Часть 8 (1/2)

Народ кормится слухами и домыслами, Белову досталось одного и другого сполна. После смерти Владимира и без того ни один журналист не оставлял Сашу в покое, но это не было последней каплей.

Более сильным ударом был переезд Валеры в Америку. Белый злился на себя, что не мог перебороть раздутое эго и принять сторону Филатова, вместо того, чтобы давить на него.

Куда бы Саша не пошёл, он везде ощущал его отсутствие. Белый и не представлял насколько Валера занял его пространство и сделал не личным, а общим. Его голос, взгляд, лицо, прикосновение, даже запах… Саша будто пропитался им насквозь и сейчас в нем разрастался вакуум.

Пустота поглощала все хорошее, что Филатов в нем пробудил и оставляла лишь темноту. Белову было больно. Сердце перекачивало кровь медленно, словно смолу, разливаясь ядом ревности по венам. Но в определённый момент именно паршивое состояние помогло Саше увидеть истину.

Убивал Владимира кто-то близкий. Он доверял ему и подпустил к себе, не ожидая подвоха. Первое предположение казалось безумием, но убийца сам оставил для него подсказку. Весь кафель в ванной комнате Каверина был усеян кровавыми цифрами. Они повторялись одна за другой, но по отдельности не имели никакого смысла: 1129911911. И если копнуть глубже, это будет — августовский путч, значит то самое время когда Владимира турнули с органов, вот только была еще одна примечательная деталь, которую Белый не сразу вспомнил.

Он принял Макса в братву. В это сложно было поверить, но еще тяжелее начать думать на холодную голову. Сашу все равно перебарывали эмоции. Значит Макс изначально играл на обе стороны. Какой был в этом смысл? Возможность убить Сашу у него была ежедневно, но Карельский по какой-то причине этого не делал. Более того, Макс хотел, чтобы Белый знал чьих это рук дело и его не подставил. Космос и Пчела естественно не воспринимали его теорию серьёзно. Ребята видели Карельского, когда он вышел из комы, с их слов он опирался на костыль, теряясь и плохо ориентируясь в пространстве. Был точно не похож на успешного серийного убийцу, который мог не только спланировать каждый шаг до мелочей, но и воплотить его в жизнь.

Сашу было не переубедить. Тем более, что будто в подтверждение его слов Макс исчез из клиники без следа. Он никуда не уезжал, каждый аэропорт и железнодорожный вокзал был под наблюдением, не появлялся ни дома, ни в общаках, ни на улицах Москвы. Не мог же Макс раствориться без следа?

Белый прокручивал в руке мобильный телефон и устало смотрел в окно, пытаясь собрать себя в одно целое, но у него не получалось. Секунды тянулись чертовски медленно, а вечер казался бесконечным. В ушах стоял шум, Саша прикрыл глаза, прислонившись к холодному стеклу.

— Ты никуда не поедешь.

Валера молчал, складывая в спортивную сумку вещи одну за другой. В гробовой тишине противно тикали настенные часы. Атмосфера была настолько угнетающей и тяжёлой, что говорить Филатову совсем не хотелось, только Саша все равно не оставил бы его в покое.

Белый затушил в пепельнице сигарету и скрестил руки на груди. Он не мог перестать рассматривать напряженную спину и руки боксера. Валера точно чувствовал его взгляд, но все равно не обернулся, что подливало масла в огонь.

— Оглох? Чего тебе не хватает? Денег? Статуса? Известности? Да тебя и так каждая падла в Москве знает.

— Еще бы. Цепной пёс короля.

— Вот оно что. Не нравится быть моей тенью?

Филатов с силой бросил сумку на пол, отчего половина вещей вывалились наружу. Наконец повернувшись к Белову, он вновь надел непроницаемую маску спокойствия, смотря Саше в глаза и медленно приближаясь.

— Я дал слово и не могу не поехать. Александр вложил в этот фильм все, что у него было, — Валера говорил на тон ниже, переходя к вкрадчивому шепоту.

— Я ему удвою каждый доллар, но ты не выйдешь из этой ебаной квартиры. Потому что я так сказал, ясно? — Белый же с трудом удерживал в себе гнев и ревность, которая все равно лезла наружу.

— Да дело не в деньгах, он на меня рассчитывает, я не могу…

— Можешь. Ты можешь сказать нет кому угодно, но не братве.

— Братве ли? Я говорю нет только тебе.

— Ты клялся на крови, что никогда не оставишь меня в беде.

Филатов подошёл к Белову вплотную, сжав его волосы у корней в кулак и притянув к себе. Он коснулся его губ своими в собственническом грубом поцелуе. Валера обхватил его талию свободной рукой, чувствуя горьковатый привкус табака и кофе, исследуя его рот языком будто в последний раз, кусая губы Саши с жаждой и желанием до красноты.

— Я тебя никогда не оставлю, — прошептал Валера, посмотрев Саше в глаза и проведя большим пальцем по его щеке.

— Уже оставил.

— Поехали со мной.

Белов горько усмехнулся, опустив голову и тяжело выдохнув. Он с удовольствием бы сделал шаг назад, но не мог. Окунуться в чувства с головой, и что после них останется? Они рано или поздно подойдут к концу. Он уже слетал с катушек, стоило приблизиться к Валере хоть кому-либо. Саша ненавидел когда Филатова разглядывали. Инстинкт собственника сводил с ума, раздирал грудную клетку острыми когтями. Белый готов был превратить в фарш каждого, кто решит коснуться Его человека.

— Убери от меня руки, — Саша с трудом отстранился, вжимаясь в стену и снял пистолет с предохранителя, направив к подбородку Фила.

— Или что? Пристрелишь меня?

Белый развернул пистолет чуть выше и выстрелил в потолок, с надменным взглядом изогнув бровь.

— Фил, два раза повторять не буду.

Валера прислонился к Саше всем телом, не отводя взгляда, и провел руками вдоль его бёдер. Он наклонил голову чуть набок, касаясь губами его шеи и лаская кончиком языка нежную кожу.

— Ну так чего ты ждёшь? Вперёд, — Филатов обжигал горячим дыханием его ухо, слегка прикусив мочку, — Раскрась моими мозгами потолок, накорми свою гордыню.

Каждое прикосновение боксера отражалось в Белом пламенем. Он буквально горел изнутри и уже обращался в пепел. Резко опустив руку чуть ниже, Саша выстрелил Филу под ключицу, затем с силой толкнул во второе плечо.

— Блять, — Валера прислонил ладонь к ране, сделав пару шагов назад. Ткань футболки тут же пропиталась кровью, алая жидкость стекала между пальцев, а в воздухе повис неприятный металлический аромат, оседая на языке.

— Я предупреждал тебя.

Белый спокойно взял пальто, прошел в коридор, обуваясь на ходу, и молча покинул квартиру. Саша даже лифт не стал вызывать, спускаясь по лестнице с обречённый видом. Его морозило, он чувствовал себя разбитым и ненавидел это состояние каждой клеточкой своего тела. Сто восемьдесят дней. Это слишком долго.

Белый даже не понимал, что разозлило его сильнее: то что Валера ему не подчинился и пошёл наперекор, или его собственные чувства, которые он не мог заглушить, как ни старался. Филатова каждый день будет окружать соблазн, никакой гарантии, что он устоит.

Накинув на себя пальто и небрежно застегивая пуговицы, Саша направился пешком к центру города, спрятав руки в карманы. Постепенно его ярость сошла на нет, её сменила усталость. Разумеется, его скорее преследовал печальный собственный опыт и разумом он понимал, что не может удерживать Валеру на коротком поводке просто из-за своих проблем с доверием, но это было очень не просто реализовать в действительности.

Из омута воспоминаний Белова выдернул шум. Кто-то с силой стучал чайной ложкой по кружке. Подойдя к двери кабинета, Саша окинул взглядом Пчелу, который старательно размешивал сахар и увлечённо смотрел новости.

— Ты что здесь делаешь?

Витя чуть было не подпрыгнул на месте, вздрогнув. Испуганно переведя взгляд На Сашу, он облегчённо выдохнул, плюхнувшись в кресло и положив ноги на край стола.

— Ты меня выпугал до чёртиков.

— Неужели?

— Я принёс новые фотографии с мест преступлений и экспертизы. Хотел бросить здесь, но так зачитался, что решил кофейку бахнуть.