Прощание (2/2)

Соврать даже назло Хоу не получилось. Потеснив Натаниэля на узкой тропке, Мириам гордо вскинула было голову, но тут же растерялась, случайно перехватив его взгляд. В тёмно-сизых глазах клубились тучи, как те, что кружат над Амарантайном в сезон дождей, беспощадно размывая дороги, а в них – печальная усталость и тени кошмаров Посвящения.

— У меня тоже… — медленно просипела она, не в силах отвести взгляд. – Тоже… Не было другого выхода.

— Видимо, Серые Стражи – путь для тех, у кого нет выхода, — на выдохе откликнулся Натаниэль.

Тут только Мириам поняла, что он так же пристально и заворожённо вглядывается в её глаза. Они отвернулись друг от друга одновременно и остаток пути проделали в молчании, тревожно вибрировавшем недосказанностью. Наконец Натаниэль Хоу осадил коня. Мириам поднырнула под очередной веткой, дунув на выбившуюся из хвоста прядь, и поперхнулась воздухом.

Сердце сжалось, пламенным сгустком рухнуло в пятки, стремительной вспышкой взлетело в сознании и застыло в горле незабываемым послевкусием крови порождений тьмы – вязко-горьким, иссушливым, удушающим.

Её глазам открылся охотничий домик Хоу.

Тот самый, в который отец приезжал из года в год поохотиться на местную дичь, выпить вина из запасов Рендона Хоу, обсудить политику, намечающиеся торжества, громко яростно поссориться и со смехом помириться. Тот самый, на заднем дворе которого Мириам тщетно училась стрелять из лука под чуткой насмешкой Натаниэля Хоу. Тот самый, в который она так рвалась практически каждую осень, пока Натаниэля не отправили учиться в Вольную Марку.

Дом почти не изменился, словно бы два с половиной года стоял где-то в отдалении от моровой чумы, от голодной морозной зимы и ледяных ливней. Входная дверь покосилась, лиловый плющ переплетением змей растянулся на каменной кладке, кое-где были выбиты стёкла. Но выглядел домик, пожалуй, даже лучше, чем крепость. Безошибочно Мириам взглядом нашла окно, распахнув которое четыре года кряду смотрела на сияющее звёздами небо и слушала мальчишечьи мечты брата и Натаниэля. Оно было цело.

Ком огня лопнул в горле, драконовым ядовитым пламенем растёкся по жилам, и стало нечем дышать. Мириам зажмурилась. Всё это – мечты под звёздным небом, запах свежей дичи, громкий смех отца и Хоу – раскалённым клинком полоснуло сердце, потревожило утихшую было память.

Хоу как будто над ней издевался. Он успел спешиться и теперь стоял у ступеней, словно бы не решаясь зайти. Когда Мириам мягко спешилась, привязала поводья к ветви ближайшего дерева и замерла за его спиной, он обернулся.

— Я очень любил этот дом. Карон любезно согласился уступить мне его в обмен на помощь с дворянством. Подумал, что лучшего места для разговора не найти.

— Так… И о чём ты хотел поговорить?

— Ты помнишь, как мы любили сюда приезжать? Как на мечах здесь сражались?

Хоу определённо издевался над ней: так изощрённо выкручивал хрупкие воспоминания, как его отец – чьи-то суставы на дыбе в пыточной, так искусно вскрывал только-только поджившие зарубцевавшиеся шрамы на душе, как палачи отца раскалённым клинком вырезали узоры на коже несчастной эльфийки.

Мириам невольно отступила на пару шагов, рука сама скользнула на рукоять фамильного клинка.

— Мы приехали сюда, чтобы вспоминать прошлое? Я ухожу.

Хоу тяжело поднялся. Его фигура, в какие-то мгновения прогулки казавшаяся нескладной, слишком высокой, слишком поджарой, как у гончей, сейчас показалась угрожающе мрачной.

— Ты никуда не уйдёшь.

— А что ты сделаешь? Силой меня удержишь?

— А если и так? Мы долго будем бегать по разным крыльям крепости?

— Ничего страшного. Крепость большая.

— Ты всё равно далеко не уедешь отсюда.

— Не ты один в этих лесах блуждал.

— Я в них вырос. Ты – заблудишься.

— Найдусь, — клацнула зубами Мириам.

Хоу в один прыжок оказался подле неё. Сдавил запястье, и пальцы, сжавшие было рукоять клинка, ослабли. Мириам рванулась, попыталась ударить вслепую – Хоу перехватил и вторую руку. Мириам дёрнулась, но Хоу держал крепко. К тому же, у него было явное преимущество: у него не болела спина при каждом неудачном шевелении корпусом. Поэтому Мириам скоро перестала вырываться и лишь смиренно засопела.

Но стоило Хоу чуть ослабить хватку, на вдохе расправила плечи, разрывая кольцо рук. Крутанулась на пятках и почти вслепую двинула локтем по лицу. Хоу осел, схватившись за голову. На сизую куртку Стражей упали тёмные капли – кровь.

— Лихо, — невнятно пробормотал он и, прищурившись, поднял голову. – Кто научил?

Мириам тяжело моргнула. От вида Натаниэля Хоу, пальцем пытающегося остановить кровь из разбитой губы, она начисто забыла, что хотела сказать, сделать и куда отправиться.

— По… Сестра. Церкви.

Порывшись в сумке, где обычно таскала заготовки для припарок, ловко выудила из неё платок и протянула Натаниэлю.

— Прости. Просто… Неподходящее время для таких поездок.

— Другого просто не настанет, — пожал плечами Натаниэль, усаживаясь на земле поудобнее, и приложил платок к губе. – А мне хотелось поговорить с тобой.

— Это я поняла. О чём?

Натаниэль приглашающе похлопал по земле рядом с собой. Мириам переступила с ноги на ногу, недовольно поджала губы, но всё-таки опустилась рядом, сцепив пальцы в замок вокруг колена.

— Кто мы, Мириам?

— Вообще? – повела она бровями, глядя поверх вершин деревьев на блёклое солнце; проблески меж голых ветвей складывались в причудливые узоры. – Или ты и я?

— Ты умная женщина, Кусланд. Ещё в детстве была умнее многих. Не притворяйся.

— Ладно. Но неужели ты думаешь, что я отвечу? – Мириам, опираясь на руки, откинулась назад; пальцы тонули в рыхлой и податливой земле – напрасно она надеялась найти в ней хоть какую-нибудь опору. – Ещё в начале месяца мы чуть не убили друг друга, а от нашей ненависти посох Карона мог начать искрить. Но раз мы заехали в лесную глушь и остались целы… Мы не враги.

— И не друзья, — сухо констатировал Натаниэль, по-новому складывая платок.

Мириам кивнула.

— И всё-таки неужели у тебя не нашлось другого места для разговора? Почему мы не могли поговорить, скажем, в крепости? Или в городе, если от Башни Бдения тебя тошнит.

— Не знаю. Наверное, там слишком много Серых Стражей. Разговоров о них, формы, памяти. А жизнь у Серых Стражей не самая приятная. Захотелось чего-то… Светлого!

Натаниэль фыркнул, потешаясь, очевидно, над подобными порывами собственной души и болезненно скривился.

— И я почему-то сразу подумал об этом месте. Здесь прошло моё детство. Наше детство. А помнишь, как мы здесь прощались до самого рассвета? Пока наши отцы играли в королей, пили антиванский бренди и громко ругались о чём-то… О новом короле, кажется. Так всегда у них бывало: громкие ссоры – крепкие примирения.

Натаниэль Хоу с какой-то детской непосредственностью улыбнулся, подставляя лицо последним тёплым лучам, и промокнул губы. Мириам скупо приподняла уголки губ в ответ:

— Помню.

— Кто бы мог подумать, что всё так закончится. Всё ведь закончилось, да, Кусланд?

Натаниэль Хоу не уточнял, но Мириам Кусланд это и не было нужно.

Теперь – спустя столько лет – та ночь казалась не то большой глупостью, не то волшебным сном, не то коварной иллюзией Тени. В ту ночь они были так сильно несчастны и при этом так опьянены мечтами о сильверитово сияющем будущем, так пьяны от первого поцелуя, жаром трепещущего на юношеских губах, что даже и не поняли: в ту ночь не влюблённые расставались, не друзья, даже не брат с сестрой названные – в ту ночь дороги Кусландов и Хоу разошлись.

И сойтись им уже не получится.

Слёзы всё-таки сорвались с ресниц.

— Да, — прохрипела Мириам и, отвернувшись, добавила: — Я ненавижу Амарантайн.