Часть 10 (2/2)

— Я вот что понять не могу, — он продолжал, прерываясь только на то, чтобы затянуться или сделать глоток. О том, что говорить о деньгах — это, вроде бы, неприлично, Чуя как-то не подумал, — откуда у простого журналиста такие возможности?

— У простого журналиста? — Дазай усмехнулся. — Обижаете, Чуя-сан.

— А что, нет что ли? Я читал другие твои статьи, ничего сенсационного не обнаружил. Из того, что могло бы принести тебе известность и деньги, я имею в виду.

— Ты знаешь… — он затянулся и помолчал, после чего выдохнул дым в окно. Часть его всё равно залетела внутрь, и Дазай с полминуты наблюдал за тем, как серое облако рассеивается. — Хотя ладно, забудь.

— Нет, говори теперь.

— Неважно.

— Говори!

Чуя стукнул кулаком по столу, отчего бутылки и тарелки на нём подскочили. Дазай вскинул брови.

— Многие журналисты публикуются под псевдонимом, и я в их числе. Под псевдонимами, если точнее. У меня их много.

— И что такое ты пишешь, что не можешь опубликовать от своего имени?

— А это, дорогой Чуя, тебя никак не касается.

Дазай заглянул ему в глаза с очень любезной, но в той же степени гнусной улыбочкой. Так и повеяло от него какой-то дрянью. Стало немного даже не по себе — он забылся и залез не в своё дело.

— Ну да ладно. Может, однажды ты и узнаешь, — он пожал плечами, — но пока рано.

— Нелегальщина какая-то что ли… — Чуя пробормотал вполголоса, — или сплетни о личной жизни знаменитостей? — добавил уже громче, даже не пытаясь скрыть насмешку в голосе.

Дазай только кивнул, прикрыв глаза, и допил своё пиво.

— Быстро ты.

— Хочу быть на равных. Ты-то быстрее пьянеешь, как мы выяснили, — он хихикнул, откидываясь к спинке стула. — Будь так любезен, достань мне ещё одну.

Чуя только покачал головой, но выполнил просьбу Дазая.

— Тогда хотя бы закусывай.

— Чуя такой заботливый, — журналист улыбнулся, и Чуя не упустил пьяную искру в его глазах, уже начинающую поблёскивать. Он нахмурился. — Чуя злится?

— Почему ты вечно говоришь обо мне в третьем лице? Я вообще-то тут, прямо перед тобой.

— Мне просто очень нравится, как звучит твоё имя. Оно такое милое… — Дазай в задумчивости коснулся подбородка, — Чу-у-уя… Чуечка… хороший Чуя…

— Фу, блять, придурок, — он поморщился, — я не собака, чтобы так ко мне обращаться.

— Разве?

— Представь себе.

— А как же твой ошейник? — Дазай с ехидной улыбкой потянулся рукой к карману, после чего достал оттуда — о чудо! — чокер Чуи. — Который ты так опрометчиво забыл у меня дома.

— Это не ошейник, — он вырвал аксессуар из рук Дазая и положил его на стол. — Чокер называется. Расширяй кругозор.

— М-м-м… от английского «душить», правильно?

— Неправильно.

— А как тогда правильно?

— Никак не правильно.

Дазай посмеялся, а успокоившись, пристально посмотрел Чуе в глаза.

— Ты такой красивый.

— Чего?! — гробовщик моментально залился краской. — З-За языком следи! Придурок!

Чуя вскочил со своего места и принялся шагать по небольшой кухне туда и обратно; затем остановился у стола, залпом допил оставшееся пиво, со стуком поставил бутылку на место и принялся маячить дальше. Он чувствовал, что Дазай всё не сводил с него пьяного взгляда, но никак не мог от него спрятаться. Он остановился у окна и закурил, бормоча ругательства себе под нос, когда зажигалка не хотела поддаваться.

— Я ведь не просто так это сказал, — он будто бы невзначай пожал плечами. — Я просто всё никак не пойму, почему именно гробы. Ты ведь и вправду мог бы сделать карьеру, скажем, фотомоделью. Или поваром. Но лучше фотомоделью. Не пропадать же такой внешности.

— Обычная у меня внешность, чё ты прикопался?

— Опять ты воспринимаешь меня враждебно, — он с усмешкой покачал головой. — Прекращай уже, я не пытаюсь над тобой посмеяться. Ты ведь должен понимать, что на самом деле обладаешь необычной, яркой и привлекательной внешностью. Такие лица востребованы в модельном бизнесе, поверь. Я знаю, о чём говорю.

Чуя молча курил, не находя ответа. Почему гробы… да потому что. Захотелось, и всё тут. Он не настолько самодовольный кретин, чтобы торговать лицом — он простой парень, которому нравится работать руками. Это куда полезнее, чем на обложках модных журналов светиться.

— Вообще, — Дазай не унимался, — мне кажется, ты бы в любой творческой сфере преуспел. Если не моделинг, то, может, музыка?

— Хм, — Чуя задумался и улыбнулся уголком губ. — А я ведь в студенчестве играл на гитаре.

— О! — журналист оживился. — Правда?

— Да. Ничего серьёзного, конечно, но это было классно.

— Она всё ещё у тебя есть?

— Кто?

— Гитара.

— А, да, — Чуя кивнул и потушил сигарету, выдохнув дым, — в спальне где-то лежала.

— Сыграешь?

Чуя пожал плечами, встал и потянулся. Под долгим, но в этот раз вовсе не злорадствующим взглядом Дазая он прошёл в свою спальню: достал гитару в запылившемся чехле со шкафа, пошарил в кармане этого самого чехла и, обнаружив там необходимый после долгого отдыха инструмента тюнер, вернулся на кухню.

— Что тебе сыграть? — Чуя спросил, не смотря на Дазая, но легонько дёргая струны по одной и крутя колки на головке грифа.

— Что угодно. Я ведь, кстати, даже не знаю, какую музыку ты слушаешь.

— Ну, — он качнул головой, — мне нравятся Queen, например. Kiss, Scorpions, Nirvana, в таком духе. Ну и панком тоже увлекаюсь, по настроению.

— Старьё всякое, понятно.

— Не старьё, а бессмертная классика, дурень, — Чуя потянулся, чтобы щёлкнуть Дазая по лбу, но тот увернулся. Его счастье, что гитара в руках, бегать неудобно.

— А посвежее что-нибудь есть у тебя в плеере?

— Посвежее… Mother Mother, например. Знаешь таких?

— Впервые слышу.

— Ну и похуй, — он махнул рукой и выключил тюнер, провёл большим пальцем по всем струнам и кивнул сам себе.

Чуя откашлялся, сел прямее и зажал пальцами первый аккорд.

Начало мелодии прозвучало несколько раз, после чего Чуя начал петь. Поначалу тихо и скромно, смущенный пристальным вниманием Дазая, но с каждой строчкой всё смелее и смелее.

Дорогой, ты должен сказать

Мне уйти или остаться?

Если скажешь, что ты мой,

Я останусь до скончания времен

Так что дай мне знать

Уйти или остаться?

Дазай с каждой секундой улыбался всё шире, и Чуя улыбался ему в ответ. Даже взгляд его становился всё более и более открытым и простым, доброжелательным. Казалось, под пение Чуи он даже расслаблялся.

Всегда дразнишь, дразнишь, дразнишь

Ты счастлив, когда я на коленях

Один день хорош, второй — чёрный

Так что если хочешь от меня избавиться,

Давай, скажи,

Мне остаться или уйти?

Чуя отдавался музыке и любимым песням всё больше, забывался. Как будто не было тут никакого Дазая, а был только он, наедине со своей музыкой.

Мне остаться или уйти?

Мне остаться или уйти?

Если я уйду, будут проблемы

Но если я останусь, они удвоятся

Так что давай, скажи мне

Дазай, к его полному удивлению, начал даже подпевать. Никогда бы не подумал, что такой человек, как он, слушает подобную музыку. Слишком уж простой она казалась для него… такой человек должен слушать что-то поинтереснее. Может, даже классическую музыку.

Меня раздражает неопределённость

Если я тебе не нужен — освободи меня

Именно тем, кем я должен быть

Разве ты не знаешь, что подходит мне лучше всего?

Чуя едва успел закончить песню и сыграть последние аккорды, как Дазай начал хлопать в ладоши.

— Прекрасно, — похвалил журналист, — меньшего я и не ожидал. У тебя волшебный голос, Чуя.

— Заткнись, — Чуя, краснея, поблагодарил в своей фирменной манере, после чего поставил гитару у стены и взял ещё одну бутылку.

— Ты очень милый, когда смущаешься.

— Я сказал заткнись.

— Вопрос о том, почему ты не подался в музыку, остаётся открытым.

— Не захотел, что тебе ещё сказать?

— Но ведь у тебя талант.

— Это просто хобби. Что-то, чем я увлекался в студенчестве. Я не хочу связывать с этим свою жизнь.

— И это совсем не связано с тем, что в музыкальной индустрии сложно пробиться?

— Нет, — он покачал головой, отхлёбывая пиво.

— Как скажешь. Но, если что надумаешь, дай мне знать. Есть у меня кое-какие знакомства в этой сфере.

— Ага, обязательно. Прям представляю, как в 22 года начну карьеру певца. Только гроб сначала доделаю… ну, знаешь, для моих ненавистников.

— А я ведь серьёзно. Магазинчику твоему рекламу сделал, и группе сделаю, если потребуется. Сам я, правда, на такие темы не пишу, но уж найду кого-нибудь.

— Ладно, ладно, я понял. Буду иметь в виду.

— Как там с магазином, кстати? Справляешься с наплывом покупателей?

— Не сработала твоя реклама, — Чуя усмехнулся самомнению журналиста. — Всё как обычно.

— М-м-м… — Дазай протянул, прикуривая сигарету вслед за Чуей, — думаю, дело в специфике твоей лавочки.

— Я особо ни на что и не рассчитывал.

За окном темнело. Во двор выходили собачники, выгуливали своих четвероногих. Дазай сел на диванчик, почти вплотную к Чуе, и положил руку ему на колено. Тот проигнорировал.

— Вчера у мамы был, — гробовщик выдохнул, разглядывая одну из своих любимых соседок: девушка всегда брала на прогулку со своим мопсом игрушки и позволяла псу вдоволь порезвиться в траве и с другими собаками. В отличие от многих остальных, кто втыкал наушники в уши и бродили со своими собаками по асфальтовым дорожкам. — Она щенка завела на замену нам с сестрой.

Дазай прыснул со смеху.

— Что смешного?! — Чуя со стуком поставил бутылку на стол и скрестил руки на груди в знак абсолютного, до жути грозного недовольства. — Хватит ржать!

— Прости, — журналист всё не мог успокоиться, но погладил Чую по ноге, пытаясь сменить его гнев на милость. Чуя не упустил из внимания, что рука его поднялась слишком уж высоко. — Но это же настоящая комедия! Завести собаку вместо сына, поверить не могу. Как же она тебя любит…

— Ну захотела старушка дом с живой душой разделить, что смешного-то?

— Нет-нет, ничего. Просто признай, что даже для родной матери ты стоишь на одной ступени с собакой, вот и всё.

— Как же ты бесишь.

Чуя недовольно фыркнул, откинувшись к спинке дивана. Дазай подвинулся к нему ещё ближе.

— Ты тоже пробуждаешь во мне некоторые яркие эмоции.

Сказав это, Дазай притянул Чую к себе и увлёк его в небрежный поцелуй. Гробовщик даже не успел среагировать, прежде чем почувствовал у себя на шее руку, что притягивала его к себе и не давала отстраниться.

Дазай отпустил его, только когда у него самого кончился воздух. Румяные щёки и довольная улыбка с головой выдавали засранца; но Чуя был уверен, что и сам уже раскраснелся. Прежде чем Дазай успел снова притянуть его к себе, Чуя положил руку ему на плечо и посмотрел в глаза со всей серьёзностью.

— Скажи мне одну вещь.

Дазай кивнул, облизывая губы и смотря прямо на Чую.

— Ты всем, с кем трахаешься, рассказываешь об этой своей… ну, ты понял?

— Нет. Ты особенный, — Дазай улыбнулся шире и снова приблизился к Чуе, но тот отстранился.

— Я серьёзно. Мне важно это знать.

— Я тоже серьёзно, — Дазай нахмурился. — Не хочу сейчас вдаваться в подробности, но ты заставил меня почувствовать… что-то.

Чуя не успел спросить, какое такое «что-то» Дазай имеет в виду, когда тот поцеловал его снова.

Чуя не сопротивлялся.