в его компании снова. Странная уверенность в том, что Александр… Александр Юрьевич все еще захочет… Ведь что такое, по сути, чашка чая? Пустяк! Он же согласится повторить с ней этот пустяк?
- На меня погода действует очень слабо, - едва поднимая уголки губ, замечает Катя, - иногда то, что внутри куда как сильнее, - она присаживается, поблагодарив Владислава за открытую дверь. - Как ваши дела?
- Мои всегда волшебны, - уверяет ее Шуша, заводя мотор и поглаживая руль, - и ваши будут, уж поверьте мне на слово, - он лихо выруливает со двора, и Катерине вспоминается, как она каталась по полю с Александром. Приходится встряхнуть головой, чтобы отогнать навязчиво-приятные мысли.
- И как же вы знаете, что мои дела станут таковыми? - она вежливо улыбается Владиславу мягко и вежливо, обнимая портфель сильнее. Ей нравится, как хитринка прячется в небольших морщинках возле глаз мужчины. Совершенно комфортный человек - ему бы психологом работать, а не ее катать по городу.
- Ну, как минимум, вы сегодня пообщаетесь с Александром Юрьевичем и решите вопрос, который мучает вас обоих, а то это же просто невыносимо, - мужчина вздыхает, - что бы ни произошло, это нужно разрешить. Раз Воропаев решил так скоро с вами встретиться, это очень важно. Да и вы для него важны.
- С чего вы взяли? - Катя тут же отворачивается к окну, чтобы Шуша не смог увидеть, как она моментально залилась краской. Сердце заухало испуганным совенком под ребрами. Важна. Она для него важна. Она разобрала совершенно легкий, едва слышный смешок Владислава и снова к нему повернула.
- Деточка, я живу на этом свете далеко не первый день, неужели вы думаете, что я не замечу… симпатию? - он даже качает головой, продолжая посмеиваться, - Александр Юрьевич у нас, конечно, та еще ледышка, но и ему страсти далеко не чужды. Сперва я думал, что ошибся, что у него исключительно рабочий интерес - но нет. То, что проявляет Воропаев к вам - чистой воды забота, и если вы идентифицируете это как нечто иное, - он пожимает плечами, - то я могу сказать только одно, - Владислав поворачивается к Катерине буквально на миг, - я думал что вы гораздо умнее, не расстраивайте старика, - он подмигивает ей и тут же отворачивается.
- Я далеко не глупая, - возмущенно защищается Пушкарева, - я все… конечно, я вижу, что… я думаю… прекратите смеяться! - возмущенно восклицает она, когда Шуша утирает слезящийся глаз, и снова на нее косится.
- Простите, я просто и представить себе не мог, что вы такое скромное и утонченное создание, - он еще раз утирает глаза, - но я, действительно, очень давно так не хохотал. Уже только за это я должен сказать вам спасибо огромное. Но, тогда я должен предупредить вас, Катенька, - Владислав становится куда серьезнее, и Пушкарева буквально превращается вслух. - Александр Юрьевич человек очень сложный, не всегда умеющий быть осторожным и выверенным в своих словах, и даже действиях. Рядом с ним находиться не просто сложно, иногда невозможно и даже болезненно. Вы видели его достаточно для того, чтобы понять, о чем я говорю. Если вы принцесса в замке, то он, скорее, дракон, чем рыцарь. Если вы Ариадна, то он Минотавр - понимаете? Не ожидайте от него геройских поступков и бегите от него сейчас, потому что когда он решит, что ему нужны именно вы, вас не укроют даже самые высокие стены, - словно в подтверждение его словно перед ними вырастает здание ЗимаЛетто. И Катерине приходится согласиться, что даже эти стены не способны укрыть ее от Воропаева, если он того пожелает. Она благодарит Владислава за его услуги и компанию, и, провожая взглядом его автомобиль, все думает о том - как это, любить дракона? Пушкарева близка к крику, когда на ее талии оказывается рука Малиновского, что склоняется к ее уху, нашептывая:
- О чем вы так замечтались, Катенька? Неужели о том, как вы будете играть на два фронта? - голос его медово-ласковый и подозрительно пугающий. Пушкарева старается не шевелиться, просто потому, что любое движение выдаст спрятанную в теле дрожь. Она продолжает смотреть перед собой, старательно игнорируя обжигающую руку на своей талии. - Вы думаете, что способны переиграть меня? Или вы и правда настолько верны Андрею, что я просто не готов в это поверить? - на это раз голос его звучит холодно и резко, Катерина поводит плечом, чуть отталкивая Романа назад, а затем разворачивается, чтобы посмотреть Малиновскому прямо в глаза. Она чуть вздергивает подбородок, одаривая его самым холодным своим взглядом, и он убирает руку с ее талии, чуть поднимая обе вверх.
- Роман Дмитриевич, все, что я делаю, я делаю ради восстановления ЗимаЛетто, возврата безукоризненной репутации и финансовых возможностей. Не ради Андрея Палыча, не ради вас, ради компании и тех людей, которых мы подвели, играя в заведомо проигрышные игры, - она смерила взглядом Малиновского так, как до этого при ней делал Воропаев, - и еще, Роман Дмитриевич, я бы попросила вас не трогать меня без… - голос ее все-таки подводит, - без особой необходимости. Это… непрофессионально. Надеюсь, мы поняли друг друга.
Она резко разворачивается, страшась того, что если Малиновский быстро найдется с ответом, она уже не сможет подобрать слова для защиты. Внутри нее все колотилось и переворачивалось, порождая вязкое и тяжелое ощущение тошноты. Она спешила к двери ЗимаЛетто низко опустив голову, стараясь не видеть никого, чтобы ей не пришлось остановиться и поздороваться, или того хуже, ввязаться в диалог. Толкнув дверь перед собой, она скользнула в поворотный элемент, внутренне радуясь тому, что практически преуспела. Но на ее пути оказалась знакомо пахнущая преграда. Она бежала слишком быстро, остановиться у нее не получилось бы, даже при всем желании.
- Пушкарева, я тебя удушу, - успела услышать она сиплый голос Воропаева, падая на него сверху, прижимая его к чисто вымытому и даже отполированному полу холла. Катерина зажмурилась, старательно не шевелясь, - вы что, думаете, что если вы закрыли глаза, то ничего нет? Вы мне то письмо в папку тоже с закрытыми глазами подкладывали? - на этот вопрос Пушкарева вздрагивает всем телом, она вскидывает голову, встречаясь глазами с Александром, что даже не пытается подняться с пола. Одной рукой он легонько придерживает ее за талию, а второй за плечо, чтобы она не скатилась с него ненароком. Глаза его сверкнули таким знакомым смехом, но тут же скрылись за выражением привычной отстраненности.
- То, что я сделала, я сделала сознательно, я хотела быть честной, - она сильнее сжимает его пиджак в кулаке, сминая идеальный лацкан, и упирается ему в грудь локтем, чтобы привстать. Мужчина выдыхает со свистом сквозь стиснутые зубы.
- Вы во мне новое отверстие сделаете, - хрипит он возмущенно, - слезьте с меня как девушка, а не как дырокол, - он решительно убирает ее локоть, роняя девушку на себя вторично, - иначе не видать вам сегодня вечера в Мадам Жужу.
- Какие угрозы, - Катя вдруг испытывает удушающее чувство досады, - слезть как девушка? А может это вы сперва слезете с меня как мужчина?
Слова вылетают из ее рта подгоняемые возмущением. Глаза мужчины темнеют, ей кажется, что он задерживает дыхание на миг, а потом он банально сталкивает ее на пол, сопровождая все это словами:
- Сумасшедшая девчонка, - он садится, расправляя полы пиджака. Ей кажется, что бледные щеки Воропаева покрывает легкий румянец, но может ему просто жарко? Ей вот, например, очень. Они поднимаются буквально синхронно. Александр чуть морщится, упираясь на правую руку, и это не укрывается от Катерины. Пальцы все еще не зажили? Она хочет спросить его об этом, но подоспевший Малиновский рушит ее планы. Он буквально лучится радостью при виде немного обескураженного Воропаева.
- Сашенька, я смотрю ЗимаЛетто встречает тебя стандартным приветствием, - он скалится, приглядываясь к тому, как стоит мужчина, словно что-то мешает, или, возможно, болит. Он ушиб что-то кроме руки? Но Кате казалось, что они упали очень… аккуратно. Воропаев тут же одаривает его своей фирменной улыбкой.