Часть 3: Заказ Мэра (2/2)

— Лиам забыл. Доставай.

— Огромную пачку презервативов XXL тоже Лиам забыл?

— Нет, наверное, это Лидия. У неё член явно больше, чем у тебя.

— Я убью тебя, Тео, — предупреждает Стайлз и перебирает пальцами нити.

— Зачем тебе утруждаться? Ты мог бы дать мне умереть, осуществляя мой план. Но нет — ты вызвался ехать со мной, хватаешь мои личные вещи. Просто разматывай нить.

— Зачем? Ты собрался играть в лакросс или ты хочешь меня связать?

— Лакросс, — говорит Тео и беззаботно улыбается Стайлзу.

Стайлз вздыхает и смотрит в окно. Между фонарными столбами трепещет рекламная растяжка.

«Ежегодный фестиваль в Бикон Хиллс! Мясная ярмарка! Концертная программа! Обращение Мэра к горожанам!».

Даже интересно, что за мясо будет на ярмарке.

— Просто расскажи, что ты задумал, Тео? Я помогу тебе. Если ты так упёрся ехать один, значит ожидаешь чего-то опасного. — говорит Стайлз.

Тео сужает глаза.

— Я просто хочу выяснить у Евы, что задумал Мэр.

— С чего ты взял, что она расскажет? Она же с ним заодно.

— Я давно её знаю. Ева берётся за любую работу, если ей хорошо платят. Но она верна только своему извращённому пониманию любви. Ева охотно делится информацией, если ты можешь за неё заплатить. Вопрос лишь в том, что попросит Ева.

Тео тормозит возле заброшенного склада и берёт нейлоновую нить из рук Стайлза.

— Я либо свяжу тебя, либо вырублю. Смотри, какой я милосердный — я позволяю тебе выбирать.

Стайлз закатывает глаза и протягивает запястья Тео.

Тео усмехается.

— Стайлз, я по-твоему идиот — накинуть на тебя пару узлов и дать шанс освободиться? Тебя ждёт настоящее шибари. Давай вылезай из пикапа и клади руки на капот.

Стайлз округляет глаза.

— Ты несерьёзно, — бормочет он и выходит на улицу, — Откуда ты вообще знаешь про японскую технику связывания?

— Пришлось изучить, чтобы применять на Лиаме, когда он бесится в полнолуние, — Тео закрывает дверь и идёт к Стайлзу, — А ты откуда знаешь? Получил тёмные знания от Ногицунэ? Тогда должен понять, что этого мотка будет мало. Теперь выключи телефон и дай мне.

Стайлз фыркает и достаёт телефон из кармана, машет им перед Тео.

— Он разрядился, пока я названивал отцу в участок.

Тео забирает у него телефон и смотрит на экран; пытается включить, но бесполезно. Батарея действительно разряжена.

— Откуда такое недоверие? — удивляется Стайлз.

— Снимай рубашку и готовься к новому опыту, — Тео кладёт телефон Стайлза себе в карман.

— Ты звучишь, как извращенец.

— Ты сам подписался на это, — пожимает плечами Тео.

Стайлз стаскивает с себя рубашку, но путается в рукавах — они закатываются и Стайлз раздражённо трясёт руками, пытаясь освободиться.

Тео в бешенстве тянет его за воротник и рывком снимает с него рубашку.

— Я замёрзну в одной футболке!

— Мне остаётся лишь сочувствовать твоей ситуации, — Тео кидает рубашку на заднее сидение пикапа и кивает на капот, — Ложись.

— В смысле ложись? Мне залезть на капот и лечь? Тебе не кажется странным, что один мужик спокойно связывает другого мужика посреди улицы? — Стайлз озирается по сторонам.

— Нет, если эти мужики — мы, — Тео подходит к нему сзади, обхватывает его шею и наклоняет вниз. Стайлз с резким вздохом ложится грудью на капот пикапа.

Тео мрачно смотрит на шею Стайлза; на белой коже расползаются красные пятна — в тех местах, где Тео сжал пальцы.

— Блять, теперь кажется. Надеюсь, здесь нет камер, — Тео заводит руки Стайлза за спину и стягивает нитью его предплечья.

Стайлз рассматривает отражение Тео в лобовом стекле.

Тео ловит его взгляд.

— Я не поведусь на эти грустные карие глаза, — Тео затягивает узел и отходит назад, — Нахера ты поехал со мной, Стайлз?

Стайлз молчит пару секунд, делает глубокий вдох.

— … если бы я не поехал, мы бы не знали, где искать твоё тело. А так — меня найдут, и я всем скажу: тело Тео на складе, — тихо говорит Стайлз, — Можем его хоронить. Как думаешь, сколько ужаса будет в глазах Лиама?

Тео сглатывает. Воздух вокруг начинает вибрировать; вспыхивают бордовые полосы словно раны в пространстве. Тео трясёт головой, всё исчезает.

— Как сильно он будет горевать на твоих похоронах? — спрашивает Стайлз и прижимается щекой к капоту, косится на Тео.

— … не манипулируй, — хрипло говорит Тео.

Стайлз выпрямляется и поворачивается к нему.

— Ты не должен разбираться со всем самостоятельно. Ты больше не один.

Тео делает шаг назад, словно Стайлз ударил его. Но как это возможно? Его руки связаны за спиной.

Стайлз удивлённо смотрит на Тео.

— … в этом и проблема, что я больше не один. — Тео качает головой, — Ева этим воспользуется. Ты должен остаться в машине. Давай…

— Не будь идиотом! Мы позовём Скотта, Малию и Лиама! Придумаем… не знаю… кодовую фразу! — Стайлз срывается на крик, — Ты скажешь её, когда будет угроза — и мы придём на помощь!

— Какую ещё фразу, Стайлз?! — Тео хватает его за локоть и ведёт к заднему сидению.

— Не знаю, блять, любую! «Сиськи Мэра»!

Тео мрачно на него смотрит и усаживает в пикап.

— Что?! Они реально у него есть! — говорит Стайлз и вздрагивает, когда Тео обхватывает его лодыжки, заставляя свести ноги; обматывает вокруг нейлоновую нить.

— И в каком контексте я должен употребить эту фразу? О Ева, прикройся, я вижу твою грудь, но мне больше по душе сиськи Мэра?

— Предложи свои варианты!

— Ну, например, «Ева, не убивай меня«? — усмехается Тео и берёт рубашку Стайлза, скручивает её, вставляет ему в рот.

Стайлз в бешенстве пялится на него.

Тео достаёт из карманов свой телефон и телефон Стайлза; кидает в салон.

— Если я не вернусь, тебя вычислят по моей геолокации, — говорит Тео и хмыкает, — Можешь попытаться разблокировать мой телефон носом, если сможешь вытащить кляп.

Стайлз гневно мычит.

— Ты сам выбрал связывание, — пожимает плечами Тео, — Лучше было бы тебя вырубить, но я всегда считаюсь с твоим мнением, Стайлз.

Тео закрывает дверь и идёт вдоль дороги.

Этот район обычно пустует, но риск того, что кто-то услышит вопли Стайлза, всё-таки есть.

Тео сомневается, что Ева пришла сюда одна. Но Ева не даст никому помешать; она не лишит себя возможности понастальгировать. И отомстить.

Нужно просто соблюдать её условия. Всё, что попросит Ева — Тео отдаст.

Тео останавливается. Не всё. Конечно, не всё.

Но Ева всегда предлагает равноценный обмен. Информация о Мэре не стоит таких важных вещей, как «недопустимые привязанности Тео», которые Тео всё-таки допустил.

Тео сворачивает в проулок. Идёт мимо складских помещений. Находит номер 47.

Замка на дверях нет. Ева уже там.

Дверь с лязгом открывается — и пыль словно взрывается под ногами.

Тео видит Еву, сидящую на большом ржавом железном столе. Через грязные мутные окна слабо пробивается свет.

Распущенные волосы Евы кажутся белыми в полумраке. Чулки в сетку порваны, видно маленькую родинку на бедре.

Рядом с Евой лежит кейс.

— Почему ты всегда назначаешь свидания в таких отвратительных местах? — спрашивает Ева и откидывается назад, упираясь ладонями в стол.

— По-моему, здесь довольно романтичная атмосфера, — говорит Тео, — Располагает к убийствам. Разве тебе такое не нравится?

Ева смеётся.

— Думаешь, я убью тебя по приказу Мэра? Зачем Мэру убивать кого-то из вас?

— Чтобы сожрать?

— Гораздо практичнее отрезать по куску и ждать, пока вы восстановитесь. Это же так удобно, вы остаётесь свежими. — улыбается Ева и по позвоночному столбу Тео проходит холод, — Ты наверняка попросишь у меня рассказать всё, что я знаю о Мэре. И он сам разрешил мне это! Но сначала… ты должен сделать Мэру подарок. Он заказал тебя на ужин. Вдруг ты так сильно понравишься ему на вкус, что он забудет про твоего волчонка?

Тео сжимает челюсть, пытаясь сдержать клыки.

— Понимаешь ли, Мэр не любит сопротивление. Когда пища не вырывается, она становится такой мягкой, её мышцы расслаблены… — Ева стучит ногтями по кейсу, — Просто добывать еду — насильно отрезать конечности или вырывать органы — это не то. Нужно заставить жертву пойти на это добровольно, так мясо вкуснее.

— И чего ты хочешь? — мрачно спрашивает Тео.

— Я хочу твои рёбра, Рейкен.

Тихий гул заполняет заброшенный склад, словно всё погрузилось в чёрную глубину океана.

— … сколько?

— Мм… — Ева задумчиво склоняет голову набок, стучит указательным пальцем по своей нижней губе, — … допустим, восемь.

Тео усмехается.

— Я понимаю, каждая Ева желает ребро, но зачем тебе много? Может, сойдёмся на двух?

— Торгуешься? У тебя 24 ребра, а я прошу всего восемь. Да и к вечеру ты уже вырастишь себе новые, не будь таким жадным!

К вечеру, как же. Лишь бы не сдохнуть от болевого шока. Вряд ли Ева взяла обезболивающие. Хотя особого смысла в них нет; на химер они действуют только в большой дозировке; совсем недолго.

— Это же ради него. Он будет в безопасности, пока ты остаёшься щедрым, - говорит Ева.

— Блять… — Тео стягивает с себя джемпер и подходит к столу.

Злая усмешка искривляет бордовые губы Евы. Тео чувствует сверкающий запах чернильной лаванды; аромат… обиды?

— … серьёзно? Ты просто согласился? — говорит Ева, — Что в Лиаме Данбаре такого особенного? Одно красивое лицо?

— … красивое лицо, психованное сердце, дерзкий язык, тяжёлый кулак. Всего не перечислить. — Тео садится на стол с другой стороны от Евы, — Можем уже побыстрее? У меня там… тело в пикапе.

— Твой друг? — Ева придвигает к себе кейс.

— Партнёр по Стае, - говорит Тео, - Сегодня заставил меня обниматься, а потом попросил связать.

Ева открывает кейс. Внутри кухонные ножи. И хирургические инструменты. Сталь сверкает, отражая слабый бледно-розовый свет, проходящий через стекло.

Ева поднимает холодный взгляд.

— Выбери один.

Тео всё равно. Он тянет руку к первому ножу.

— Нет-нет, это обвалочный нож для отделения мяса от костей… я бы дала его тебе, если бы я была в хорошем настроении. Но ты просто вывел меня из себя, понимаешь? Своей внезапной жертвенностью. Так что возьмём это. — Ева ласково берётся за чёрную рукоятку зубчатого ножа, — Серрейтор. Зазубренное лезвие не застревает в мякоти. Как раз то, что тебе нужно, Рейкен, ведь ты так размяк.

Тео вспоминает дурацкую кодовую фразу Стайлза и с усмешкой ложится животом на холодный стол.

— Знаешь… раньше я мечтала, чтобы ты полюбил меня, Рейкен, — говорит Ева и садится ему на спину, сжимает бёдрами его бока, — Потом я мечтала, чтобы ты полюбил хоть кого-то. Чтобы ты смог понять, как это страшно и больно.

Да… страшно, словно внутри тебя поселился Анук-Итэ. Больно, как сломанный нос, как пробитая грудь с пустотой вместо сердца — кровавого сгустка в руках милой сестры. И, очевидно, как вырванные рёбра — тоже. Тео скоро сравнит.

Ева медленно делает рваный глубокий разрез. Неровная горизонтальная линия. И Тео стонет, уткнувшись в столешницу лбом; напрягает плечи. Запах крови разлетается всюду. Тео чувствует, как по коже текут ручьи крови. На столе становится скользко; Тео обхватывает пальцами края столешницы.

— Мм… плохо видно, так много крови. Я не могу подлезть. Сложно сделать насечку. — весело говорит Ева, смахивая кровь с лезвия; рассматривает своё отражение, — Вышло немного неаккуратно, ты же не злишься?

— Как я могу злиться на тебя, Ева? Пожалуйста, не торопись. — говорит Тео дрожащим голосом, — Уверен, у тебя всё получится. Просто возьми уже, блять, ранорасширитель.

Ева тянется к кейсу и снова нависает над Тео.

Тео чувствует холод стали; зубцы впиваются в края разреза, растягивая её. Тео судорожно выдыхает.

Нет. Тео просто должен сосредоточиться на другом.

Лиам читает учебник по истории. Его лёгкие пальцы гладят страницы.

— Мы словно вернулись в прошлое, когда ты был любезен, нежен и терпелив, — задумчиво говорит Ева и скоблит серрейтором по кости, — Ты был бы идеальным возлюбленным, если бы не твоя одержимость теми учёными…

Тео чувствует запах костной пыли и что-то ещё — неуловимое; он не может понять: все ароматы перебивает кровь.

Ева надламывает ребро по насечке. Тео слышит треск собственной кости, чувствует, как она отламывается от грудины и выскальзывает из его тела.

— Давай, осталось всего ничего…

Боль становится нестерпимой; крик оседает в лёгких. Тео прерывает дыхание, запрещая себе кричать.

Солнечный свет падает на письменный стол, подсвечивает кожу Лиама… утопает в ярёмной ямке.

Боже мой… Тео прокусывает губу. Это же только одно из восьми?

Просто… не думать… о боли.

Лиам поворачивается к окну; закрывает глаза, подставляя своё лицо солнцу. И солнце целует его длинные ресницы, его щёки и аккуратный вздёрнутый нос.

Тео хочет быть солнцем.

Но он может быть лишь сосудом для зловещей мучительной боли.